Часть XХI читайте здесь
Слово «преемник» к Борису Николаевичу Ельцину применимо с натяжкой. Формально он был президентом все-таки уже другой страны, с другой географией, идеологией, экономикой, внешней политикой и даже моралью. Вместе с тем, Ельцин внес на своих башмаках в новую квартиру столько из прошлого - в подарок от Руси самодержавной и от Руси обкомовской, что этот след не заметить невозможно. Так что, все-таки, конечно, преемник. Народ в своем отношении к Ельцину прошел через два этапа: хмельного обожания и неприятного протрезвления. Возможно, наступит и третий этап - более взвешенного анализа. Но это, видимо, не при нашей жизни.
Наследство, особенно в экономической сфере, Горбачев действительно оставил плачевное, тут не поспоришь, поэтому, в отличие от многих наших сограждан, я не склонен ругать тех либералов, что встали за штурвал тонущего российского корабля при Ельцине. Для этого нужна была немалая воля: перетерпеть сам шторм, латать бесконечные пробоины, откачивать воду. На мой взгляд, виновны (и очень сильно) либералы в другом. В том, что позволили захлестнуть себя уже не морской, а грязной, вороватой человеческой пене, да так, что стало уже просто невозможно отделить чистого от нечистого. Другой приватизации и других залоговых аукционов в таких нечистотах и быть не могло.
Это ельцинская эпоха породила такие слова, как «взяткоемкость закона», «война компроматов», «аллюминевые короли», «административная рента» (это опять о взятках), «вывод активов», «голосуй сердцем», «гусь-березовщина», «черный нал», «лицо кавказской национальности», «лучший министр обороны» (это о Грачеве), «чемоданы Руцкого», «чеченский синдром», «мордодел» (он же имиджмейкер), «парад суверенитетов», «прихватизация», «профсоюз олигархов», «Таня и Валя» (г-жа Дьяченко и г-н Юмашев). И, как реакция, крепкое народное словечко - «дерьмократия».
Из воспоминаний руководителя ельцинской администрации Сергея Филатова о президенте: «Я заметил, он не любил совестливых глаз. Боялся их».
И с чего бы это?
Дискредитация демократии - главный и непростительный грех ельцинской эпохи. Какой уж там Джефферсон, прости Господи! В своем обожании власти Ельцин был наследником, скорее, русского самодержавия, уж слишком сильно ельцинская демократия отдавала деспотией. Выброшенный за борт прогулочного катера пресс-секретарь, игра ложками на черепе одного из азиатских президентов-соседей, музыкально-алкогольные этюды в Германии и многое другое есть свидетельство истинно самодержавного самодурства. Впрочем, можно процитировать и самого Бориса Николаевича. Вспоминая о выборе преемника, «новый русский монарх» пишет: «Я хотел передать ему не просто «повышение по службе». Я хотел передать ему шапку Мономаха».
Кстати, ушедшего в мир иной «Царя Бориса» и поминали в Кремле «Царской водкой». История любит заламывать тут и там такие вот «веточки-ориентиры».
Бывшие соратники Бориса Николаевича, люди обязанные ему, кто сказочным богатством, а кто блистательной карьерой, любят рассуждать о свободе и демократии, но совершенно не желают вспоминать о том, как делались реформы в ту пору. А делались они по классическим русским рецептам: в манере Петра I или, если хотите, по большевистски. Что, впрочем, примерно одно и то же, недаром, Бердяев называл Петра первым на Руси большевиком. Иначе говоря, это была наша обычная реформа на костях: лес рубят, щепки летят.
Наконец, даже само понятие «демократии» поклонники Ельцина до сих пор трактуют однозначно: как прорыв к светлому будущему за счет усилий «деятельного меньшинства». При пассивной, разумеется, толпе, используемой, как расходный материал.
При этом, кстати, даже не задумываются, что между их вариантом и вариантом так называемой «суверенной демократии», которая их так раздражает, разница лишь количественная, в последнем случае все сводится вообще к реформам одной «деятельной личности».
Ну, что тут скажешь? Проходили оба эти варианта в русской истории многократно и с самыми печальными последствиями. Опять и опять на те же грабли? Вот чего еще ни разу Россия не проходила, так это именно демократии, когда верхи честно учитывают интересы низов. Может быть, хотя бы однажды стоит попробовать?
Кстати, одна из вечных иллюзий наших верхов в том, что они знают и умеют больше низов. Хочу напомнить одну мысль, высказанную еще в 1863 году Иваном Аксаковым. Пытаясь понять проблему недостатка умных людей во власти, Аксаков приходит к выводу о «ненародности, искусственности» образованной среды российского общества, его оторванности от национальных корней. Если на Западе, делает он вывод, общество устроено таким образом, что поднимает ум наверх, а потому элита умнее низов, то в России уже который век низы умнее правящей элиты, поскольку она не подпитывается в достаточной степени талантами и жизненными силами народа. Наоборот, поднимаясь наверх, «творческая сила, - пишет Аксаков, - развиваясь, слабеет и оскудевает».
Может, действительно именно здесь корень всех наших повторяющихся из века в век проблем?
Вот и упрек ельцинской эпохе состоит в том, что псевдодемократическая власть создала такую систему, при которой правил не народ, а избранная - непонятно кем - группа людей. Помните еще одно словечко того времени - «семибанкирщина?». А как противовес, всплыло откуда-то и прочно утвердилось в народе слово «Семья» - ярчайший антипод Демократии и Свободы.
В горбачевскую эпоху межрегиональная группа вылепила из партийного аппаратчика то, что вылепила. Только отчаянный фантазер мог поверить, что из Ельцина получится второй Вацлав Гавел. Спасибо уже за то, что Борис Николаевич неплохо усвоил хотя бы ряд уроков межрегионалов: свобода печати - это свято, частная собственность - хорошо. Для начала неплохо, но это всего лишь «аз, буки, веди» демократический букваря, не более того.
Был ли у будущего президента России шанс усвоить из демократического букваря чуть больше? Не думаю. Во-первых, по своему характеру этот человек был больше заряжен на власть, а не на учебник. А, во-вторых, сами педагоги Бориса Николаевича не столько были озабочены его обучением, сколько пыталась использовать ельцинскую популярность в своих интересах.
Приведу красноречивое в этом плане воспоминание бывшего помощника Горбачева Георгия Шахназарова, позаимствованное мной из книги Л. Млечина «Борис Ельцин. Послесловие»:
«Шахназаров подошел к Гавриилу Попову и спросил, почему демократы решили взять в вожаки Ельцина, что они в нем нашли?
- - Народу нравится, - хитро подмигнув, объяснил Попов. - Смел, круче всех рубит систему.
- - Но ведь интеллектуальный потенциал не больно велик, возразил Шахназаров.
- - А ему и не нужно особенно утруждать себя, это уже наша забота.
- - Гавриил Харитонович, ну а если он, что называется, решит пойти своим путем? - спросил Щахназаров.
- - Э, голубчик, - ответил Попов, тихо посмеиваясь, в обычной своей манере, - мы его в таком случае просто сбросим, и все тут».
Наивный Гавриил Харитонович. Попов играл в политика, Ельцин политиком был. Пусть и интуитивным. Гавриил Попов мог вполне удовлетвориться тем, что сегодня и имеет, а Бориса Ельцина могла удовлетворить только полная власть над Россией.
Наконец, Ельцин был, конечно, еще и ярким актером. Чего стоит только его борьба с привилегиями. Под прилавки магазинов заглядывал, на троллейбусе ездил, даже под телекамеру пошел записываться в районную поликлинику. А какие слова говорил: «Я против элитарности в обществе... одни имеют все, а другие ничего. Моя супруга ходит по магазинам. Едим колбасу, правда, предварительно надо глаза зажмурить».
Даже Л. Млечин в своей книге о Борисе Николаевиче, не скрывая самых теплых чувств к Ельцину, признает: «Иногда, впрочем, Ельцин и его команда перебирали в своем популизме. Во время поездки в Свердловск Наина Иосифовна рассказывала, как перед этой поездкой штопала Борису Николаевичу носки. Добавила: три года муж не меняет костюм, приходится зашивать прорвавшуюся подкладку».
Это было золотое время для Бориса Николаевича. Народ верил всему, что говорил он и не верил ни единому слову, что говорил Кремль. Какое бы происшествие в ту пору не случалось с Борисом Николаевичем, падал ли он в реку, приземлялся ли жестко в Испании или попадал по собственной неосторожности в автомобильную аварию, тут же все это приписывалось проискам КГБ и лично Горбачева.
Легенду дружно творили как Ельцин, так и сам народ, изголодавшийся по народному герою. Спорить с популизмом не просто, а уж спорить с народным сказанием и вовсе дело бесперспективное. Горбачев проиграл Ельцину в тот момент, когда Борис Николаевич впервые втиснулся в набитый простым людом московский троллейбус.
Единственная сила, что способна победить подобный популизм, это время. Так случилось и с Ельциным, скатившимся, в конце концов, с Эвереста своей популярности к ничтожному рейтингу последних лет президентства.
Либералы из ельцинистов, точно так же, как и КПРФ, мягко говоря, Горбачева не любят, поэтому не только при всяком случае напоминают о его ошибках, на что имеют полное право, но и лишают реформатора его законных заслуг.
Факты надо все-таки уважать: именно в горбачевский период Ельцина не только выгнали со всех постов, но и выбрали сначала в Верховный Совет, а потом и президентом России. Значит, уже можно было выбирать. Причем, в первый раз главой государства (при Горбачеве) Бориса Николаевича выбрали честно без всякой коробки из-под ксерокса. И без вымученных плясок на сцене. Это в ту пору Борис Березовский сказал дрогнувшему премьеру Степашину: «Чего ты волнуешься? За три месяца я и гориллу выберу президентом».
Вот и свобода слова пробила себе дорогу все-таки при Горбачеве, а не при Ельцине. Ельцин лишь закрепил начатое Михаилом Сергеевичем. За что ему и спасибо. А вот делать вид, будто «Московские Новости» и «Огонек» основали уже после распада СССР не надо. Это лишнее.
Самая большая заслуга Бориса Ельцина не в том, что он ушел досрочно. Это диктовали обстоятельства: увядший рейтинг и серьезные проблемы со здоровьем. Заслуга в ином. Покидая Кремль, он попросил у народа прощение. Искренней была эта просьба или очередной находкой его имиджмейкеров, не знаю. Однако, как бы то ни было, подобного не сделал ни один из его предшественников. Хотя и им было, конечно, за что просить прощение у своего народа.
Народ в ответ на слова президента не сказал ничего. Судя по различным опросам, молчит и до сих пор. Значит, или не поверил, или не простил.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
