Пережив восемь лет путинского правления, установив «стабильность», закрепив русский флаг на арктическом дне, русская элита посмотрела окрест себя и обнаружила пустоту. Дальше-то что делать? Концепцию развития России до 2020 года внятным планом назвать никак нельзя - это, скорее, набор экономико-финансовых ориентиров, причем экстраполированых из сегодняшнего дня в день послезавтрашний почти без учета возможных трендов мирового развития. Таким способом можно готовиться только ко вчерашней войне, а не выходить из матрицы догоняющего развития. Как заметил в частной беседе один крупный государственный чиновник с хорошим академическим бэкграундом: «Последней внятной работой, учитывавшей мировыe тренды развития, была Концепция научно-технического прогресса 1981 года». Сравнение не в пользу нынешних стратегов...
Парламент, как известно из крылатого высказывания его спикера Бориса Грызлова, это не место для дискуссий. Но дискуссии, судя по отсутствию приоритетов развития, все-таки нужны. Не говоря уже о том, что они всегда являются косвенным свидетельством смягчения нравов или даже оттепели.
Именно в этом контексте можно рассматривать предложение либерального крыла «единороссов» (опять-таки, по иронии судьбы, поддержаное тем же Грызловым) законодательно закрепить обязательность межпартийных дискуссий в ходе выборов. Этакое недемократичное внедрение норм демократии... Хотя, конечно, контекст, на фоне которого это предложение появилось - весьма специфический: легко рассуждать о необходимости дискуссий, если буквально недавно ты их сознательно и некотором смысле цинично избегал, будучи уверенным в своей победе. Точнее, в победе своего административного ресурса. И тем не менее, объективная, субъективная, имитационная, реальная и какая угодно еще нужда в любимом российском деле - поговорить за жизнь о будущем России - назрела.
Не сами дискуссии, а «дискуссии о дискуссиях» (это как заседание о необходимости отмены всяческих заседаний), стали слабеньким симптомом ослабления административно-политических вожжей. Поговаривают об отмене (едва ли уже не состоявшейся) «стоп-листов» для отдельных персон на телевидении. Решение по так называемым «поправкам Шлегеля», которые позволяли бы привлекать любые СМИ за практически любые публикации по статье о клевете, обнадежило либеральную общественность. Хотя трудно себе предствить, чтобы средней руки юрист в здравом уме и твердой памяти пропустил бы эти нормы, которые зажали бы прессу хуже официальной цензуры, хуже Главлита. А так получилось, что добрый и либеральный царь лично остановил идиотскую инициативу - еще и пиар получился, свидетельствующий в пользу оттепели.
При желании можно обнаружить еще несколько симптомов постепенного выздоровления. Главный из них - конечно же, решение Конституционного суда РФ по Манане Асламазян. Оно возвращает доверие к системе конституционного правосудия, которую не раз за последние годы обвиняли в несамостоятельности и зависимости от мнения Кремля и Старой площади. Судя по тому, что в прессе пошли, мягко говоря, утечки об обстоятельствах возбуждения уголовных дел в отношении Сторчака и Бульбова, дискредитирующие главу Следственного комитета Бастрыкина, теоретически можно ожидать позитивных вестей с правоохранительных фронтов. Настоящим сигналом стало бы, например, изменение меры пресечения Сергею Сторчаку.
Часто в разных контекстах в последнее время упоминается имя Михаила Ходорковского. Во всяком случае ему отправляются достаточно четкие месседжи по поводу возможного рассмотрения прошения о помиловании. Но, поскольку для Ходорковского это означало бы признание своей вины, скорее всего, быстро участь самого знаменитого зэка страны не изменится.
Наконец, среди признаков потепления - снижение градуса агрессивности внешнеполитической риторики. Из раздражителей, которые остаются в инфрмационном поле, пожалуй, «играет» только Грузия и отношения с непризнанными республиками. Но грозных заявлений в духе мюнхенской речи и привычной риторики министра иностранных дел, пока не делал никто. Даже Владимир Путин в программном интервью газете «Монд». На этом фронте нет, разумеется, зримых признаков оттепели, скорее, можно говорить о паузе, которую взяла власть, ищущая новый язык российской внешней политики или вообще находящаяся в поиске обновленной внешнеполитической доктрины.
Словом, то ли оттепель, то ли ослабление вожжей, то ли театральная пауза, заполненная недоговоренностями и назреващими дискуссиями. Та оттепель, в честь которой были названы все последующие оттепели, тоже вяло начиналась, да и закончилась бесславно. Но зато она была отмечена XX съездом. Который прошел через три года после Сталина...
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
