Татьяна Синицына, обозреватель РИА Новости.
В феврале 1933 года пароход «Президент Гарфильд» покинул Сингапур, продолжая свое необычное кругосветное путешествие. Это была акция, призванная популяризовать шахматы. Ее инициатором стал чемпион мира по шахматам Александр Алехин. На палубе парохода был и необычный пассажир - великолепный сиамский кот по имени Chess (шахматы) - не только любимец и неизменный компаньон своего знаменитого хозяина, но и его талисман. За время морских шахматных гастролей, с заходом в порты всех океанов (США, Мексика, Куба, Япония, Гонконг, Египет, Италия и др.), Алехин сыграл 1320 партий, 1161 из которых выиграл и только 65 проиграл. Сегодня мир празднует 115 лет со дня рождения великого шахматиста.
Судьба будто заботилась о том, чтобы великую славу, которую она подарила Александру Алехину, уравновешивали бы злосчастия. В 1927 году он познал триумф, одержав победу над «шахматным Богом» - Раулем Капабланкой. Под восторженные овации люди несли чемпиона на руках по улицам Буэнос-Айреса. А в 1945 году, растоптанный общественным мнением как «коллаборационист» и «антисемит», изгнанный с мирового шахматного подиума, одинокий и нищий, он решал, как ему жить дальше.
Несчастья имеют свойство обращать нас к ретроспективе. Для Алехина в ее фокусе был счастливый родительский дом на московском Арбате, из которого он шагнул в большой мир, так улыбавшийся в юности. Отец, крупный помещик, был заядлым шахматистом и рано научил сына шахматной премудрости. Мальчик посещал шахматный клуб, его талант быстро креп. В 16 лет Александр получил звание «маэстро», победив на Всероссийском турнире (Петербург, 1909 г.), главным призом которого была фарфоровая ваза от Императорского дома.
В 1914 году Алехин окончил петербургское Императорское училище правоведения, но юридическая карьера интересовала его гораздо меньше, чем шахматная. В этом же году молодой мастер стал третьим на «турнире чемпионов», состоявшемся в Петербурге, и претендентом на мировое первенство. Он уступил чемпиону мира Ласкеру и молодому кубинскому маэстро Раулю Капабланке. Этот последний проигрыш был особенно болезненным.
Летом 1914 года 22-летний Алехин прибыл в Германию, на турнир в Мангейме. Он выигрывал все партии подряд и, наверняка, стал бы победителем, но 1 августа началась Первая мировая война. Турнир прервали, а его участников интернировали. Некоторое время Алехин провел в тюрьмах - в Людвигсхафене и Раштатской. Вернувшись в Россию после освобождения, он сразу дал сеанс одновременной игры на 33 досках, сбор от которого поступил в фонд пожертвований для шахматистов, которые еще оставались в Германии.
Революция 1917 года лишила Алехина дворянского титула и состояния. Он оставил Москву и хотел выехать из России морем, но был арестован в Одессе и приговорен к расстрелу. По счастью, нашлись заступники. Вернувшись снова в столицу, он получил место следователя в Московском уголовном розыске, а потом устроился переводчиком в аппарате Коминтерна. Там он встретил швейцарскую журналистку Анну-Луизу Рюгг, ставшую его первой женой и матерью единственного сына.
В 1921 году семья Алехиных покинула Россию. В Европе он сразу начал активно выступать на шахматных турнирах. Победа над Капабланкой была навязчивой идеей, и он упорно работал, продвигаясь к цели. В это время в его личной жизни произошли перемены: Анну-Луизу сменила новая жена, Надежда Васильева. На 10 лет в семейном гнезде поселилась идиллия. На ее фоне, в 1925 году, Алехин защитил в Сорбонне диссертацию, став доктором права.
В 1927 году, на тренировочном матче, он победил Макса Эйве. Это был важный этап в карьере, но главной целью оставалась победа над Капабланкой. Участие в матче за шахматную корону требовало финансового взноса, $15 тысяч. Ради этой цели Алехин провел в Нью-Йорке и Париже игры вслепую (57 партий), дал сеанс одновременной игры с аэроплана, принял участие в «театрализованной» партии, где фигурами были живые люди.
И вот вожделенный матч, наконец, состоялся. Аналитики были настроены скептически, да и сам Алехин не понимал, как можно выиграть 6 партий у безотказного «шахматного автомата», каковым был Капабланка. Но судьба дала Алехину шанс, и он его не упустил. «Я играл так, как никогда в жизни», - напишет он потом в книге «Мои лучшие партии», вышедшей в 1939 году. Шесть побед, 3 поражения, 25 ничьих. Миф о непобедимости Капабланки был развеян. И в течение нескольких лет после матча на первенство мира Алехин подтверждал звание сильнейшего.
В середине 30-х годов Алехин пережил глубокий творческий кризис. И из его рук ускользнула корона чемпиона - он уступил ее Максу Эйве. Это было 1935-м, а в 1936-м снова проиграл на турнире в Ноттингеме - и Капабланке, и Решевскому. Критики заговорили о «закате личности». Но поверженный, Алехин поставил цель - во что бы то ни стало вернуть чемпионское звание на турнире 1937 года. Он изучил манеру игры Эйве и победил. Макс Эйве вынужден был признать: «Алехин восстановил репутацию сильнейшего среди живущих шахматистов и подтвердил веру в то, что он величайший шахматист всех времен».
В 1939 году началась Вторая мировая война, весть о которой застала Алехина в Буэнос-Айресе, на шахматной олимпиаде. Возвращение во Францию оказалось роковым. По приезде Алехин добровольно вступил во французскую армию, военным переводчиком, попал в немецкий плен, был освобожден. Имущество жены разграбили, и Алехин был вынужден обратиться к оккупационным властям. Те потребовали «платы» за услуги. Алехин участвовал в турнирах рейха, играл с офицерами. «Я беспощадно бил их на шахматной доске», - скажет он после.
В 1943 году Алехин выехал на турнир в Испанию, и уже не вернулся на оккупированные территории. Его последним приютом стала Португалия. Бездомный, одинокий, он переживал глубокую душевную депрессию. Единственной его радостью, как и во все времена, оставалась шахматная доска.
В последние дни жизни Алехина согревала надежда, неожиданно блеснувшая из Москвы. В Английском посольстве в Лиссабоне ему вручили вызов чемпиона СССР Михаила Ботвинника на матч за мировую корону. «Добро» на него дал сам Сталин. 23 марта 1946 года ФИДЕ официально дала согласие на матч. Это был 88-й турнир Алехина, и к нему он готовился в своей обычной манере, собрав дух, мобилизуя уникальный аналитический дар. Феноменальная память оставалась ему верна - он мог воспроизвести, ход за ходом, каждую сыгранную в жизни партию.
24 марта 1946 года горничная небольшой гостиницы «Парк-отель» в португальском городке Эшторил нашла его мертвым у стола с ужином, к которому он не успел притронуться. Рядом стояла шахматная доска с начатой партией...
Ему было 53 года, и у него еще были надежды.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
