Мария Аппакова, обозреватель РИА Новости.
Премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт посетил в четверг, 18 октября, Россию с очень кратким (несколько часов) рабочим визитом. Он стал первым высокопоставленным зарубежным политиком, который встретился с президентом РФ Владимиром Путиным после его визита в Иран. Именно обсуждение итогов российско-иранских переговоров и стало целью поездки Ольмерта в Москву, хотя не была забыта и проблема ближневосточного урегулирования и вопросы двустороннего сотрудничества. Впрочем, все эти вопросы связаны между собой.
Ольмерту может позавидовать президент США Джордж Буш, который, возможно, также мечтает из первых уст узнать об итогах визита Путина в Тегеран. Но он, в отличие от израильтян, для которых иранская тема, по сути, является вопросом «жизни и смерти», может потерпеть. Израильский премьер-министр терпеть не мог, и договорился с Путиным о встрече за несколько дней до поездки российского президента в Тегеран.
Следует сказать, что израильтян вопросы о российско-иранском сотрудничестве волновали в последние годы куда больше, чем позиция Москвы по проблемам ближневосточного урегулирования. «Что вы думаете об Иране, как у вас обстоят дела с Тегераном?» - вопросы израильтян ко всем, кто может быть в курсе этой темы, были бесконечны. В Москву за этим приезжали дипломаты, политики, ученые. Вопросы об Иране задавались израильскими журналистами практически всем российским политикам и дипломатам, посещающим Израиль. Речь шла и о ядерных программах Тегерана, и о военном сотрудничестве между Россией и Ираном, да и в принципе об адекватности иранского президента Махмуда Ахмадинежада, который не раз ставил под сомнение необходимость существования «сионистского образования», т.е. Израиля.
После расширения влияния Тегерана на ситуацию на Ближнем Востоке (в Палестине, Сирии, Ливане и Ираке) интерес Израиля к иранскому вопросу стал еще более болезненным. Ближневосточный конфликт, под которым изначально подразумевалось противостояние Израиля с арабским миром, постепенно превращается в ирано-израильское противостояние. Хотя, наверное, было бы правильно сказать - американо-иранское, где пешками являются практически в одинаковой мере арабские страны и Израиль. Для израильтян сейчас актуальней всего влияние иранцев на палестинское движение ХАМАС и ливанское «Хезболлах», которые, помимо прочего, удерживают в плену израильских военнослужащих. Отметим, что Россия обещала содействие в их освобождении, и не исключено, что спешка в визите Ольмерта связана и с этим вопросом. Такие темы обсуждаются исключительно лично.
Информация, которой обменялись между собой высокопоставленные политики (сначала в Тегеране, теперь в Москве), безусловно, значительно отличается от той информации, которая появляется в прессе. И это в равной степени касается не только темы военнопленных, но и чувствительной темы иранского ядерного досье.
Вот все, что стало известно из визита Путина в Тегеран из официальных заявлений: «президенты России и Ирана указали на необходимость скорейшего урегулирования ситуации вокруг иранской ядерной программы политико-дипломатическим путем в рамках переговоров и диалога и выразили надежду на возможность нахождения долгосрочного всеобъемлющего решения». Кроме того, участники состоявшегося в Тегеране второго саммита пяти прикаспийских государств, среди которых и Россия, подтвердили, что Иран имеет право развивать ядерную энергетику в мирных целях под контролем МАГАТЭ. Т.е. ничего нового и неожиданного.
И только после возвращения Путина в Москву прозвучали слова секретаря Высшего совета национальной безопасности Ирана Али Лариджани о том, что президент России в ходе визита среди прочего рассказал о своем видении решения проблемы иранского ядерного досье. Лариджани воздержался от комментариев относительно сути неких предложений российского президента, заявив, что они будут преданы широкой огласке в другое время. Однако то, что не следует знать общественности, вряд ли является секретом для лидеров стран, занимающихся иранской проблемой. И им интересно знать не только что сказал Путин, а как прореагировали на это иранцы.
Очевидно, что Тегеран не откажется от своих ядерных программ, в том числе и от обогащения урана на своей территории, но ситуация может измениться, если иранское урегулирование будет идти по тому же пути, что и решение проблемы северокорейского ядерного досье.
Однако есть одно существенное «но». Уже сейчас, не обладая ядерным оружием, Иран является чрезвычайно влиятельным игроком и на Ближнем Востоке, и на Кавказе и в Центральной и Средней Азии. Амбиции и возможности Тегерана не сравнимы с пхеньянскими. И предлагать Ирану придется гораздо больше, чем КНДР. Речь, скорее всего, не идет об экономическом содействии, инвестициях и помощи в развитии атомной энергетики, но и об официальном признании роли Тегерана в решении ближневосточных проблем (как минимум). Россия раньше против этого не возражала, безоговорочно против были США и Израиль. Но есть ли другие варианты? И что нового скрывается за риторикой лидеров Ирана? И Ольмерту, и Бушу важно это знать.
То есть вопрос в том, что привез российский президент из Тегерана, сейчас будет определять ситуацию на Ближнем Востоке.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
