Петр Гончаров, политический обозреватель РИА Новости.
Секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Саид Джалили в ходе своего визита в начале декабря в Москву на встрече с президентом России Владимиром Путиным указал на интересную деталь в нынешней политике иранского руководства. По его словам, политическая воля руководства Ирана направлена на то, чтобы отношения с Россией были «долгосрочными, стратегическими и направленными в будущее».
Это, в данном случае, далеко не пустые слова, за ними стоит многое. Но заметим: в Тегеране никогда не конкретизируют степень «стратегичности» отношений с Россией, предоставляя это делать Москве. В Москве же в последнее время стали соглашаться с тезисом о стратегическом характере отношений с Ираном, при этом не выводя их на уровень «стратегического союзничества» и предпочитая ограничиваться «партнёрством». Оно и понятно. Россия предпочла бы иметь дело с более предсказуемым Ираном в таком регионе, как Ближний Восток. А вот что касается Средней Азии и Каспия, то здесь совпадение интересов России и Ирана можно назвать идеальным.
Визит же министра иностранных дел Ирана и сопредседателя российско-иранской межправительственной комиссии Манучехра Моттаки в Москву для участия в заседании межправкомиссии претендует на то, чтобы заметно повысить статус двусторонних торгово-экономических и прочих отношений. Речь идет о создании совместной газовой компании, совместного предприятия по эксплуатации АЭС «Бушер», о расширении деятельности российской НК «ЛУКОЙЛ» в нефтегазовом секторе Ирана. Если это получится, то «стратегического» в наших отношениях стало куда больше.
Каждое из иранских предложений требует своей расшифровки. Что касается предприятия по эксплуатации АЭС «Бушер», то понятно, что оно будет создано на весь период эксплуатации атомной станции, а это значит - на 30 лет. С учетом того, что Иран планирует построить 20 АЭС, подобных «Бушеру», легко представить, какие перспективы открываются для российской госкорпорации «Росатом».
Россия и Иран в совокупности располагают половиной разведанных запасов газа в мире. Понятно, что и перспектива сотрудничества Ирана и России в газовой сфере внешне будет выглядеть как стратегический союз.
Предложение по совместной газовой компании прозвучало в контексте создания своего рода газовой ОПЕК, куда помимо России и Ирана вошли бы и другие страны региона. Примечательно, что в эти же дни Тегеран выступил и против создания транскаспийского трубопровода, против которого выступает также Москва. Именно на этот трубопровод, а с ним и на туркменский и азербайджанский газ, рассчитывают Европа и США, разрабатывая проект Nabucco в обход России.
Иран, по принятым данным геологоразведки, вторая страна после России по запасам газа. Тем не менее, у Ирана, в силу его специфических отношений с США и частичной международной изоляции, возможности разведки, добычи, переработки, транспортировки газа ограничены. Кроме того, у Ирана нет пока выхода и на внешние, прежде всего - европейские, рынки газа. Проект же газопровода Иран - Пакистан - Индия пока в стадии обсуждения. Но Иран уже и к нему начинает подсоединять российский «Газпром».
Кроме того, Иран нуждается в инвестициях. Неслучайно Моттаки предлагает России сформировать консорциумы в нескольких сферах, прежде всего электроэнергетический и транспортный. А для финансового обеспечения реализации совместных проектов иранская сторона предложила создать инвестфонд.
Конечно, все предложения Ирана выглядят заманчивыми. Но если присмотреться внимательно к тому, как они были поданы, становится очевидным, что речь идёт пока лишь о пожеланиях или, в крайнем случае, о намерениях. Когда и как будут реализованы эти предложения, а в лучшем случае - проекты, пока неизвестно.
В ходе очередного, седьмого по счету заседания межправкомиссии
её сопредседателями, главою «Росатома» Сергеем Кириенко и Манучехром Моттаки, были подписаны двусторонний Меморандум о намерениях по развитию торгово-экономического, промышленного и научно-технического сотрудничества, Протокол - итоговый документ работы комиссии, и Соглашение о сотрудничестве в области туризма.
Стоит ли объяснять, что между такими документами, как меморандум или протокол, с одной стороны, и соглашение - с другой, огромная дистанция. Соглашение по туризму на фоне намерений в промышленности или научно-техническом сотрудничестве выглядит слабым утешением.
Поэтому можно сказать, что реально российско-иранское сотрудничество пока наиболее успешно развивается между меморандумами и протоколами. Как заметил глава российского «Росатома» Сергей Кириенко, у Ирана и России «огромный запас возможных решений» для развития двустороннего сотрудничества. Но если сравнивать потенциал с достигнутыми результатами, то Россия и Иран «находятся в начале пути».
Можно сказать, что и Джалили, и Моттаки в ходе визитов в Москву прежде всего стремились показать остальному миру, что Тегеран в выборе стратегического союзника ставит на Россию и поэтому не так уж и изолирован. Но на этом и поставить точку.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
