Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Разговор о том, хорошо ли казахстанским студентам обучаться в Москве, рушит много легенд - как плохих, так и хороших. С одной стороны, казахстанцы не видят в России особых проблем по части расизма и скинхедов. С другой стороны, не испытывают никакого особого восторга по поводу обучения в России.
И, что самое интересное, эта вроде бы узкоспециальная тема выводит на неожиданно серьезный разговор о настоящем и будущем двух наших стран, о том, кому из нас следует учиться друг у друга, и чему.
Беседа шла на круглом столе «Опыт Казахстана: новые кадры для новой экономики», проведенном в РИА Новости.
Итак, по данным Лидии Шайкеновой, директора московского представительства международной образовательной программы «Болашак», в США в данный момент обучается по этой программе 1000 казахстанских студентов, в ЕС - 800, в России 400, в т.ч. 337 в Москве. Если студенту хочется изучать бизнес-администрацию, то он едет чаще всего в США, если информационные технологии - то в Европу (или США), если медицину, космические технологии или авиацию - то в Россию. Учебные заведения студенты выбирают по рейтингам, например, журнала «Форбс», в которые входят и российские вузы. (А вот информация, которая не попадает в «Форбс»: казахстанских учащихся в России было бы больше, если бы у российской стороны были бы соответствующие программы и вообще больше целенаправленности в работе.)
«Болашак» - особое явление в казахстанской истории. Это ежегодно выделяемые государством до 3 тысяч стипендий для обучения за границей, с целью подготовки кадров для государственного аппарата, хотя, впрочем, и для некоторых частных структур.
Возникла эта программа в 1999 году следующим образом: при СССР главный центр обучения класса «люкс» для казахстанцев был, понятно, в России. Но в 90-е в сфере образования в РФ наступил полный развал. По словам Динары Калиевой (фонд «Казына»), поначалу, в 1999, основными странами, с которыми работала программа, оказались США, Англия, Франция, Германия. Дальше ситуация изменилась: в числе уже 32 стран, из которых выбирали 19 тысяч учащихся за рубежом, оказалась и Россия, которая в итоге заняла, как видим, вполне почетное место в списке предпочтений. Но - не первое.
И все же самой интересной на «круглом столе» оказалась информация не о том, в какую страну предпочитают сегодня ехать казахстанцы за образованием. Интереснее была тема образования как части стратегии национального развития.
В Казахстане гордятся тем, что страной руководят молодые лидеры. Госаппарат там прошел две волны омолаживания, и сейчас средний возраст госслужащего - 39 лет (в России - 50). Но на самом деле, как выясняется, дело не в возрасте как таковом. Речь совсем об ином - к власти идут образованные лидеры, новое поколение их - это образованное поколение.
Здесь налицо неприятный контраст с Россией. Для множества российских структур, государственных и частных, омолаживание равносильно, наоборот, деградации, поскольку более молодые поколения оказались удивительно безграмотными и ограниченными по сравнению с их «советскими» предшественниками. Потому что речь о «продуктах» нашей системы образования в те самые 90-е, да уже и конца 80-х годов.
Эту проблему знают, например, в инвестиционных и прочих финансовых компаниях, где внимательно смотрят на качество решений, принимаемых в компаниях молодыми менеджерами. Конечно, при российских нефтяных доходах можно позволить себе потери от безграмотности целого поколения. Но ведь и Казахстан начал свой путь к процветанию благодаря нефти и газу, вот только еще до начала этого процветания он начал думать об образовании как необходимой части развития.
Результат: в России даже не говорят всерьез о приходе «потерянных поколений» как о проблеме, угрожающей будущему страны. Не любят упоминать о дебилизации средств массовой информации, особенно телевидения. Вместо этого ведут с неграмотными поколениями политические игры, чтобы они сдуру не устроили какую-нибудь «цветную революцию».
В Казахстане атмосфера совсем другая. «Болашак», например, только временная часть процесса. Астана всерьез занимается созданием первоклассной системы образования в самой стране. К двум повсеместно употребляемым языкам - казахскому и русскому - добавляется английский, «язык успешной интеграции в глобальную экономику». Огромные средства вливаются в дошкольное образование, создаются 249 новых полностью оборудованных школ, страна подключается к Болонскому процессу, то есть к единому европейскому образовательному пространству.
Тут интересны не только официальные цифры и факты. Вполне достойна внимания нематериальная субстанция - отношение общества к образованию, грамотности, знаниям. Один из участников «круглого стола», политолог Аркадий Дубнов, с завистью говорил о том, как он почувствовал во время очередной поездки в Казахстан, что у местных жителей ценность номер 1 - это доступ к образованию. При этом казахстанцы едут учиться на Запад, чтобы вернуться домой, потому что с хорошим дипломом их с гарантией ждет то, что называется «социальным лифтом».
Традиционный российский вывод из подобных дискуссий - это сожаления по поводу того, что «мы их теряем», то есть утрачивается способность Москвы влиять на элиту тех или иных стран, поскольку тех, кто обучался в России, все меньше. Но, во-первых, не столь уж непосредственна связь между тем, где человек учился и как он мыслит. В конце концов, британскую колониальную империю разваливали по всему миру люди с британским образованием. А во-вторых, сожалеть надо скорее о том, что в России даже за последние, благополучные годы не сложился культ знаний и уважение к образованным людям и интеллекту. Такая атмосфера очень способствовала бы притоку студентов из-за рубежа. И еще достижению многих других целей.
Казахстан ставит национальной целью войти в список 50 «наиболее конкурентоспособных стран мира». Россия - войти в первую пятерку (или десятку) «мировых держав». Цели, несопосоставимые во многих смыслах, потому что речь тут идет об очень разных приоритетах. Но для достижения обеих образование важнее нефти, газа и даже ядерных боеголовок, которых, кстати, у Казахстана и вовсе нет.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
