Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Итоги сеульских переговоров глав правительств двух Корей, Северной и Южной, показывают, что две половинки разделенной нации всерьез активизируют экономические связи. А это, в свою очередь, означает, что для непосредственных соседей Корейского полуострова - прежде всего для России и Китая - в обозримый период прибавится проектов, в которые им есть смысл инвестировать.
Самый известный пример - это транскорейская железнодорожная магистраль. В Сеуле, где три дня работала правительственная делегация из Пхеньяна во главе с премьер-министром Ким Ен Илем, решено было восстановить железнодорожное грузовое сообщение между Севером и Югом начиная с декабря. Речь пока идет о доставке сырья и вывозе готовой продукции из индустриальной зоны в районе северокорейского города Кэсон. Эта зона, где северокорейские рабочие выполняют заказы инвесторов юга - ключевой из ныне существующих совместных проектов двух стран.
Здесь надо сказать, что возрождать железнодорожное сообщение Север и Юг начали еще в прошлом веке, уже состоялась торжественная церемония смыкания железнодорожного полотна. А дальше возникла пауза, связанная, очевидно, с началом «корейского ядерного кризиса» в конце 2002 года, когда Вашингтон обвинил Пхеньян в разработке тайных военных атомных программ. Дорога замерла в ожидании развития событий. Впрочем, и сегодня планы ее конкретного использования остаются, как видим, скромными. Правда, северокорейский премьер обсуждал со своим южнокорейским коллегой будущую модернизацию «северного» участка дороги, от южнокорейской до китайской границы.
Еще с прошлого десятилетия известно, что транскорейская магистраль - проект не локальный, а глобальный, поскольку она в итоге должна быть сомкнута с транссибирской магистралью в России и стать еще одним транспортным коридором от Тихого океана до Атлантики. Но даже тогда были варианты прохождения части пути по территории Китая. То есть речь шла о том, в каком именно месте магистраль должна пересекать российскую границу.
Сегодня можно уверенно предсказать, что для оживления всего проекта в целом придется торговаться заново. Конечно, в целом активизация межкорейского сотрудничества в любом случае выгодна и России, и Китаю, и другим инвесторам, которые захотят присоединиться к масштабному проекту - обновлению экономики севера Корейского полуострова. Но это предвещает конкуренцию за инвестиции в самые разные отрасли.
Что касается прочих договоренностей между двумя главами правительств на переговорах в Сеуле, то они носят более локальный характер, касаясь условий работы в индустриальной зоне у Кэсона, создания зоны совместного промысла в Желтом море, налаживания прямого судоходства, развитие в КНДР базы судостроения, сотрудничество в сельском хозяйстве и туризме.
Сейчас, конечно, естественным кажется вопрос - насколько необратим процесс межкорейской экономической интеграции. Есть два фактора, которые могут его задержать. Первый - это «остаточные явления» того же «ядерного кризиса». И второй - это предстоящие в Южной Корее президентские выборы. В обоих случаях ключевых событий следует ожидать в декабре и сразу после него.
«Ядерный кризис», который шесть стран пытаются урегулировать на постоянно идущих в Пекине переговорах, начался с обвинений США в адрес Пхеньяна в 2002 году в том, что тот имеет тайную программу обогащения урана. Пхеньян, обидевшись, начал обогащать плутоний, и из полученных материалов изготовил и взорвал осенью прошлого года ядерное устройство (в целом неудачно). В декабре, по итогам пекинских переговоров ожидается, что Пхеньян не только свернет все плутониевые программы (что уже фактически происходит), но и раскроет всю информацию по урановой программе. Причем многое говорит о том, что раскрыт будет тот простой факт, что урановой программы не было, и повод для кризиса действительно был фальшивым.
На тот же декабрь назначены президентские выборы в Южной Корее. Это важное событие для всей дальневосточной международной политики. Достаточно напомнить, что победа 5 лет назад Но Му Хёна, нынешнего южнокорейского президента, стала очень мощным фактором, помешавшим превращению Корейского полуострова во второй Ирак. Потому что Но Му Хён даже в годы кризиса продолжал политику «солнечного света» в отношении Северной Кореи, политику, которая стала хорошим позитивным фоном для всей казавшейся иногда безнадежной дипломатии, концентрировавшейся вокруг переговоров в Пекине. При Но Му Хёне всем было хорошо понятно, что в случае чего он вполне способен на сепаратную дружбу с Пхеньяном, не дожидаясь, пока тот помирится с Вашингтоном. Собственно, так и выглядит приезд Но Му Хёна в Пхеньян 4 октября этого года, следствием которого и стали нынешние переговоры премьеров.
Сейчас, вроде бы, в Южной Корее достигнут национальный консенсус - и «наследник» Но Му Хёна от правящей партии (Чон Дун Ён), и его оппонент Ли Йон Пак поддерживают нынешнюю политику в отношении Севера. Это - политика сближения и экономической интеграции, в том числе и независимо от хода урегулирования ядерного кризиса.
Но тут на сцене появился независимый кандидат от консервативного лагеря - Ли Хэ Чан, который уже дважды проигрывал выборы сторонникам «солнечного света». У него «северная» политика прямо противоположная. Он считает, что сначала надо покончить с ядерным кризисом, а потом идти на экономическое сближение.
Вашингтонский «троянский конь»? На корейском юге, конечно, достаточно и своих твердокаменных противников Севера. Но все равно понятно, что при подходе Ли корейский кризис и вообще вся внешняя и внутренняя политика страны окажется заложником того спора, который все еще ведется в Вашингтоне: завешать пекинские переговоры или продолжать поддерживать негаснущий очаг напряженности на Дальнем Востоке?
Поэтому в нынешних межкорейских переговорах в Сеуле ощущается некоторая поспешность. Оба премьера, вполне возможно, хотят предъявить любому новоизбранному президенту Южной Кореи договоренности (подписанные премьерами и утвержденные парламентами), которые ему придется выполнять.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
