Часть VIII читайте здесь
Часть VII читайте здесь
Одно из самых омерзительных явлений в нашей истории это взбесившаяся элита, готовая ради своего пряника на все - вплоть до убийства. Во время похорон Павла I на его изуродованное лицо пришлось надвинуть шляпу, чтобы скрыть следы преступления. Господа аристократы, изрядно выпившие для храбрости, били императорскую особу табакеркой в висок, душили шарфом и зверски избивали сапогами. Павла убили не за его мальтийские фантазии, экуменизм или припадки, во время которых он отдавал действительно порой абсолютно иррациональные приказы. Его убили за то, что он не захотел договариваться с элитой. И даже прищемил ей хвост.
Позже Павла целенаправленно убивала официальная русская история, сначала по заказу все той же политической элиты, а дальше уже просто по инерции, аккуратно переписывая мифы из одного учебника в другой. Как свидетельствуют архивные данные, истинный Павел был совершенно иным, чем мы привыкли его представлять. Хорошо образован, приятен в общении, да и припадки, которые с ним периодически случались, на самом деле являлись, скорее всего, следствием неудачного отравления. Убить тогда не сумели, но покалечили изрядно.
Нравился Павел даже придирчивым западным журналистам. Газета «Меркур де Франс» писала: «Русский князь говорит мало, но всегда кстати, без притворства и смущения и не стремясь льстить кому бы то ни было». Самое приятное впечатление Павел произвел на французских литераторов и художников. Кстати, его приездом в Париж удачно воспользовался Бомарше. Благодаря протекции Великого Князя французский король согласился прослушать чтение пьесы «Женитьба Фигаро». Оба знатных слушателя остались довольны. Так что крестным отцом знаменитого Фигаро является Павел.
Деспотизм и благородство в Павле, когда он уже сам стал императором, сочетались удивительно легко. Деспотизм был предопределен самой российской средой обитания и тем голодом по власти, что накопился у него за десятилетия вынужденного «домашнего ареста», под которым держала нелюбимого сына Екатерина II. Благородство же было плодом целенаправленной работы над собой. Однажды во время одного из докладов на распоряжение императора: «Хочу, чтобы было так!» ему вежливо возразили, что, мол, сделать это нельзя. «Как это нельзя? - возмутился Павел, - Мне нельзя?» - «Перемените закон, а потом делайте как угодно», - пояснил самодержцу докладчик. - «Ты прав, братец», - сразу же успокоившись, признал император.
Эта история очень характерна именно для Павла. Петр Великий очень долго вообще обходился без законов. Екатерина II, наоборот, любила законы писать, но при необходимости легко их обходила. Павел метался между страстным желанием сделать все по-своему и законом, к которому относился с почтением.
Василий Ключевский, историк прямой и в своей прямоте иногда даже беспощадный, Павлу дает не такую уж дурную характеристику: «Император Павел I был первый царь, в некоторых актах которого как будто проглянуло новое направление, новые идеи... это царствование органически связано как протест - с прошедшим, а как первый неудачный опыт новой политики, как назидательный урок для преемников - с будущим. Инстинкт порядка, дисциплины и равенства был руководящим побуждением деятельности этого императора, борьба с сословными привилегиями - его главной задачей».
Между тем, равенство и борьба с привилегиями - это как раз то, чего больше всего боится политическая элита.
Редко вспоминают о том, что именно Павел попытался первым из русских правителей напрямую говорить с народом. В первый же день правления у стен своего дворца новый государь приказал поставить большой почтовый ящик, куда его подданные могли бы бросать письма с жалобами на любое бесправие или факт коррупции в империи. Единственный ключ от ящика хранился у самого императора. По словам самого Павла, он пошел на это, «желая открыть все пути и способы, чтобы глас слабого, угнетенного был услышан».
Жест был благородный, но, как оказалось, бесполезный. Поначалу, правда, императорская инициатива напугала многих закоренелых российских грешников. Но очень быстро страх прошел. Низы о существовании подобной возможности напрямую общаться с императором не ведали, а недовольные Павлом дворяне вскоре засыпали ящик анонимными памфлетами на самого императора. Уникальная в русской истории попытка первого в государстве лица наладить прямой без посредников контакт с народом завершилась полным провалом. В этой наивной и грустной истории, как в капле воды, отражена судьба многих павловских начинаний.
Уже в день коронации Павла появилось несколько важных Указов, главный из которых касался порядка престолонаследия и взаимоотношений членов императорской семьи. Павел исправил ошибку Петра I в этом вопросе - ошибку, которая привела Россию к многочисленным дворцовым переворотам, а значит, и к нестабильности.
Затем столь же решительно Павел вторгся и в ту область, к которой старались не приближаться его предшественники, то есть в крепостную деревню. Указ 1797 года зафиксировал норму крестьянского труда в пользу помещика - не более трех дней в неделю. Именно Павел попытался остановить процесс обезземеливания крестьян. В некоторых российских губерниях государь просто запретил продавать крестьян без земли.
Отклики на этот важный указ со стороны русских помещиков и иностранных наблюдателей оказались, по понятным причинам, разными. Первые возмутились, сочтя решение Павла прямым ударом по помещичьим привилегиям. Вторые указ горячо приветствовали, по их мнению, император двигался в правильном направлении. Прусский дипломат Вегенер, анализируя ситуацию, подчеркивал: «Закон, не существовавший доселе в России, позволяет рассматривать этот демарш императора как попытку подготовить низший класс нации к состоянию менее рабскому».
Отечественные верхи возмущало практически все, что бы не делал Павел. Унаследовав пустую казну с огромным внутренним и внешним долгом, император предпринял немало усилий, чтобы найти новые источники доходов и остановить инфляцию. В идеале Павел поставил перед собой задачу «перевесть всякого рода бумажную монету и совсем ее не иметь». На радость сплетникам Павел приказал демонстративно сжечь на площади перед Зимним дворцом свыше пяти миллионов рублей в бумажных ассигнациях, а взамен переплавить в серебряную монету дворцовые сервизы. Реакция оказалась предсказуемой: император ненормален, кто же жжет деньги?
К счастью, ряд современных историков уже начал писать новый, куда более реалистичный, чем прежде, портрет Павла I. Любопытная цитата из книги В. Сергеева, дающая представление о том, каким мог бы быть экономический курс Павла, если бы история отвела ему чуть больше времени.
«В сентябре 1800 года он (Павел) утвердил «Постановление о Коммерц-коллегии». Хитрость органа сего, в отличие от предыдущих с похожими названиями, состояла в том, что более половины членов (13 из 23) не были государственными служащими, не были даже дворянами... Это были купцы и заводчики, люди платящие налоги, а не проедающие их! Люди, привыкшие друг друга в делах контролировать и знающие, как это делать. Это было то, из чего во Франции разгорелся сыр-бор: власть, пусть пока только экономическая, в руках третьего сословия... Учреждению этому, нацеленному против дворянской диктатуры, сужден был краткий век... Александр I на пятый день царствования ликвидировал дело, выстраданное отцом».
Павловская Гатчина веками изображалась исключительно в черном цвете. И это очередной миф. Еще одна цитата, на этот раз из работы другого современного историка С. Цветкова: «У гатчинцев была одна несомненная заслуга перед русской армией, а именно - в организации артиллерийского дела. В конце XVIII столетия ведущими русскими полководцами было официально признано, что артиллерия не может играть решающей роли в победе. Это было тем более опасно, что в далекой Франции при осаде Тулона уже блестяще заявил о себе один молодой артиллерийский поручик по фамилии Буонапарте. Именно в Гатчине была опробована та система организации артиллерийского дела - создание самостоятельных артиллерийских подразделений и новых орудий, повышение подвижности полевых орудий, широкое применение стрельбы картечью, превосходное обучение артиллерийских команд, - без которой русская артиллерия не смогла бы совершить свои славные подвиги в 1812 году».
Звучит почти скандально: великий Суворов новой роли артиллерии не понимал, а «сумасшедший» Павел понял.
Конечно, павловскую реформу русской армии однозначно оценить невозможно. Здесь многочисленные минусы и плюсы соседствуют друг с другом. В полной мере это касается и кардинальной чистки в армейских рядах, устроенной Павлом. Армию покидали как опытные офицеры, так и многочисленная накипь, гвардейские щеголи и бездельники. Кстати, лучшего бульона для недовольства и подготовки заговора просто не придумаешь.
Канцлер Безбородко свидетельствует: «Накануне вступления Павла на престол из 400 тысяч солдат и рекрут 50 тысяч было растащено из полков для домашних услуг и фактически обращены в крепостных. В последние годы царствования Екатерины офицеры ходили в дорогих шубах с муфтами в руках, в сопровождении егерей или «гусар», в расшитых золотом и серебром фантастических мундирах». Все это безобразие Павел решительно прекратил. Офицера заставил служить, солдата вернул с генеральской «дачи» в казарму.
Иван Грозный свою битву против элиты и своего ближнего круга выиграл, Павел I - проиграл. Хотя и сделал для России за то короткое время, что ему отвела судьба, немало.
Если бы французам в 1812 году противостояла русская армия с муфтами в руках, но без современной артиллерии, то мировая история сложилась бы иначе.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
