Есть старая, как мир, закономерность. Когда в России все благополучно, государство распускает руки. И вместо того, чтобы работать на будущее, занимается переделом настоящего. Но как только начинаются проблемы, русская политика вздрагивает, напрягается - и начинает бить лапками. Пока страну трясло и лихорадило, бедный и мужественный царь Борис Николаевич удерживал ситуацию на грани срыва - и готовился к завтрашнему дню, выстраивая новую систему экономики; имея среднегодовую цену на нефть в пределах 9 долларов, он не боялся свободы и, полусрываясь в пропасть, все же протащил державу, как упирающегося коня, по краю серпантина - на прямую римскую дорогу. Потом положение дел переменилось; цены на сырье стали безудержно расти, доллар падал, инфляция была обуздана, народ немного успокоился и был сердечно расположен к действующей власти; стране был дан невероятный шанс для прорыва; кое-что было сделано, террор подавлен, государственные институты воссозданы, но слишком много сил ушло на выяснение суровых отношений с малозаметными соседями, на борьбу с мифологической оранжевой угрозой, на разграбление награбленного и доразложение верхушечного слоя. Ссылки на то, что соседи сами хороши; что евробюрократы не умнее наших; что - провоцировали, что - подначивали, что - подталкивали и подбрасывали, ничего не объясняют. Да, не умнее, да, провоцировали и подначивали; на то она и политика, чтобы (как недавно выразился новоизбранный глава России) разводить, на то и политики (опять же, по его словам), чтобы не разводиться.
Но вот проходит верховная встреча в городе-герое Бухаресте. Сначала западные «разводящие» делают полушаг навстречу упрямой Москве, и чуть-чуть отодвигают Украину с Грузией от вожделенного НАТО; именно чуть-чуть, не навсегда, на время, причем весьма короткое. Потом российский президент (уходящий) мягко и почти расслабленно, по-дембельски в его терминологии, выступает перед публикой и объясняет, что если впредь интересы России будут учитываться, может, и общественное мнение смирится с натовским существованием, перестанет так болезненно реагировать. После чего сговаривается с господином Бушем о вступлении в ВТО и окончательной отмены поправки Джексона-Венике. Это еще не полная тишь, не итоговая благодать, но уже заметное смягчение интонаций.
Между тем, меняя дальнозоркие очки на близорукие, смотрим на внутреннее положение. Инфляция, как знает всякий любопытный потребитель новостей, скакнула в первую апрельскую неделю; а ведь и без того она температурно нарастала. Что же до ленивых и нелюбопытных, то они про инфляцию не слышали, зато каждый день посещают торговые ряды - и тихо охают. Те, кого не очень беспокоит некоторый рост цены на яйца, встревожены горячечными графиками; те, кто графиков не понимает, волнуется из-за перемены ценников; в вопросе об инфляции уже объединились 90 миллионов большинства, чьи представления о правильном монархе сосредоточены и сфокусированы в Путине - и 50 миллионов меньшинства, чьей картине жизни надеется посоответствовать Медведев. А ведь это еще не конец; это, боюсь произнести вслух, только самое начало. Дальше на всех скоростях понесется бензин; потом, года через два, придется пережить серьезный спад рубля; а что в 2009-м учудят с долларом (стало быть, и с нефтью) побеждающие демократы - никому не известно. Как ни удерживай цены, как ни лавируй между интересами производителя и интересами политики, все равно придется выбирать: либо законы рынка, либо понятия бюрократии. Одолеет рынок - взвинтятся цены; победит бюрократия - исчезнет товар. А цены все равно взлетят. Хотя и позже.
Опять поменяем очки. Посмотрим за пределы возлюбленного отечества. Сами себя спросим: а не розовые ли стекла в них? Да нет, не розовые. Просто начали работать новые закономерности. Пока на легких оборотах, пробно. Потом начнут ускоряться. Чем напряженнее пойдут дела в российской экономике, тем быстрее мы будем развязывать узелки, узлы и узлища в международной сфере; нам станет просто не до Грузии с Эстонией, а тратить деньги на борьбу с оранжевой угрозой в Киеве - будет жалко. Все-таки уже не лишние. Все-таки уже - считанные. Это как в компьютере, зараженном вирусом; чтобы не перегревался, приходится отключать навороченные устройства. И приступать к лечению Касперским.
Если мы не обманулись в ощущении, что вектор поменялся, то очень скоро выяснится, что системе безответственного балансирования, отстроенной в эти восемь лет, история прописала масло Касперского. И в условиях ухудшающейся конънктуры придется улучшать модели управления, сбрасывать, как мешки с песком, бюрократические навороты, отказывать силовикам в счастливом праве контролировать все и вся, потому что - сила есть, и доводов не надо. Скажу страшное: тотально контролировать СМИ можно лишь в благополучные эпохи, когда информация не угрожает власти; право разрешать и запрещать повышает статус идеологических контролеров, из политтехнологической обслуги превращает их в стратегов суверенной демократии, но совершенно не имеет отношения к потоку самодеятельной жизни. Но как только возникают реальные проблемы, в том числе у господ управляющих, им приходится открывать завинченные шлюзы и снимать свинцовые пломбы; самолюбие контролеров страдает, зато подвижная система оказывается устойчивей. Как стены в кирпичном доме: если почвы надежны, можно ставить жесткую опору; если подвижны, одна стена обязательно должна «гулять». Иначе дом пойдет трещать по швам.
Другое дело, что описана нормальная политическая реакция. Она ведь может оказаться и совсем другой. Вместо устойчивого колебания - неустойчивая жесткость; вместо лечения от вирусов - уничтожение материнской платы; вместо сброса лишнего веса - паническое желание набить корзину до отказа; вместо римской дороги - прыжок под откос. Что мы выберем? увидим. Не в этом году, так в следующем. Не в следующем, так никогда. Потому что ситуация либо будет медленно выправляться, либо жизнь пойдет вразнос.
Время для двусмысленности вышло; придется все-таки определяться.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
