Виктор Данилов-Данильян, директор Института водных проблем Российской академии наук, член-корреспондент РАН.
Три года назад, 4 ноября 2004 года, президент Владимир Путин положил конец долгим дискуссиям вокруг пользы и вреда Киотского протокола, закрепив его своей подписью. Это означало, что Россия юридически стала участницей киотского процесса. В то время много говорили о том, что в ратификации этого документа большую роль сыграли политические мотивы. Но вряд ли сработал бы этот фактор, если властей предержащих не убедили бы аргументы о полной безопасности Киотского протокола для интересов России.
Немало значило и обоснование той роли, которую может сыграть Киотский процесс (пусть даже в далекой перспективе) в смягчении климатических изменений. Свой вес имела и экологическая составляющая: вместе с углекислым газом в атмосферу летит большое количество вредных веществ - угарный газ, сажа, окислы серы и азота, ароматические углеводороды и т.д. Всем этим человек дышит сам и заставляет дышать все другие живые организмы. Учитывался также ресурсный аспект: человечество неизбежно столкнется с истощением запасов органического топлива, и самый лучший способ подготовиться к этому - делать то, что рекомендует Киотский протокол.
Все мероприятия, направленные на экономию топлива, нужно расценивать как полезные с точки зрения научно-технического прогресса. Снижаются затраты углеводородного топлива на единицу производимой продукции - уменьшается энергоемкость производства. А какими способами можно экономить? - Информацией, она и есть научно-технический прогресс в чистом виде. Например, что такое автомобиль? - Некий синтез природного вещества и информации. Придумал более совершенную модель - значит, заложил в нее больше информации, а взамен получаешь экономию природного вещества. К деятельности, направленной на технологическое совершенствование ради сбережения углеводородных ресурсов, и призывает Киотский протокол.
Его оценка остается прежней, это - документ эпохальный. Человечеству удалось договориться относительно того, что надо снижать антропогенную нагрузку на биосферу, которая уже не выдерживает давления цивилизации и дает об этом понять климатическими капризами. Масштабы деятельности, предусматриваемой Киотским протоколом, существенно больше, чем у его предшественника - Монреальского протокола о веществах, разрушающих озоновый слой.
Когда заходит речь о «рисках» проекта, которые так любят муссировать критики Киотского протокола, я напоминаю о том, что в России всегда есть риск плохо организовать работу. Но это - единственный риск, который я вижу. В течение подготовительного периода, длившегося три года, мы в России, к сожалению, очень долго раскачивались. Только в последнее время кое-что сдвинулось с места. Идет работа над созданием кадастра источников выбросов парниковых газов в атмосферу и системы регистрации их сокращений. В этом году принято постановление Правительства, которое легитимизирует проекты совместного осуществления. Хотя здесь, конечно, более желательным был бы законодательный акт.
Мы отстаем по количеству находящихся в работе проектов совместного осуществления даже от Украины (несмотря на ту неразбериху, которая происходит в этой стране, на слабость власти). Российские компании, заинтересованные в таких проектах, уже работают с иностранными партнерами. Но, надо признать, правовое поле, обеспечивающее заключение международных договоров, у нас все еще находится в безобразном состоянии, и на это жалуются все инвесторы, в том числе и те, которые работают по киотской программе.
Критики Киотского протокола кивают также на то, что развивающиеся страны не имеют никаких обязательств. Посыл неадекватный, поскольку Киотский протокол строго следует принципу ООН об общей, но дифференцированной ответственности. У развивающихся стран вины в накоплении концентрации парниковых газов в атмосфере несопоставимо меньше, чем у развитых государств. Вся «грязь» (с климатической точки зрения), которой засорена атмосфера, образовалась в результате активной промышленной деятельности развитых стран. Правда, сегодня в число лидеров по выбросам вышел Китай, но надо помнить, что за прошлое у него не такая уж большая ответственность. У большинства развивающихся стран нет экономических возможностей для внедрения новых технологий, а у самых бедных и выбросов-то почти нет, потому что нет промышленности, мощного сельского хозяйства, разве что сжигаются дрова для приготовления пищи.
Я вижу одну позицию, с которой можно критиковать Киотский протокол: слишком малое сокращение выбросов он предусмотрел - надо бы больше. Но ведь и об этом договорились с трудом! В посткиотский период (после 2012 года) формулировки, несомненно, будут другими, и обязательства будут более серьезными. Киотский протокол важен как первый шаг, основная цель которого - отработать те международные механизмы, с помощью которых в будущем можно добиться более серьезных результатов. И эти механизмы найдены: механизм чистого развития, проекты совместного осуществления, торговля квотами. Последнее, я убежден, Россию сегодня должно интересовать в меньшей степени. При нынешней финансовой ситуации, когда мы и так не знаем, куда девать нефтяные деньги, не стоит торопиться продавать квоты. В условиях активно развивающейся собственной экономики «киотский» запас квот на промышленные выбросы нам пригодится.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
