В начале двухтысячных была поставлена серьезная проблема: малый бизнес загнан в слишком жестокие рамки. Согласования. Согласования. Согласования. (Взятки. Взятки. Взятки.) Сам он продавить великую бюрократическую стену не в состоянии; эту брешь обязана пробить верховная власть при помощи лояльного крупного бизнеса. Сразу в нескольких продвинутых газетах, как бы случайно, появились красивые и впечатляющие схемы: малый бизнесмен и грандиозные структуры, от которых он должен получить печати с подписями; во все стороны разбегаются стрелочки; конверты и кейсы с купюрами поступают во все кабинеты... Грозно было сказано тогда: кто впредь обидит малых сих, будет иметь дело с великим беспощадным государством. Малые сии рукоплескали.
На минувшей неделе избранный, но не вступивший в должность президент (таково официальное звание Медведева) посетил Сибирь, и в Тобольске провел заседание Госсовета. На котором смело и принципиально поставил проблему - все того же малого бизнеса. Слова, произнесенные Медведевым, произвели сильнейшее впечатление; давно никто не говорил с такой определенностью о необходимости снять с кормления милицию, санэпидемстанцию, пожарных и прочих самозваных контролеров; о проверках как легализованной форме грабежа. Если что-то и смущает в данном случае, то не слова и не сомнения в искренности благих намерений; смущает не постановка задачи, а условия ее решения.
Ведь почему не удалось (хотя хотелось) расчистить великий завал в малой сфере, хотя денег стало достаточно, террор пригас, а в элитах царила атмосфера нефтяного счастья и газовой эйфории? Потому что невозможно в было одно и то же время отводить милиции скромное место прислуги закона - и отдавать на разграбление присным крупнейшие корпорации, использовать суд как инструмент решения сиюминутных политических проблем; нельзя заставлять пожарных тушить пожары - и только, позволяя службам безопасности создавать опасность за пределами России, а в ее священных пределах - управлять подконтрольными бизнесами; трудновато отлучить санитаров от хлебных кормушек, прикармливая резвых политологов, послушных молодежных лидеров и продюсеров. Тут либо-либо. Как в анекдоте: батюшка, вы либо снимите крестик, либо наденьте трусы.
Теперь вопрос: преемнику оставлены хоть какие-то рычаги, которые можно привести в действие, чтобы разверстать ситуацию, сломать систему тотального коррупционного контроля за обществом, за деньгами, за властью? Если даже более сильному в организационном смысле, более жесткому и общепризнанному лидеру это, в общем-то, не удалось, то где гарантии, что удастся - новичку? Да, модель управления, которая очевидным образом выстраивается в течение последнего месяца, гораздо сложней и объемней, чем та, что была до сих пор; а любая сложность мешает тотальности и помогает бороться с бюрократией. Разрывы в скрепах российского общества - объективны; власти пытаются их компенсировать за счет двусоставной конструкции: те 90 000 000 населения, что смотрят первый канал, не имеют доступа к ресурсам и не интересуются глобальным миром, должны опознавать себя и свои представления о государстве - в образе полуушедшего вождя, в ближайшем будущем - премьера; те 50 000 000, что живут активной жизнью, склонны к самостоятельности и будут по нарастающей осваивать целинное пространство Интернета, могут опознать своего - в преемнике. Неизбежный диалог между двумя неравномерно соподчиненными лидерами, их противоречивый союз, будет словно бы символизировать собою союз двух частей российского общества; распределение полномочий между первым и вторым должно отражать соотношение реальных сил в стране. Один - опирается на значительное большинство, но занимает пост формально менее значимый; другой - опирается на ключевое меньшинство, но имеет конституционные преимущества; все это смягчает остроту противоречия и дает тот самый люфт в принятии решений, которого так не хватало до сих пор.
Но. Система - отстроена. Сейчас неважно, по каким причинам. Благодаря или вопреки намерениям и планам. Важно только то, что она сформирована, надежно отлажена, взаимосвязана и невероятно устойчива. Она наделена мощным инстинктом самосохранения; она привыкла, что с ней считаются, что именно ее (а не раздробленные элементы общества) уравновешивает действующая власть. Она без боя не намерена сдаваться. И если даже косвенный намек на угрозу ее полноценному гарантированному существованию обернулся чередой демонстративно громких преступлений, от Козлова и Политковской до Литвиненко, то чего же от нее ожидать, если приговор ей - вслух - произнесен?
Собственно, это (а не распределение полномочий, конфликт интересов и личных стратегий) будет главной проблемой наставшего времени. Сумеет ли политическая сила, получившая свои права бюрократическими методами, отвоевать у силовой бюрократии место под солнцем - и в условиях неизбежного роста цен, шаткой мировой конъюнктуры, нарастающих экономических диспропорций - расчистить площадку под строительство будущего. Которое сосредоточено сейчас именно в малых сферах, от бизнеса до общественных инициатив, от обустройства обыденной жизни в районах до семьи. Этой силе будут охотно мешать. Изнутри - и извне. Втягивая в решение задач, не имеющих ничего общего с реальными интересами страны. Как, например, вопрос о самодеятельном признании Абхазии с Осетией. Чреватый постановкой встречного вопроса о Чечне.
Если эта новая сила сумеет справиться с напором обстоятельств, значит, она жизнеспособна. С ней можно взаимодействовать не только в Интернете. Спорить, соглашаться: то есть жить в одном историческом пространстве. И тогда мы увидим множество новых конфигураций. Ощутим энергию новых движений в направлении от умирающей политики к возрождающейся жизни. Ну, а если нет... придется вновь использовать опыт выживания в неприятных условиях. Который мы долго копили. И надеялись, что не пригодится.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
