БАНДЕ-КАРГА (Провинция Кабул, Афганистан), 17 фев - РИА Новости. Для того, чтобы поближе познакомиться с бытом афганцев, бегущих от войны с юга страны, совсем не обязательно посещать "официальные" лагеря беженцев, которым оказывают какую-то помощь международные гуманитарные организации. Достаточно отъехать на машине от Кабула всего несколько километров и увидеть, что такое жизнь за гранью нищеты.
Здесь располагаются "самостийные" поселки людей, у которых нет ничего, кроме рваных палаток и нехитрой алюминиевой утвари. В Банде-Карга, на западном выезде из Кабула разбили свои палатки беженцы из южной провинции Гельменд, где не затихают боевые действия между афганской армией и формированиями боевиков радикального движения "Талибан". К тому же провинцию поразило страшное наводнение, так что люди убегают оттуда в крупные города, и в первую очередь в Кабул, в массовом порядке, надеясь найти здесь кусок хлеба, крышу над головой и хоть какую-нибудь работу.
Здесь располагаются два "неофициальных" лагеря, обитателям которых не помогает выжить никто. Их и без того нелегкое положение усугубляется тем, что они не знают языка фарси, на котором говорит здесь большинство населения. Они пуштуны и объясняются только на своем родном языке, что делает их общение с местными проблематичным.
Первый от Кабула лагерь, где проживают беженцы из уездов Муса-Кала и Каджаки. Их тут 40 семей. Они уже "старожилы", обитают здесь более трех месяцев.
Сотни взрослых и детских ног ежедневно месят грязь вокруг палаток, и от этого беспрерывного хождения земля не замерзает, хотя на улице минус десять по Цельсию. Грязь по колено. И чтобы добраться до палаток, где живут эти несчастные, надо про нее просто забыть, постараться не поскользнуться и не уронить в нее фотоаппарат.
Ходить одному по этим "городам" беженцев небезопасно: обязательно рядом должен быть проводник из местных, который бы отгонял женщин, выпрашивающих милостыню и мужчин, которым не удалось найти работы. Все протягивают руки в надежде получить мелкую денежную купюру или просто кусок хлеба. Но раздавать помощь можно только с разрешения и при поддержке местных "вождей", которые следят за порядком. Без них вас могут разорвать на части, а иногда кажется, что и съесть.
Наш проводник Ник Мохаммад, который одновременно является переводчиком с дари на пушту, водит нас по лагерю и объясняет, что и как. Вот у палатки сидит женщина с маленьким ребенком на руках. У него голые ноги, хотя на улице мороз. В палатке, на циновке, брошенной на землю, умирает от воспаления легких девочка. Она не шевелится, и по-видимому, находится в забытьи.
Пуштунки с юга не прячут свои лица под чадрой - это удел жительниц Кабула. По синим и фиолетовым "балахонам" их легко отличить от беженцев. Женщины-беженцы более замкнуты, чем местное население. Они спокойны и даже рассудительны. Но тоже просят помочь. У них нет вообще ничего. В рваных палатках обычно находится чайник, пара кружек и всякое тряпье, которым люди укрываются ночью, спасаясь от холодов.
Им приходится очень тяжело. Местные их не очень любят, поэтому пока отцы рыскают по городу в поисках заработка, женщины и дети стерегут свой лагерь от набегов не очень дружелюбных к ним детей и взрослых.
Чуть подальше находится второй лагерь беженцев с юга. Эти люди заняли земельный участок, огороженный высокой каменной стеной. Вероятно, кто-то из застройщиков огородил свою землю, но еще не приступил к строительству. Здесь встали лагерем 20 семей из уезда Сангин той же провинции Гельменд. Им совсем тяжело - "старожилы" их шпыняют и все время норовят что-нибудь стащить, перелезая через забор.
Все взрослые мужчины и женщины - в городе, в поисках пропитания. Дети предоставлены сами себе. Они очень дружелюбны и любопытны. При виде иностранца, все выскакивают - кто в чем - из палаток на улицу и окружают его плотным кольцом. Маленькие мальчики снимаются с удовольствием. Девочки поскромнее. На некоторых из них простые летные майки - у них нет зимней одежды.
Ник Мохамад говорит, что государство им не помогает вовсе. Они вынуждены бороться за существование сами. Но вот дети иногда не выдерживают испытаний холодом и голодом. Поэтому часто умирают.
Лица голодных детей описать трудно: их надо видеть. Нужно прямо и долго смотреть в глаза этим детям и постараться не отводить взгляда. Тогда, наверное, можно точно вычислить и свое "местоположение" в этом несправедливом мире, и цену благих намерений, приведших эту страну к катастрофе, и сущность политики сверхдержав, защищающих свои геополитические интересы в этой забытой Богом горной стране.
Квинтэссенция горя и нищеты. Они только вступают в жизнь и уже находятся на грани жизни и смерти. У них нет детства, они стали взрослыми сразу. Дети постарше нянчат совсем маленьких. Самые "мелкие" внимательно смотрят на окружающий их мир. Не плачет никто. Они уже привыкли к такой жизни, и их тяжело чем-то удивить.
Проваливаюсь в грязь по колено и падаю на бок - дети протягивают руки, пытаясь помочь мне встать. Наконец-то вижу на их лицах тень улыбки. Мысленно обещаю вернуться сюда вновь. И это будет так.
Выходим по грязи из лагеря. Афганцы, наконец, решаются спросить, из какой я страны. Просто отвечаю - "шурави", что означает "советский". Почти 70% афганцев и не подозревают, что СССР больше нет, и это обозначение тех людей, которые в далеком 1979-м году принесли сюда войну, им более понятно.
Они относятся к нам хорошо, с пониманием, так как знают, что страдания бывают не только физическими, но и душевными, ведь они многое видели в жизни.
Пожимая мне руку, Ник Мохаммад спрашивает, вернусь ли я сюда еще. Отвечаю, что да.
"Знаете, что загадывать? Как бы то ни было, хорошо что вы к нам приехали. И даже если вы не привезете нам хлеба, то постарайтесь показать людям, как мы живем. Может быть, кто-нибудь еще сможет помочь нашим детям...", - говорит он на прощанье.
