Ночью в Москве было трудно уснуть. А в Питере - и вовсе невозможно. Выплески футбольного восторга были так сильны, что казалось: Север поменялся с Югом; это не Россия, это Сицилия. Болельщики, сидевшие по барам и пабам, у больших телеэкранов, разом схлынули из тесных заведений и распространились по проспектам, улицам и площадям. Потому что в открытом пространстве, на воле чувство победы переживается иначе, нежели в помещении, густо прокуренном и насквозь пропитанном сырыми запахами пива.
Как сообщило утром телевидение, за матчем с интересом наблюдали два главных питерских болельщика; сообщение сопроводили сдвоенной картинкой: фото президента и премьера. Медведева изобразили чуть крупнее, зато про Путина сказали чуть подробнее: он, дескать, ночью позвонил зенитовскому тренеру, поздравил лично. Двух вождей информационно уравновесили; эта смешная игра в политический баланс может вызывать, конечно, раздражение особенно чувствительных телезрителей, но все-таки она гораздо безопасней тех бесконечных телеигр, которые нам демонстрировали последние четыре года - причем по нарастающей. А после того, как 10 мая 2006 года Путин намекнул на возможность третьего срока, эти игры стали вообще подменять собой реальность.
Страна жила в одном контексте, ее мифологизированный образ существовал в другом, и раздвоение политической сферы на реальную, но скрытую и придуманную, но явленную, точно отражало двоедушие, воцарившееся в правящих элитах. Они хотели сохранить влияние, власть и деньги; они всерьез боялись оранжевой революции; при этом на окончательную лукашенизацию решиться не могли, ибо закладывались на равноправное присутствие в мировом сообществе. И для себя, и для своих детей.
И вот из тупика информационной двойственности мы выскочили в область двоевластия. 7 мая правящая двоица спускалась с Красного крыльца; 9 мая 2008-го два начальника принимали Парад Победы. Опять же, технологи и телевизионщики демонстрировали чудеса изобретательности: если бы на параде любимый руководитель стоял сначала, а любимый вождь потом, это выглядело бы как признание властного старшинства за Медведевым. Если бы наоборот - значит, Путин был бы возвышен. А так - поставили Медведева по центру, справа от него - премьер, а слева - министр обороны. И как хочешь, так и считывай кремлелогическое послание: то ли президент работает объединительным началом, он главный; то ли все-таки премьер постарше будет. Но предел изощренности был достигнут через день, когда бывший хозяин кремлевского кабинета пришел знакомить нового со списком членов измененного правительства. С одной стороны, Путин входит с докладом; с другой, он садится в то же кресло, где сидел и прежде, принимая подчиненных, а Медведев, утверждающий путинское решение, находится в кресле докладчика...
И все же, все же: это безобидное верчение на месте, политический обмен бирюльками, без попыток срыва в прежнюю истерику. Пусть служба протокола развлекается; пусть операторы выстраивают хитроумный кадр; кроме слоя, ближайшего к власти - и любопытных наблюдателей, никому все это не важно, а значит, вреда не приносит. В тот момент, когда было принято решение о том, что третий срок не состоится - поменялся вектор общего движения. Дело не в Путине лично, и не в Медведеве персонально; дело в том, что, описав мифологический круг, история не вернулась в исходную точку, но и не замкнулась в безысходность. Завязался новый политический сюжет, началось новое движение в неизвестном направлении. И возникло ощущение, что мы вышли из душного кинотеатра на вольный воздух. Закончился фильм ужасов; все это время перед нами мелькали страшные рожи, лились потоки крови, шастали фошЫсты и жЫды, по всему периметру границ взбухали грандиозные конфликты с карликовыми государствами, олигархи взлетали на метлах, Лондон готовился к потопу и хотел бомбить Россию, чтобы заселить ее холеными великобританцами; шпионили правозащитники; назревала оранжевая революция, от которой нас обороняли всяческие «Наши»... и вдруг включился свет, побежали титры, и выяснилось: это было понарошку. И «Наших» нет, и Министерство молодежи, созданное под разводчика Якеменко, только что без малейших колебаний совести упразднено. Понарошку... если не считать двух-трех узнаваемых трупов, нескольких сотен поломанных судеб, переделенной наново собственности, уничтоженной судебной системы и доразложившейся милиции. Которую будет удерживать в узде товарищ Нургалиев, пока господин Коновалов, наш строгий законник, попробует восстановить юстицию в ее изначальных правах. Что в 2003-м собирался сделать Козак, да вынужден был отступить, потому что понадобилось уничтожить Ходорковского.
Повторяю: все мы высыпали на улицу, где свежее, где все настоящее. А на улице выяснилось, что история ушло вперед. И в плохом, и в хорошем. Страну теперь гораздо трудней донастроить до общепринятой нормы демократического общежития, чем в начале прежнего правления; но ее гораздо труднее обрушить в полное ничтожество, как это могло вполне случиться. Каким будет новый период, мы не знаем. Главное, чтобы он опять не стал мифологическим. Чтобы решение реальных проблем не было в очередной раз прикрыто и подменено кишением мифологических кошмаров; чтобы общественные силы не распылились, не растратились на жестокую расплату за мнимости, которые воцарились в месте святе. Вроде выдуманных интересов России в Абхазии. Или ложной необходимости дружить с Венесуэлой.
Прежнее кино окончилось. Забудьте. И нового не будет; будет - жизнь.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
