Петр Гончаров, политический обозреватель РИА Новости.
Считается, что НАТО в Афганистане полностью проигрывает ситуацию талибам. Недавний саммит НАТО в Бухаресте этого мнения не развеял. А сейчас всплывают подробности происшедшего там. Как выяснилось, Германия на саммите проигнорировала призыв США к участникам Международных сил содействия безопасности в Афганистане (ISAF) направить в эту страну дополнительные воинские контингенты. Другие основные участники ISAF, такие, как Франция, Италия, Голландия, Турция, заметного энтузиазма также не проявили.
То же самое можно сказать и в отношении основных союзников Соединенных Штатов по антитеррористической коалиции - Канаде и Великобритании. В Афганистане, как известно, действуют две параллельные структуры - ISAF под общим командованием НАТО и антитеррористическая коалиция под командованием США.
Все это дало лишний повод для многих западных и российских экспертов оценивать ситуацию в Афганистане крайне пессимистично. Ставя одновременно под сомнение и миротворческий потенциал НАТО в этой стране, и вообще профессиональную пригодность этой военной организации к афганским реалиям.
Так ли это, и действительно настолько все плохо в Афганистане? Быть может, утверждения, что НАТО и правительство Карзая контролируют только Кабул или только 10% территории Афганистана, и что ситуация в стране катастрофически ухудшается, серьезно преувеличены?
По оценке афганских официальных источников - министерства обороны, внутренних дел, МИДа - нынешняя ситуация в стране выглядит обнадёживающей, а соотношение контролируемой талибами и Кабулом территорий выглядит как зеркальное отражение приговора экспертов. То есть с точностью до наоборот.
На чем строятся оценки экспертов? За точку отсчета берутся, как правило, террористические акты. И, в первую очередь, конечно же, в Кабуле.
Террористические акты, особенно в исполнении террористов-одиночек (что, заметим, вообще не соответствует афганскому менталитету), вряд ли можно считать проявлением какого-либо организованного - на политической, религиозной или какой-то социальной платформе - движения. Теракт уже по природе своей показатель немногочисленности организации его исполнителей. С терактами потому и трудно бороться, что их исполнителей - единицы.
Есть и другие критерии. Например, ракетные обстрелы городов, особенно административных центров провинций. И особенно обстрелы из разряда «системных», которые практически невозможно предотвратить в силу многочисленности, пусть даже и относительной, отряда его исполнителей. То есть, по сути, противоположность терактам.
Когда же был последний «системный» ракетный обстрел афганской столицы? Оказывается, чуть ли ни в декабре 2003 года. Хорошо, тогда насколько «системны» ракетные обстрелы административных центров северных провинций Афганистана, таких как Кундуз, Мазари-Шариф, Баглан, которые не отличались ни стабильностью, ни безопасностью в годы афганского лихолетья? Статистика и здесь, оказывается, нулевая. Это уже о чем-то говорит. По общему мнению, ситуация на севере достаточна стабильна, другое дело - восточные и южные провинции Афганистана.
В этих районах позиции талибов, равно как другого вооруженного оппонента центральной власти - ИПА (Исламской партии Афганистана) Гольбеддина Хекматияра, традиционно сильны. Но сегодня они сильны не настолько, чтобы можно было говорить о каких-либо «широкомасштабных наступлениях». Уместно поставить вопрос: есть ли вообще сегодня в Афганистане социальная база, например, для талибов как вооруженной оппозиции нынешнему режиму, и если есть - то насколько она широка?
Если исходить из того, что курс Хамида Карзая, как показали президентские и парламентские выборы, поддерживает большая часть населения Афганистана, и ещё большая часть населения приветствует присутствие НАТО в стране как гаранта безопасности и ожидаемой стабильности, можно представить, что же остается для талибов и вооруженной оппозиции в целом.
Как стало известно, лидеры бывшего Северного альянса бывший президент Бурхануддин Раббани и бывший министр обороны Мохаммад Фахим в течение последних месяцев вели переговоры с представителями движения Талибан и ИПА относительно перспектив примирения вооруженной оппозиции и центральной власти.
Сам факт этих переговоров - событие уже знаковое. Речь идет фактически о национальном примирении. Это говорит об определенной уверенности центральной власти в своих силах, и в этом есть безусловная доля участия НАТО.
В задачи ISAF изначально входило не только обеспечение необходимой безопасности в районах, где другие международные и национальные афганские структуры и организации ведут работы по восстановлению экономики и хозяйства страны. И не только обеспечение безопасности работ по восстановлению школ, больниц, систем водоснабжений, работ по разминированию, наконец, и пр., и пр. ISAF были ориентированы также на создание афганской национальной армии, афганской национальной полиции и афганской национальной вспомогательной полиции. Всё это вошло и в задачи НАТО, и все это сегодня в Афганистане тоже есть. И все работает, хотя не так хорошо, как хотелось бы.
НАТО в Афганистане проводит, возможно, лучшую из своих миротворческих операций. Лучшую, принимая во внимание объем стоящих перед альянсом задач и «афганские» особенности их реализации. И это - несмотря чуть ли ни на кризисную ситуацию в руководстве альянса в вопросе усиления своего присутствия в этой стране. Но кризис в НАТО - это одно, а кризис НАТО в Афганистане - другое.
Усиление контингента НАТО в Афганистане, конечно, необходимо. Хотя бы потому, что это значительно укрепит переговорный потенциал центральной власти на переговорах с вооруженной оппозицией. Особенно в условиях наметившейся перспективы национального примирения.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
