Игорь Томберг, ведущий научный сотрудник Центра энергетических исследований ИМЭМО РАН, профессор МГИМО для РИА Новости.
Новость о подписании рамочного соглашения Пакистана, Туркмении, Афганистана и Индии о строительстве к 2015 году Трансафганского газопровода (ТАПИ) на прошлой неделе, лишний раз подтверждает, что тема энергетической безопасности и, как следствие, «ажиотажный» спрос на центральноазиатские углеводородные ресурсы, по прежнему занимает первые строчки в рейтинге мировых проблем. В то же время, в понедельник 28 апреля в Тегеране эксперты стран Форума стран-экспортеров газа (ФСЭГ) рассматривали устав так называемой «газовой ОПЕК». Предполагается, что окончательная формализация этого решения произойдет в Москве уже этим летом на уровне министров энергетики стран-участниц ФСЭГ. И это событие может серьезно изменить картину на мировом газовом рынке.
Стоимость Трансафганского газопровода мощностью более 30 млрд. куб. м и протяженностью 1,68 тыс. км должна составить почти $8 млрд. И, как и ранее, в российском экспертном сообществе сохраняются сомнения в успехе проекта ТАПИ по целому ряду экономических, технических и политических причин.
До сих пор остается открытым вопрос об обеспечении трубопровода газом. Запасы месторождения Довлетабад, которое должно стать ресурсной базой для газопровода, до сих пор не подтверждены. Как, впрочем, абсолютно не ясна ситуация с газовыми запасами Туркменистана. Сейчас называются цифры от 8 трлн. до 20 трлн. куб. м (по данным BP, доказанные запасы Туркмении составляют всего 2,9 трлн. куб. м). Известно наверняка, что в 2007 году добыча в стране составила около 70 млрд. куб. м газа в год. И на сегодня весь добываемый в Туркмении газ уже законтрактован Газпромом и Ираном. Россия планирует до 2028 года закупать 80-90 млрд. куб. м ежегодно. При этом у Туркмении есть рамочное соглашение о поставках с 2009 г. по 30 млрд. куб. м газа в Китай и Индию.
Абсолютно очевидно, что для Ашхабада проект ТАПИ, прежде всего, политический. Даже если построить ничего не удастся, он все равно останется в выигрыше. Подписание рамочного соглашения призвано показать, что Туркмения имеет массу вариантов поставок и может торговаться с теми, кто является более реальными потребителями.
Трансафганский газопровод - четвертый или пятый по счету подобный проект туркменского правительства. В совокупности газопроводные планы Ашхабада оцениваются более чем в 200 млрд. куб. м, что втрое превышает современный уровень добычи.
Помимо возможного отсутствия достаточных объемов газа в Туркмении существует риск политический, связанный с тем, что 830 км газопровода пройдут по территории Афганистана. Учитывая военную напряженность в Афганистане, реализация проекта ТАПИ пока под большим вопросом. Еще один риск связан с напряженными отношениями Пакистана и Индии.
Существуют и организационно-технические сложности. Геологические условия Афганистана могут и не позволить проложить там трубу. В любом случае, в Афганистане нет железных дорог, что усложняет проект и повышает затраты, так как трубы придется везти по Кандагарской дороге автотранспортом из Туркмении и Пакистана.
Рассуждая об энергетической политике Индии в Центральной Азии и Каспийском регионе нельзя не упомянуть альтернативный проект газоснабжения страны - газопровод Иран-Пакистан-Индия (ИПИ). Газопровод из Ирана в Пакистан и Индию стоимостью $4,1 млрд. и протяженностью 2,7 тыс. км планируется построить в 2009 г., а с 2010 г. Индия и Пакистан должны получать 35 млрд. кубометров газа ежегодно, а в 2015 г. - уже 70 млрд. кубометров. При этом два проекта не являются взаимоисключающими: рынок потребления газа в Индии и Пакистане может обеспечить спросом не только эти два проекта. Проект ИПИ активно поддерживается российским Газпромом, который даже предлагает частичное финансирование проекта в обмен на долю в консорциуме.
Никто не делает особого секрета из того, как складывается газовый тандем Россия-Иран. С одной стороны, Тегеран активно позиционирует себя как единственного источника наполнения газопровода «Набукко». С ресурсной точки зрения это соответствует действительности. И с политической Иран стремится использовать заинтересованность ЕС в альтернативных России источниках поставки газа в своем конфликте с США. Россия, в свою очередь, стремится убрать потенциального соперника с европейского газового рынка, переориентировать иранский газ на восток - в сторону Индии, Пакистана и Китая.
С другой стороны, одновременно Россия активизирует участие в разработке газовых богатств Ирана. На прошлой неделе Газпром - подписал с Национальной иранской нефтяной компанией соглашение о разработке нефтегазовых месторождений, а также об участии в разведке запасов углеводородного сырья и инвестициях на территории Ирана. Стороны также договорились о создании совместной энергетической компании для разработки двух или трех блоков газового месторождения "Южный Парс". В скором времени Газпром будет добывать серьезные количества газа в Иране. И хотя по условиям работы в этой стране иностранные компании получают лишь денежную компенсацию за добываемое топливо, а не «живой» газ, тем не менее российская компания будет располагать серьезными возможностями для влияния на иранский газовый экспорт, хотя бы с точки зрения направления.
Начавшееся 28 апреля с.г. в Тегеране встреча экспертов в рамках подготовки к Форуму стран - экспортеров газа (ФСЭГ) призвана согласовать окончательный вариант устава будущей «газовой ОПЕК», выбрать (или создать композицию) из двух документов, подготовленных в Москве и в Тегеране. И подчеркнутое стремление иранской стороны максимально задействовать Газпром в своих углеводородных проектах вызвано именно интересами формирования серьезной организации экспортеров газа. Учитывая значительные сложности по привлечению западных инвестиций в условиях американских санкций, Тегеран пытается получить партнера, а также политического союзника в дипломатической войне с Западом, составной частью которой является формирование «газовой ОПЕК».
В этом контексте Россия готова предложить Ирану и Индии рассмотреть возможность открытия еще одного маршрута поставок иранского газа из Ирана в Индию в обход пакистанской территории. Это был бы своего рода аналог Nord Stream, проходящий в мелководной шельфовой зоне Аравийского моря вне экономической зоны Пакистана. Такая магистраль могла бы послужить для экономики и энергетики Индии известной гарантией независимости от политических настроений Исламабада.
Таким образом, сегодня говорить об угрозе интересам России в газовой сфере со стороны Трансафганского газопровода пока рановато. В то же время, активная позиция Москвы по проблеме газоснабжения государств Южной Азии может принести России дополнительные дивиденды и усилить позиционирование страны в качестве лидера газового рынка.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
