Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Новость о появлении в Индии автомобиля ценой в 2,5 тысячи долларов редакторы самых разнообразных СМИ по всему миру предпочитают подавать приблизительно как информацию о факире (из той же Индии), который положил за пазуху десять кобр и остался жив. В то время как место этой новости - рядом с оценками рисков и выгод для мировой экономик в 2008 году и дальше. История с подобным автомобилем - пример не столько даже технологической, сколько потребительско-психологической революции, а революции - штуки непредсказуемые.
Сначала давайте посмотрим, о какой машине речь. Называться она, видимо, будет «Нано», с объемом двигателя в 624 кубических сантиметра, помещаются в ней два человека и, возможно, еще кто-то или что-то на маленьком заднем сиденье. В машину заложена пара интересных идей 21-го века, в том числе тех, что касаются чистоты выхлопа. Представил ее публике на только что открывшемся 9-м делийском автосалоне Ратан Тата, глава одноименной корпорации-гиганта, известной - среди прочего - мощными грузовиками, а также появившейся на дорогах Индии в 1998 году «Индике», также малолитражной машине ценой около 5 тысяч долларов.
В Индии, стране с более чем миллиардным населением, существует средний класс, который индийцы оценивают в 200-300 миллионов человек. По всем классическим меркам Европы или Америки, к среднему классу - если брать по цифрам дохода на душу населения - отнести эти 200-300 миллионов нельзя. Они, например, вряд ли способны купить даже автомобиль за 10 тысяч долларов. По улицам индийских городов, однако, давно уже ездят импортные микролитражки, не находящие сбыта в процветающих странах мира. А теперь есть шанс, что еще несколько десятков миллионов человек в стране станут мобильны. Можно предсказать, что в течение десятилетия эти люди с их новыми авто за 2,5 тысячи получат в свое распоряжение нечто, в Индии невиданное - развитую сеть автодорог, на которых соблюдались бы правила.
То есть средний класс Индии развивается вовсе не так, как это происходит или происходило со средним классом в других странах. Он может себе позволить быть средним за меньшие деньги. Последствия этого оценить пока трудно, тем более трудно оценить, сколько еще стран покажут миру свои модели развития.
Те, кто наблюдает политическую картину мира, видят, что модели импортной демократии не работают за пределами американо-европейских обществ. Причиной тому существование иных культур, со своими шкалами ценностей и принципами отношений между людьми. Но точно так же не работают и схемы экономического развития обществ. Потому что экономика строится прежде всего на человеческой психологии - человек получает то, к чему стремится.
В несуществующем ныне гонконгском журнале Asiaweek пришлось прочитать о том, как в 1980-х годах, приблизительно через 7-8 лет после начала китайских реформ, западные компании провели в стране опрос, чтобы понять, какие товары начинающий богатеть китаец покупает в первую очередь, а какие - во вторую. Оказалось, что первым номером идут холодильники, потом стиральные машины, потом - телевизоры.
Примерно такой же опрос, сообщал тот же журнал, был проведен в России, в середине 90-х, где рыночные реформы как раз начались с 10-летним отставанием от Китая. У россиян на первом месте оказалась поездка за рубеж, на втором - телевизор, на третьем автомобиль.
В итоге средний класс обеих стран получил и то, и другое, и третье, и стиральные машины в придачу, но дело не в этом. Дело в разных и совершенно непредсказуемых моделях развития, которые показывают миру новые лидеры. Возвращаясь к автомобилям, никто не ждал, что еще не столь богатая Россия окажется одним из важнейших в мире рынков сбыта самых роскошных автомобилей: похоже, что потребитель в этой стране покупает или лучшее, или ничего. Это полный контраст с Индией, где никто не считает зазорным скромность и бедность, где сесть в машину за 2,5 тысячи - нормальное дело, а самые уважаемые люди считают за особый шик ходить во френче с собственноручно заплатанными локтями.
Можно только гадать о чисто политических последствиях всех этих перемен. Пришлось прочитать недавно оценку обозревателя Project Syndicate, одного из агентств, рассылающих по мировым СМИ не информацию, а комментарии - оценку значения роста Китая. «...история успеха Китая также - самый серьезный вызов либеральной демократии со времен фашизма 30-х годов. Не потому, что Китай представляет большую военную угрозу... это лишь фантазия горстки ультранационалистических параноиков. Китайская политико-экономическая модель... одерживает победы в царстве идей, она выглядит как привлекательная альтернатива либерально-демократическому капитализму. И это реальная альтернатива.»
Китайская модель доказала свою привлекательность потому, что совпали предпочтения и шкала ценностей потребителя и система снабжения потребителя желаемым товаром. И Китай служит примером многим странам, чей звездный час еще впереди.
Индийская модель, что очевидно, отличается - но и она успешна. Непохожи на Китай, Индию и друг на друга Бразилия и Россия. Появятся, видимо, и иные истории успеха.
В истории человечества бывают поворотные моменты, когда настроения потребителя меняют целые эпохи. Причем меняют неожиданно. Вспомним рубеж 20-х и 30-х годов. В Америке к этому моменту уже существовала фактически первая пассажирская авиалиния между Нью-Йорком и Бостоном. А в Англии, тогдашней единственной сверхдержаве, наслаждавшейся пиком своего могущества, люди не понимали, зачем надо лететь по воздуху из Лондона в колонию типа Сингапура молнией - за 10 дней, если можно сделать это с комфортом за 30 дней на лайнере с оркестром, танцевальным и сигарным салоном. В результате в Англии начала разрабатываться программа строительства дирижаблей, с теми же салонами, которые делали путешествие приемлемым для потребителей. В 1931 году катастрофа первого полета такого дирижабля под Парижем положила конец программе. Вряд ли тогда кто-либо пытался предсказать по этой неудавшейся технологической революции, что консервативная Англия, выиграв Вторую мировую войну, потеряет империю, а технологически более революционные американцы откроют эру своей сверхдержавности. Эру, которая сейчас меняется на что-то новое и неизведанное.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
