Странная все-таки штука - парламентские выборы. Некоторое обессмысливание демократических процедур привело к тому, что сам институт парламентской демократии и его представитель во внешнем мире - собственно парламент, дискредитированы. Согласно свежему опросу Левада-Центра, доля россиян, полагающих, что парламенту должна принадлежать высшая власть, снизилась за восемь лет с 15 до 9 процентов. Не поддерживается респондентами и время от времени становящаяся популярной идея формирования правительства на основе парламентского большинства: если в 2003-м сторонников этой идеи было 12 процентов, то в 2007-м таких осталось всего лишь 5. Раз парламент - говорильня, раз он доказал свою способность быть всего лишь штампом в руке даже не исполнительной, а президентской власти, тогда и какой с него спрос?
Надо сказать, что удивляться здесь нечему. Само фактическое переустройство российской политики не просто дискредитировало представительную власть, которая так хорошо начинала почти 20 лет назад (вспомним, как страна жила и дышала трансляциями с заседаний Съезда народных депутатов!). Изменения в политическом устройстве страны, включая правку избирательного законодательства, по сути делегитимизировали парламент. Показательно, что и на этот счет есть социологическое исследование. Респондентов спрашивали, согласны ли они с тем, что безальтернативные выборы можно считать нелегитимными. Утвердительно ответили на этот вопрос 43 процента (!) опрошенных, отрицательно - 31 процент. 26 процентов затруднились ответить - и это тоже показательно, потому что цифра большая.
По сути дела получается, что законодательную ветвь граждане не считают реальной властью. Впрочем, авторитет исполнительной ветви тоже существенным образом упал: восемь лет тому назад 28 процентов респондентов считали верховной властью правительство, сегодня всерьез кабинет министров воспринимают лишь 11 процентов. Это выше, чем в случае парламента, но совсем немного по сравнению с президентской вертикалью: с 1999 года число респондентов, считающих реальным центром власти президента увеличилось с 37 до 61 процента. В такой ситуации разделение властей остается на бумаге - авторитет правительства и парламента в глазах населения крайне низок. Соответственно, девальвируется и ценность выборов как инструмента, приспособленного для (со)управления государством.
Парламенты работают на полную проектную мощность, когда граждане чувствуют себя именно гражданами, а не «населением», которое не может повлиять вообще ни на что. В какой-то момент «население» теряет интерес к собственному возможному влиянию на принятие решений. И вот тогда наступает та самая пресловутая «стабильность»: верхи не могут, низы не хотят. Но не в революционном смысле, а в совершенно ином: верхи, в силу неадекватной системы власти, не могут принимать необходимые для развития страны решения, а низы не хотят ни на что влиять, не желают никаких изменений, становятся апатичными и циничными.
Весьма характерен в этом смысле пример близкого и не сильно любимого соседа - Польши. Братья Качиньские, в сущности, типологически чрезвычайно похожи на некоторых представителей нашей сегодняшней власти - консервативны до охранительности, нетерпимы до разрыва отношений с партнерами. Но в том-то все и дело, что в Польше при этом сохранилась реальная демократия. А в реальной демократии выборы - это способ что-либо всерьез поменять в стране. И, проголосовав против надоевших Качиньских, Польша выбрала себе новую власть. Это очень удобно, выгодно и приятно каждому гражданину, который чувствует, что от него зависит нечто важное: устройство собственной страны.
Падение авторитета демократии, ее институтов, ветвей власти - это прямое следствие стремления «верхов» контролировать все и вся. Когда вы включаете на «полную громкость» государственное регулирование в экономике, у вас перестают работать рыночные мехнизмы, а вместе с ними и собственно экономика. Когда вы зажимаете и контролируете любые политические и гражданские процессы в политике - у вас не просто исчезает политика, у вас больше нет возможности ни на что влиять, у вас, ввиду отсутствия обратной связи и сигналов от гражданского общества, падает качество государственных решений. У вас, наконец, исчезает и само гражданское общество, и вы начинаете управлять «населением», заговаривая ему зубы мантрой про «стабильность».
Выборы и ротация - это еще и отбор лучших. Если такой селекции нет, резко падает качество элиты: она становится коррумпированной, вялой, не склонной к принятию решений. Ровно это мы наблюдаем сейчас.
Вернуть гражданам выборы, вернуть им парламент - это не просто лозунги. Это современный и очень рациональный инструмент эффективного управления государством.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Андрей Колесников, заместитель главного редактора журнала "The New Times" - специально для РИА Новости.
