8 декабря 1991 года стало точкой отсчета нового летоисчисления для ряда государств пространства, носившего до этого название СССР. «Мы, Республика Беларусь, Российская Федерация, Украина как государства-учредители Союза ССР, подписавшие Союзный Договор в 1922 году, констатируем, что Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование» - значилось в документе, подписанном лидерами трех стран в тот день. Знали ли тогда собравшиеся на затерянном в Беловежской пуще маленьком хуторке Вискули о том, что они собственноручно решили судьбу людей шестой части планеты? Сегодня про них самих можно сказать словами классика «иных уж нет, а те далече»... Нет Бориса Ельцина, первого президента России. Стал пенсионером спикер белорусского парламента Станислав Шушкевич, отошел от активной политики бывший президент Украины Леонид Кравчук. По-разному оценивают сделанный ими шаг. Бесспорным остается факт - поставив свои подписи под Соглашением о создании Содружества Независимых Государств, они перевернули одну страницу истории и открыли новую.
Корреспонденты РИА Новости встретились с некоторыми участниками встречи и расспросили о том памятном воскресенье.
"Мы проявили политическую мудрость"
Геннадий Бурбулис - в 1991 году государственный секретарь, первый заместитель председателя правительства РФ.
- Геннадий Эдуардович, с каким настроением вы ехали в Белоруссию?
- Поездка был в высшей степени актуальна. Только что состоялся референдум на Украине. Его результаты оказались столь принципиальными, что нужно было продумать последствия. Ведь Украина практически без колебаний объявила независимость, выбрала президента.
Главный вопрос нашей встречи изначально был так поставлен: повидаться, поговорить с Кравчуком, с председателем Совета министров Кебичем, с другими украинскими коллегами на предмет того, как они понимают свои дальнейшие действия. Настрой у всех был доброжелательный, дружелюбный. Еще раз хочу подчеркнуть, ключевой вопрос этой встречи - судьба нового союзного договора с учетом референдума и президентских выборов на Украине. Правда, потом она получила совершенно другой поворот.
- Но было ли понимание, что вы фактически взяли на себя ответственность не только за три, а за все пятнадцать союзных республик?
- Ситуация была достаточно лоскутной. Уже Прибалтика была независимая, Грузия, и мы в некотором смысле должны были «разрулить» происходящий на наших глазах процесс разрушения страны. Когда выяснилось, что Леонид Кравчук не допускает даже намеков на какие-либо формулы в рамках обновленного Союза, он весьма четко поставил перед нами вопрос - можем ли мы, может ли Белоруссия предположить свое политическое и социальное развитие без украинского народа? Это трудное обсуждение в конечном счете убедило нас, что Советского Союза уже нет де-факто, и мы были обязаны принимать какие-то решени, чтобы распад советской системы не стал хаотическим, неуправляемым и опасным для жизни миллионов и миллионов людей.
Понимание последствий было достаточно ясное, ответственность -чрезвычайная, но главы республик и премьер-министры не отклонились от нее, проявили политическую мудрость и нашли такую формулу, как СНГ.
- А кому принадлежала идея названия Содружество Независимых Государств?
- Это название было зафиксировано в базовом политически-правовом документе, который констатировал, что СССР как субъект международного права прекращает свое существование. Что касается авторства, то у меня в этом отношении есть трудности с персональной памятью. Самый уверенный и решительный на этот счет среди нас был Кравчук. Хотя я считаю, что это было коллективное творчество, причем не в метафорическом, а в буквальном смысле, потому что каждая идея, каждое слово, каждая фраза и в конечном счете каждая норма Соглашения многократно обсуждалась, взвешивалась, и в конце концов получилось то, что получилось.
- Вы же были все время рядом с Борисом Николаевичем, вы о чем-то советовались, когда речь шла о будущем России?
- Мы работали как бы в двух пространствах. Министры, помощники, советники взаимодействовали между собой, наша шестерка получала от них заготовки и тут же, что называется, доводила до ума. Хочу заметить: самым неуступчивым человеком, который до последнего не мог согласиться, что мы объявляем о том, что Советский Союз прекращает свое существование, был Борис Николаевич. Он до последнего дня не мог представить, что Россия прекратит важные связи с Украиной, прежде всего политические.
Это стало для меня человеческим уроком, потому что все считают Ельцина таким жестким, склонным к однозначным решениям. Что для него якобы подписание этого соглашения был путь к личной власти - ничего подобного. Он больше всех переживал, больше всех страдал, что действительно больше нет аргументов за то, чтобы находиться в неуправляемой, колоссальной по ядерным и человеческим ресурсам стране.
- А как были проинформированы о принятом решении ведущие игроки на политической арене?
- Мы, по-моему, сумели соблюсти все необходимые формальности. Во-первых, Борис Николаевич позвонил маршалу Евгению Ивановичу Шапошникову, бывшему на тот момент министром обороны, и попросил его ответить, как отреагирует армия. Шапошников заверил, что там действия президентов примут с пониманием. Нам также было важно, как воспримет эту новость мировое сообщество. По правительственной связи Ельцин связался с Бушем, Андрей Владимирович Козырев, министр иностранных дел, переводил этот разговор. Он тоже был достаточно четким. Борис Николаевич сказал, в каком составе были проанализированы все возможные последствия и сделан этот шага. В ответ Буш сказал, что Америка испытывает определенное беспокойство, но также выразил понимание. Поскольку мы собрались на территории Республики Беларусь, было согласовано, что Шушкевич позвонит Горбачеву. Михаил Сергеевич особо не стал слушать его объяснения, а сказал, давайте завтра все трое ко мне и тогда поговорим. На что Шушкевич заметил, что у него на завтра назначено заседание Верховного Совета, Кравчук в принципе никуда ехать не собирался. Позже Горбачев упрекал нас в некорректности. Психологически, возможно, да, а политически мы действовали достаточно взвешенно.
- Вы общались с Борисом Николаевичем в последующие годы. Он никогда не высказывал сожаления по поводу произошедшего на Беловежской встрече?
- Нельзя упускать из вида, что буквально в течение последующей недели Соглашение было ратифицировано парламентами республик бывшего СССР. Это означает, что оно было поддержано законодательной и представительной властью. И уже 21 декабря на саммите в Алма-Ате к Соглашению присоединились все республики. Одним из наиболее активных его сторонников стал президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, понимавший неизбежность, необходимость и перспективность этого решения. Поэтому у Бориса Николаевича по сути принятых 8 декабря 91-го года документов сожаления не было. Были сожаления потом, когда уже в рамках Содружества стали уклоняться от тех принципиальных позиций Соглашения, которые за полтора исторических дня удалось достичь.
"В Беловежское соглашение я бы никаких изменений не вносил"
Леонид Кравчук, первый президент Украины.
- В очередную годовщину подписания Соглашения в Беловежской пуще у Вас не возникает сомнений в правильности принятого тогда решения?
- Мне этот вопрос задают каждый год, уже 16 лет подряд. И я 16 лет отвечаю одно и то же. Я считаю, что альтернативы Беловежскому соглашению не было по многим причинам. Первая и главная - каждый народ имеет право на свою свободу и независимость. Это аксиома всех исторических линий развития человечества. Вторая и не менее важная - Советский Союз как геополитическая система уже разваливался сам по себе, и наша задача была не соучаствовать или терпеливо наблюдать, а придать этому объективно происходившему развалу цивилизованное направление. И таким направление, по глубокому убеждению всех, кто был в Беловежской пуще, должно стать создание нового образования. Мы назвали его Содружеством. Как показала практика жизни и история - это было правильное решение, потому что сегодня большинство стран, которые входят в СНГ, а раньше составляли Советский Союз, тяжело, но определяют самостоятельное развитие, укрепляются. Я на примере Украины вижу, как меняется жизнь, меняются взгляды, особенно у молодежи, среднего поколения, то есть у людей, которым принадлежит будущее. Они способны построить настоящее демократическое государство Украина. За прошедшие полтора десятка лет украинский народ в своем большинстве почувствовал, что он хозяин страны, что у него есть настоящее, а не выдуманное право избирать власть и, если она не устраивает, то менять ее. И никто над ним не стоит, не может диктовать ему свою волю, как это было на Украине в тяжелые времена, на протяжении многих веков, которые, надеюсь, не вернутся.
И я больше не хочу отвечать на этот вопрос, потому что он для меня оскорбителен сам по себе.
- Если бы у Вас появилась возможность, чтобы Вы изменили в пунктах того Соглашения?
- В Беловежское соглашение я бы никаких изменений не вносил. Потому что это было рамочное соглашение. Оно не определяло в деталях развитие каждой из стран, их взаимодействие в вопросах внутренней или внешней политики, приоритеты в отношениях. Это уже все делалось намного позже. Как, например, взаимоотношения Украины с Россией, они стали выстраиваться на основании, как его назвали, Большого договора о дружбе и взаимодействии двух независимых государств, подписанного в 1996 году. В нем были закреплены главные направления сотрудничества как в области экономики, так и в области политики. Это еще раз подчеркивает, что достигнутые договоренности в Беловежской пуще, конечно, требовалось во многом корректировать. Ведь тогда многие страны, получивших независимость, впали в некоторую эйфорию, их охватили несбыточные мечты. Кое-кто в России подумал, что будет воссоздание нового Советского Союза под названием СНГ. Очень трудно, как оказалось, избавиться от рудиментов старого мышления, от стереотипов Советского Союза, привычных имперских амбиций. Отсюда и поспешность в оценках национальной этики. Эти приоритеты иногда берут верх над приоритетами выгодности или не выгодности тех или иных действий стран, входящих в Содружество. В этой связи и СНГ как система не эффективна сегодня. Не эффективна не потому, что было не правильным Беловежское соглашение, а из-за того что после не сумели придать этой международной организации такое направление и такие линии развития, которые бы способствовали успешному продвижению каждой отдельной страны и нашему общему взаимодействию.
- Что больше всего запомнилось из событий того дня, когда было подписано само Соглашение?
- Запомнились наши надежды. Когда после подписания Соглашения мы пришли на пресс-конференцию - Ельцин, Шушкевич и я, премьер-министры трех стран и еще другие люди, которые участвовали в редактировании и подготовке документа, - на лицах у всех было ожидание чего-то нового. Что жизнь переменится к лучшему, что наши народы получили право строить свою судьбу по собственному сценарию. Верилось, что мы будем относиться друг к другу с уважением, будем ценить наше прошлое и усилия наших отцов и дедов по защите своей земли, будем взаимодействовать в интересах всех входящих в СНГ стран и каждой нации в отдельности. Это была надежа на будущее. Сегодня могу сказать, что не все надежды оправдались, но, тем не менее, подчеркиваю, все страны идут вперед. И это главное. Рождаются новые люди, рождаются новые взгляды. Мы начинаем понимать, что такое рынок, что такое демократия и многим удалось осознать, что недемократического сценария развития не существует. Все страны, которые идут не демократическим путем, рано или поздно разваливаются.
- Есть ли у Вас друзья или родственники в России?
- Родственников нет, а друзья есть, конечно. Причем много друзей, потому что я в советское время работал секретарем ЦК и часто ездил в Москву. Хорошо знаю Геннадия Зюганова. Правда, не отношу себя к его друзьям. Но мы уважали друг друга. Я и сегодня уважаю господина Зюганова за его принципиальную позицию. Нравится она мне или не нравится - это уже другой вопрос. Но если у человека устойчивые убеждения и он их умеет отстаивать, это заслуживает уважения. Таких людей, которые в России определяют направления развития, влияют на российскую политику, на взаимоотношения России и Украины, нельзя сбрасывать со счетов. Я всегда считал и убежден по-прежнему, что наши отношения с Россией должны быть только взаимовыгодные, дружеские, партнерские. Так определила история, так диктуют интересы нашего будущего развития.
"Меня упрекают жертвы сталинской идеологии"
Станислав Шушкевич - в 1991 году председатель Верховного Совета Республики Белоруссия.
- Никогда не жалел и не жалею о своей подписи, поставленной под документом, подписанным в Беловежской пуще. Это было требованием времени.
Главной причиной «цивилизованного развода» СССР я бы назвал проблему с поставками энергоресурсов. Тогда остро встал вопрос о поставке газа, нефти. Если бы мы не подписали Соглашение, то Украина и Белоруссия замерзли бы. Отложить решение было невозможно: Россия отказывалась поставлять энергоресурсы, поскольку у нас не было никакого статуса. А этим документом мы закрепили тот факт, что страны являются независимыми субъектами международного права и самостоятельными государствами.
Не скрою, в последующем приходилось слышать упреки в свой адрес от моих соотечественников за Беловежское соглашение. Считаю, что люди, которые меня упрекают в этом, либо жертвы сталинской идеологии, либо далеки от понимания, что происходило и происходит на самом деле. Так что могу сказать, что «их хула, мне награда».
Мне важно, что и Леонид Кравчук придерживается тех же взглядов. Мы продолжает общаться. Последний раз виделись в прошлом году. Несмотря на то, что со временем, как говорится, «много воды утекло», наши отношения остаются неизменно теплыми. С Ельциным, к сожалению, на не пришлось встретиться, и я не поехал к нему на похороны. Не хотелось быть на задворках. Но мы с женой написали письмо Наине Иосифовне, в котором выразили свои чувства и высказали соболезнования. Ответ, который пришел от жены Бориса Николаевича, говорит о том, что эта была очень человечная семья и порядочные люди.
