Сначала притча:
В римском аэропорту встречают пассажиров.
-Сколько вы пробудете в Риме? - спрашивают у одного.
-Несколько часов.
-Вы великолепно узнаете Рим.
-А вы сколько пробудете в Риме?
-Неделю.
-Вы только слегка узнаете Рим.
-Сколько пробудете в Риме вы?- спрашивают у третьего.
-Я решил поселиться в Риме навсегда.
-Вы никогда не узнаете Рима.
...В минувшие майские праздники мы с семьей впервые слетали в Израиль. В качестве туристов. На десять дней. Так что могу с полным правом сказать, что чуточку узнал Израиль. Не больше, но и не меньше. Что поразило больше всего? Бережное и трепетное, глубоко уважительное отношение страны к своей истории, к истории своего народа и к ее людям. Живым и мертвым. Вне зависимости от того, откуда они прибыли на Землю Обетованную и кем сегодня являются.
Майские праздники были праздниками и в Израиле. Он отмечал 60 лет своего государства и День Победы во Второй мировой войне, которая отняла у еврейского народа почти половину - 6 миллионов человек. Поэтому отношение к ветеранам войны здесь - особое. Я смотрел по телевизору 9-й местный канал, который транслирует свои передачи исключительно на русском языке, и видел, как идут по центральной улице Тель-Авива старики с советскими и не только, но в основном с нашими, орденами и медалями на груди. Сколько гордости было в их сияющих от счастья глазах (дожили!), как шумно приветствовала их публика на тротуарах, приветливо махала руками, женщины вручали им цветы, вытирали украдкой слезы. И у меня самого от волнения как-то теплело в груди и что-то пощипывало в глазах... Хотя среди тех, кто проходил по улицам города и кто живет в Израиле, у моей семьи - ни родственников, ни друзей, ни знакомых.
Еще штришок. Экскурсоводы, которые обслуживали нашу туристическую группу во время поездок по Израилю - в Галилею, в Иерусалим, к Мертвому морю и дальше. Все они, естественно, бывшие советские или российские граждане, хотя, может, и приехавшие из других стран СНГ. Но вот, что интересно. Их рассказ об Израиле, о тех местах, которые мы посещали - это не привычное, бесстрастное «посмотрите направо, посмотрите налево...», а своеобразный литературно-театральный номер или спектакль. Все, что каждый из них нам рассказывал, словно было пропущено через сердце и душу - столько эмоций, личного сопереживания и отношения к старым библейским и ветхозаветским сюжетам, к тем местам, где все это проходило, что сам невольно заражаешься подобными чувствами и переживаниями. И переулки старой Яффо или площадь у Стены Плача под Храмовой горой вдруг переносят тебя, как мифическая машина времени, на две - три тысячи лет назад, и ты как будто сам сражаешься здесь с ассирийскими и римскими воинами, защищая дворец царя Давида или царя Ирода. А, может, стоишь в разноплеменной толпе, приветствуя въезжающего в город Христа...
Не знаю, может, причиной тому моя повышенная эмоциональность, но у Стены Плача меня, человека неоцерковленного, хотя нередко и посещающего различные храмы, вдруг охватили какие-то трудновыразимые словами неясные религиозные чувства, словно я и вправду молился здесь Господу, просил его о чем-то... Помню, такой же непонятные мне душевные переживания, смешанные с восторгом, возвышенностью и волнением, я испытал много лет назад в Соборе святого Петра в Риме, когда только вошел под его величественные своды... Почему и отчего, определенного ответа у меня нет, только смутные догадки, но о них как-то не хочется говорить.
Вернусь к людям, которые сегодня проживают в Израиле. Повторюсь, я общался с ними только, как турист, наблюдал местную жизнь, как когда-то любил упрекать нас, курсантов-журналистов, преподаватель экономики социализма, если мы не соглашались с его утверждениями, идущими в разрез с советской реальностью, «из окна проходящего поезда», тем не менее нельзя было не заметить, какую страну они воссоздали за те немногие последние шестьдесят лет, которые им подарила история. При том, что все эти годы приходилось не только строить и развиваться, но и воевать, защищать себя от тех, кто хотел бы и хочет до сих пор уничтожить их, как государство и как народ... Но сейчас не о политике.
По дороге от Мертвого моря в Эйлат мы остановились у небольшого киббуца. Точнее, у магазина от киббуца. Небольшого супермаркета, похожего на московские «Пятерочки» или «Острова», с кафешкой, ресторанчиком, службами быта - безукоризненно чистыми, цветочными клумбами... С пластмассовым стадом пятнистых коров, стоящих, лежащих, пасущихся в тенечке под пальмами. Одно время похожие на них буренки заполняли весь центр Москвы, возле них любили фотографироваться жители и гости столицы. Но оказалось, что те коровки, с которыми не преминули сфоткаться и наши попутчики, - не просто местная дорожная достопримечательность, а символ здешнего киббуца. Его главная производственная база. Ферма, где содержится реальное, а не пластмассовое стадо, кормит сам киббуц и вырабатывает очень доходную продукцию - кефир, простоквашу, молоко, йогурты с различными наполнителями, творожные массы и прочее, что можно сделать из молока, для сотен магазинов Израиля и даже зарубежных стран. Это при том, что на десятки километров вокруг - только голая, каменистая выжженная солнцем гористая пустыня с редкими верблюжьими колючками и пальмовыми оазисами... А еще киббуц выращивает овощи, апельсины, клубнику, многое чего, что можно встретить и на московских базарах, и в тех же «Пятерочка». «Островах» и «Перекрестках».
Как это делается - совсем не тайна. Просто где-то закупается комбикорм и прессованное сено. Буренок тщательно оберегают от палящего солнца и перегрева, к каждому кустику, деревцу подведена вода. Питомники закрыты не стеклянными крышами, а тентами. Да, чуть не забыл, трудятся люди здесь не по семь-восемь часов, а пока не сделают то, что должны сделать. За исключением, правда, субботы, которая наступает в пятницу после захода солнца и заканчивается в субботу. Тоже после захода солнца. Это - шабат, неприкосновенное время - в буквальном и переносном смысле. Как переносят его буренки? Не знаю. Но, судя по тому, что в придорожном магазине, куда мы заехали по дороге в Эйлат, почти все говорили по-русски и без малейшего акцента, думаю, что шабат в киббуце соблюдают далеко не все.
Кстати, о шабате. В конце экскурсии по Тель-Авиву нас, как и было оговорено, завезли на Алмазную биржу. Что это такое, рассказывать не стану. Кому надо, узнает сам. В здании биржи, как и положено, есть магазин - с бриллиантами и всем, что к ним прилагается. Несколько семейных пар решили прикупить себе что-то из предложенного. Пока выбирали, примеряли, торговались, пересчитывали деньги, наступил шабат. Женщина, у которой были ключи от сейфа с драгоценностями, закрыла его и пошла на выход. Доллары и шекели уплачены, а покупки - нет. Ни валюту назад вернуть, ни ювелирных изделий получить.
Как они вышли из положения, я выяснять не стал - не интересно. Но весь автобус, закипая от возмущения, а, может, и от зависти, ждал эти несколько семейных пар, попавших в цугцванг, больше полутора часов, пока проблема с шабатом, в конце-концов, не разрешилась.
И это, как оказалось, была совсем не та ложка дегтя, которая омрачила нашу поездку на отдых в Израиль. Ситуация, название которой я вынес в заголовок, возникла в последние часы пребывания на еврейской земле, в аэропорту Бен-Гуриона. Наша группа, человек сорок, вылетающая ночным рейсом домой по общей визе, собиралась по всему пути от Эйлата до Тель-Авива, в том числе и из отелей Мертвого моря. Пять часов пути, усталость, капризы малолетних детей, желание поскорее преодолеть все пограничные формальности, отовариться в Duty Free, оказаться в салоне лайнера и чуть-чуть поспать - все это, конечно, нервировало и возбуждало людей. Но группу поставили в сторону и заставили ждать. Пятнадцать минут, полчаса, сорок минут...
В чем дело, встревожился народ, почему нас держат, не дают пройти к стойкам регистрации, которая уже давно идет? Кому-то, особенно детям, нужно в туалет, а из ограждения не выпускают. К тому же, в службе безопасности, обслуживающей московский рейс, почему-то не оказалось ни одного человека, говорящего по-русски. По-английски у нас разговаривал только один юноша. Его отвели в сторону и начали расспрашивать, кто старший группы. Такого не было. Знает ли он кого-то из этой группы? Кроме своих родителей, никого. Почему? Вы ведь одна группа? Да, но жили и отдыхали в разных городах и в разных отелях, между собой не общались? Как так, ведь виза общая? И по кругу множество других вопросов, столь же «логичных», как и предыдущие.
С другими людьми никто из службы безопасности говорить не хотел. Да и не мог. Владеющих английским и ивритом не было. На все возмущенные расспросы, звучало в приказном порядке только одно «Wait!». Конечно, все это закончилось скандалом. После чего вещи всех пассажиров нашей группы, пропущенные через «телевизор», стали шмонать (другого слова не подобрать) вручную. Медленно, с каким-то демонстративным чиновничьим формализмом, очень похожим на обыкновенную издевку и унижение... Копаются в твоих не очень свежих и нестиранных вещах - за десять дней отпуска никто ничего не стирал. При этом не смотрят тебе в глаза, не разговаривают с тобой, а болтают с кем-то из приятелей - участвовать в такой процедуре крайне не приятно.
Никакого отношения к обеспечению безопасности она не имеет. Когда вещи, сдающиеся в багаж, на глазах у попутчиков выворачивают наизнанку, а в те, что ты берешь с собой на борт самолета, даже не заглядывают, ни о каких реальных мерах предостережения речи идти не может.
Перед вылетом из аэропорта Бен-Гурион я думал, что обязательно посещу Израиль еще раз. Так понравилась эта страна. Сейчас я сомневаюсь, что у меня появится желание сюда вернуться.
Автор - заместитель ответственного редактора «Независимого военного обозрения»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
