Александр Колдобский, заместитель директора Института международных отношений - для РИА Новости.
Политический ландшафт Пакистана в считанные дни полностью изменился. Полновластными хозяевами страны в условиях чрезвычайного положения являются военные под командованием генерала и президента страны Первеза Мушаррафа. Уже можно подвести предварительные итоги мировой оценки пакистанских событий. Конечно, введением чрезвычайного положения Мушарраф ущемил демократические принципы. Но насколько они сегодня приоритетны?
В современном мире происходит своеобразная «ломка критериев», корни которой лежат в очевидном кризисе однополярной мировой системы, предлагающей единственный тип государственного устройства - демократию по-американски. Схема ее проста: должен быть глава государства и обязательно - лидер оппозиции. Но никаких иных системных сил, кроме возглавляемых ими партий или коалиций, на политической сцене быть не должно.
Чем, собственно, плоха такая система? Проблема в том, что она не универсальна. Взять тот же Пакистан. Там основных сил не две, а как, как минимум, четыре. Есть властная политическая база президента Мушаррафа, существует и оппозиция, все явственнее группирующаяся вокруг бывшего премьера Беназир Бхутто и ее Пакистанской народной партии. Третья и наиболее реальная сила - армия, обученная по западному образцу, хорошо управляемая и склонная подчиняться руководству гражданских политиков лишь постольку, поскольку их решения и действия соответствуют взглядам высшего военного руководства. При этом ротация кадров в этом руководстве - чисто ведомственный вопрос, мало зависящий от перестановок в гражданском политическом истэблишменте.
Но какова политическая роль пакистанской армии? Она традиционно играет роль мощного стабилизатора - с одной стороны, предотвращающего инициативы гражданского политического руководства, направленные на безоглядную европеизацию Пакистана, с другой - пресекающего попытки исламской радикализации.
Излишняя, по мнению военных, уступчивость гражданских политиков внешнему нажиму (прежде всего, американскому) тоже не приветствуется. Именно это стало поводом для смещения в 1999 году тогдашнего гражданского лидера страны Наваза Шарифа. Его место занял главнокомандующий вооруженными силами Первез Мушарраф.
Описанная «трехногая» политическая конструкция устойчива лишь в том случае, когда различий во взглядах военной верхушки и гражданского политического руководства нет, или же они минимальны. Нетрудно понять, что пока во главе Пакистана стоит генерал-президент Мушарраф, именно так дело и обстоит. Любая иная ситуация, по какому бы сценарию она не развивалась, в политическом смысле менее устойчива.
Здесь самое время уделить внимание четвертой политической силе Пакистана. Это исламский фундаментализм экстремистского толка, новое действующее лицо на внутриполитической сцене, существенно изменившее ее структуру. Нет оснований считать этот фактор краткосрочным. Рядом, по другую сторону огромной и почти прозрачной границы, - Афганистан, где власть прозападного правительства Карзая, в реальности, ограничивается лишь несколькими кварталами Кабула. Настоящие хозяева огромных и малодоступных территорий страны - талибы, носители идеологии исламского фундаментализма.
События вокруг исламабадской «Красной мечети» (летом этого года), по существу, - политическая проба сил исламских экстремистов, своего рода заявка на участие в дележе влияния в Пакистане. Однако пока армия играет в политической жизни Пакистана столь значительную роль, у «четвертой силы» серьезных шансов нет. Но так будет лишь до того момента, пока инициированная извне кампания «демократизации» (по-американски) не отправит армию в оппозицию или даже в политическую изоляцию. Тогда ситуация станет непредсказуемой.
В политический ландшафт Пакистана армия все равно вернется - вопрос, с какими союзниками. Это имеет важнейшее значение, прежде всего, потому, что Пакистан - де-факто ядерная держава, реально имеющая немалый потенциал - до 40 единиц, а также баллистические ракеты для доставки оружия массового поражения. Между тем, в отношении пакистанского ядерного оружия у специалистов существуют серьезные опасения - в том числе насколько безупречна защита ядерного арсенала от несанкционированного хищения и активации.
Трудно предсказать, как все эти факторы могут сработать в случае еще большего обострения политической ситуации в Пакистане. Нет сомнения в одном: исторически совпавшее появление в стране ядерного оружия и исламского экстремизма будет угрожать не только региональной, но и мировой безопасности.
Нынешнему пакистанскому руководству, по-видимому, удается держать ситуацию под контролем. Однако эти возможности в случае серьезной дестабилизации в стране будут ограничены. Время ли упрекать Мушараффа в нарушении принципов демократии? Один из наиболее тревожных вопросов мировой и региональной безопасности требует, скорее, позиции политической целесообразности.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
