Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Состоявшийся 14 апреля визит в Москву министра иностранных дел Масахико Комуры мог бы стать частью процесса, который придал бы новый внутренний смысл отношениям России и Японии. Но, к сожалению, если этот новый смысл вообще нарождается, то очень медленно. Потому что Япония в целом уже не первый год как зависла в неопределенности на международной арене, теряя в результате влияние даже в своем регионе, в Азии.
Вроде бы, есть отличный повод для активизации российско-японских связей, поиска множества новых совместных дел, и носит этот повод название «Хоккайдо». На этом расположенном фактически у российских границ острове летом пройдет саммит «большой восьмерки». На московских переговорах российского министра иностранных дел Сергея Лаврова с Масахико Комурой, как сообщалось, обсуждался вопрос об отдельной встрече президента Дмитрия Медведева и премьер-министра Японии Ясуо Фукуды. Впрочем, еще раньше - видимо, в мае - Фукуда может посетить Россию, о чем на нынешних переговорах также шла речь.
Прежнее поколение японских политиков - тех, что были в Токио у власти еще в 90-х годах - неизбежно воспринимали бы Хоккайдо как символ «территориального вопроса» между Россией и Японией. Потому что именно с берегов этого острова в хорошую погоду можно увидеть в бинокль те самые территории, которые Япония официально все еще считает своими. Но на нынешнем саммите «восьмерки» этот остров, по объяснениям японской стороны, выступает символом красоты японской природы. Саммит будет носить, согласно решению хозяев встречи, экологический характер, точно так же как саммит в Санкт-Петербурге был «энергетическим». Местное население на Хоккайдо уже знает, что саммит - отдельно, а российско-японские территориальные дискуссии - отдельно.
Хоккайдо становится, скорее, символом попыток Японии найти в международной политике такие темы, которые выведут ее в число решающих в мировой дипломатии держав. Экология, изменения климата, необходимость выработать новые соглашения по выбросу парниковых газов на смену Киотскому протоколу - это, действительно, практически все, что может сейчас продвигать на мировой арене Япония без того, чтобы не поменять радикально свои позиции в мире. Большая часть прочих сюжетов может привести разве что к конфронтации.
Здесь можно напомнить, что в начале 90-х чуть ли не все японо-российские отношения сводились к передаче японцам четырех южных островов Курильской гряды. Экстремисты заявляли даже, что пока этого не произойдет, не будет японских инвестиций или существенной торговли с Японией.
Сегодня торговля двух наших стран превысила 21 миллиард долларов (что делает Россию партнером Японии, сопоставимым с Великобританией), символом инвестиций можно считать сборку «Тойот» под Санкт-Петербургом. А территориальная проблема ушла не только с ключевых мест в японо-российских отношениях - она вообще, можно считать, стала лишь поводом для ритуального обмена заявлениями типа тех, что прозвучали в этот раз между Лавровым и Комурой. «На переговорах стороны достигли соглашения продолжать диалог для окончательного решения данной проблемы» - это слова японского гостя, не сильно отличающиеся от слов Лаврова.
И это понятно. Территориальная проблема - наследие ушедших 90-х годов, когда у России не только с Японией, но и с Европой были в принципе иные отношения. Тогда, напомним, в действующее и поныне соглашение между РФ и ЕС были вписаны пункты о приведении российского законодательства в соответствие с европейским. В следующем таком соглашении, если Польша не будет мешать его заключить, подобных пунктов не будет. И о передаче островов тоже можно забыть. Тем более, что для нынешнего молодого поколения Японии острова вообще неинтересны, а для российского молодого поколения они неинтересны по другой причине: потому что всем понятно, что Россия ничего не отдаст свыше рамок уже достигнутых в 1956 году договоренностей.
Но - повторим - следует ли рассчитывать, что Япония и Россия теперь выстроят какие-то принципиально новые отношения, выходящие за рамки рутинных связей двух стран-соседей? Пока нет признаков, что японская нация способна на резкие движения, способные изменить ее статус в мире. Дважды Япония делала рывки в 20-м столетии, и каждый раз за счет мощных технологических прорывов. Но сейчас у Токио не лучшие отношения с Китаем и обеими Кореями (и территориальные проблемы с этими странами). И Япония, которая отлично умеет, когда это ей надо, не быть «частью Запада» по всем вопросам, именно с Китаем никак не может проявить это свое умение. Неясно, например, приедет ли лидер Китая Ху Цзиньтао в Японию в мае, чтобы обсудить свою роль на саммите «восьмерки» летом. Повод, представьте себе, отравленные пельмени китайского производства.
А ведь японская экономическая мощь через несколько лет отдаст первенство китайской мощи. Уже сегодня японская экономика растет за счет размещения производств в Китае. И не иена, а юань может стать ключевой опорой единой азиатской валюты - а она, похоже, все-таки будет.
В общем, получается, из всех соседей Японии с Россией у нее самые лучшие отношения. Но дальше достигнутого пойти вряд ли удастся. Например, никаких игр против Китая Москва вести не будет. Вряд ли можно рассчитывать на более тесное сотрудничество Москвы с Токио и в урегулировании корейской ядерной проблемы (очередной раунд переговоров по которой может начаться в Пекине на этой неделе). Там Япония тормозила процесс, выдвигая к Северной Корее свои требования, но в целом следовала линии Вашингтона.
Весь этот внешнеполитический паралич Токио, длящийся уже несколько десятилетий, делает сюжет российско-японских отношений скучным и бессобытийным. Впрочем, в пять раз увеличившийся с 2002 года товарооборот - это не худший вариант бессобытийности.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
