Антимонопольная и налоговая службы «вскрыли на молочном рынке целый ряд посреднических фирм, которые... не ведут хозяйственной деятельности, а вставлены в цепочку, чтобы заработать деньги себе в карман и уходить от налогов», - сказал на днях министр сельского хозяйства Алексей Гордеев, комментируя стремительный сентябрьский рост цен в стране. Как в известном анекдоте: «Па-а-а-трясающе». А раньше был не в курсе?
Не менее проникновенное замечание сделал думский спикер Борис Грызлов, продемонстрировав тем самым незаурядную наблюдательность: «Рост цен, в основном, происходил в один и тот же день, это фактически элементы сговора, причем сговора компаний-перекупщиков».
Подобные высказывания политиков, которые они сами, несомненно, считают ответами, в реальности вызывают больше вопросов. Первый - где они были последние годы? К примеру, экономические СМИ за последние пару лет не раз и не два анализировали закупочные цепочки, беседовали с менеджерами, ответственными за логистику, производителями, импортерами, дилерами и дистрибьюторами. Анонимно или под фамилиями они, так или иначе, рассказывали и про стоимость входа компаний на рынок (кому, сколько надо дать, чтобы можно стало продавать свою продукцию), и про таможню, и про «крышу», и про перекупщиков, и про жлобов-хозяев, которые на зарплатах жмутся, зато в норму прибыли закладывают не по одной сотне процентов, и про дилеров - посредников, куда откачиваются эти самые сотни процентов. Но, видимо, российские чиновники так ревностно размышляют о судьбах родины и произносят мантры про политическую стабильность и рост экономических показателей, что газет-журналов им почитать некогда, а в магазин сходить - подавно. А если они по магазинам и ходят, то спокойно берут продукты по ценам, снятым с потолка. И перенесенным на ценники. Потому что иначе они давно бы знали: механизмы российского ценообразования не поддаются никакой общепринятой и известной экономической логике. Они поддаются только своей логике, национальной.
И поэтому напрашивается второй вопрос, к тем же исполнителям и законодателям, как раз и ответственным за создание таких условий хозяйствования в стране, при которых задирать цены, реализовывать некачественные продукты и уводить прибыли в фирмы-посредники стало бы невыгодно. Невыгодно в самом широком смысле этого понятия: боязно, убыточно, неприлично. А такие условия создались бы, возможно, если бы стабильность существовала не только в декларациях и ощущениях народа, но и в цифрах, фактах, а главное - институтах.
И это третий вопрос к политикам и чиновникам-исполнителям. Существуя чуть не 9-й год подряд в условиях экономического роста, страна, естественно, немного (а то и много) пополнилась деньгами. Кто - миллионами, кто - несколькими сотнями долларов. Но пополнилась. И в какой-то момент встала перед вопросом: а куда эти деньги можно вложить? И выяснилось, что, несмотря на декларируемые экономические показатели, беззаветный рост фондового рынка, ВВП и промышленного производства, инструментов и сфер, куда можно было бы направить/вложить всю эту свалившуюся на Россию денежную массу, вроде так и не создано.
На словах все верят в стабильность и поддерживают ее после ужасов и непредсказуемости 1990-х. Однако на деле это не всегда подкрепляется фактами. Пример: ипотечные схемы банки, конечно, начали применять, но проценты по ним столь громадны, что квартира, во-первых, для миллионов по-прежнему не подъемна, во-вторых, после выплат становится золотой. Длинные финансовые схемы - страхование жизни, вклады на образование детей, добровольное пенсионное накопление - по-прежнему либо отсутствуют, либо находятся в зародышевом состоянии, либо опять же подчинены российской логике. Незабвенное и недореформированное жилищно-коммунальное хозяйство, хотя и подросло существенно в цене, так и не стало занимать в структуре расходов домохозяйств ту долю, которую занимает в западных экономиках. Да и по качеству, мягко говоря, сильно не дотягивает.
Что стал делать российский человек, получив немного денег, которые остались после покупки нового телевизора-холодильника-магнитофона? Он нашел единственно возможный и надежный, в его представлении, объект вложения - недвижимость. Поэтому квартиры за 3 года взлетели уже даже не до мировых, а за мировые цены. И стали неподъемными. Но ни о каком снижении цен речи быть не может: взятки, откаты, прибыли - никто не хочет отказываться от «своего»... Потом пошла земля (не та, что на Рублевке, та взлетела раньше; речь о той, которая еще по карману среднеобеспеченным семьям) - она сейчас стремительно дорожает и через несколько лет, очевидно, достигнет расценок Японии. Потому что больше вкладывать некуда. Что делать с остальным? Или тем, у кого даже на шесть соток не накапливается?
Остальное прожирается. Потому что больше на это купить ничего нельзя. Кто успел с квартирами, тому повезло. Кто не успел - покупает машину. Потому что больше ничего купить не может. И продукты-сапоги-дубленки.
Можно было бы вместо очередного автомобиля вложить, скажем, в свое дело. А потом, может, даже передать его по наследству детям. Но и малый бизнес, увы, больше поддерживается на словах. В реальности же «одно окно» плотно «украшается» различными факторами. Как неформальными, так и весьма формальными. Например, в виде запредельной арендной платы, после которой какой-нибудь районной химчистке или маленькому ателье остается немного вариантов: либо влиться в большую (чужую уже) сеть, либо срочно превратиться в очередной бессмысленный бутик.
И за это тоже спасибо законодателям и исполнителям разных уровней. Которые так и не открыли предпринимателям горизонты за пределами 2-3 лет. Оттого прибыль надо снять «здесь и сейчас», потому что «кто его знает, что будет потом»... Которые не создали полноценных долгосрочных финансовых и иных инструментов для вложения средств. Причем вложения, которым бы поверили и которые оценили именно граждане, а не абстрактные «инвесторы». Министр финансов, повышенный до уровня вице-премьера, дисциплинированно стережет бюджетные деньги, чтобы, не дай Бог, лишняя копейка, не была израсходована. Потому что тогда «поплывет» инфляция. Видимо, того, что по целым сегментам нашей жизни инфляция за последние 5-7 месяцев не то что плыла, а «штормила», составив 30-100 процентов (множество продуктов питания, а не только хлеб-молоко; зимняя одежда и обувь; цены на авиабилеты и т.д.), чиновники и статистики не заметили. Или действительно не заметили, поскольку большинство из них давно живет в каком-то своем мире. Они знают жизнь, считают многие из них. Нет, они думают, что знают жизнь. А это не одно и то же.
В итоге, они меряют мир по себе. Они уверены, что все столицы мира - явления дорогущие. А между тем, килограмм мяса в любимом ими Лондоне стоит дешевле, чем в аналогичных торговых сетях Москвы. Примерно 200 рублей за килограмм. В магазинах, которыми оперируют российские чиновники, - 300 и выше. Фрукты и ягоды в России дороже примерно в 5-6 раз, живые цветы для букетов - в 5-10 раз. И это не говоря о том, что там продукт уценивается вполовину, а то и больше, и не когда у него истек срок годности, а задолго до этого. Кстати, так отовариваются многие европейские пенсионеры - берут прекрасные мандарины, малину, мясо, когда они стоят вполовину ниже базовой цены.
Но подобные вещи российским чиновникам, как правило, неведомы. А если и ведомы (в конце концов, обсуждают же они что-то, когда приезжают в Европу к своим семьям), они исходят из того, что «там - это там, а у нас - это у нас». В итоге - дилерские цепочки, сумасшедшие прибыли, богатые чиновники, не менее богатые бизнесмены и громкие заявления о том, что «надо бороться», «пора прекратить», «срочно приостановить» и т.д.
А потом в России случается очередной, совершенно рукотворный кризис: молочный, алкогольный, банковский, квартирный. И случаться они будут то тех пор, пока не выровняются структурные диспропорции экономики. А этого, в свою очередь, не произойдет, пока не откроются горизонты и люди не поверят, что можно начинать думать не только о дне своем сегодняшнем, но и заботиться о завтрашнем.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
