Юрий Зайцев, эксперт Института космических исследований, РИА Новости.
Первая декада октября ознаменовалась приятным событием в области космонавтики. Находившейся в Москве руководитель НАСА Майкл Гриффин заявил, что с нетерпением ждет следующего десятилетия, когда российские космонавты и американские астронавты вместе полетят на Луну. По его мнению, международные проекты более выгодны по сравнению с национальными программами в области освоения космоса.
Между тем, российско-американскому космическому сотрудничеству уже немало лет. В мае 1972 г. обе супердержавы договорились объединить усилия на благо прогресса. Тогда председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин и президент США Ричард Никсон подписали Соглашение о сотрудничестве в исследовании и использовании космического пространства.
Спустя три года командиры советского корабля "Союз-19" Алексей Леонов и американского "Аполлон-18" Томас Стаффорд обменялись рукопожатием на орбите. По сути, программа "Союз-Аполлон" была политическим шагом. Особого вклада в процесс освоения космоса она не внесла. После этого еще два десятка лет российско-американское космическое сотрудничество не развивалось.
Вместе с тем при подготовке совместного полета пришлось преодолеть немало трудностей, связанных с тем, что каждая страна шла в космос своим путем, и национальные технологические решения зачастую были малосовместимыми. Полученный опыт пригодился, когда начались рейсы шаттлов к станции "Мир", а затем и строительство Международной космической станции. При этом программа МКС стала единственной сферой взаимодействия двух стран в постсоветский период. Опасения же американцев, что сотрудничество в создании станции приведет к утечке их национальных научных и военных секретов, не подтвердились. В действительности технологии, по признанию специалистов НАСА, потоком шли преимущественно в обратном направлении.
Открывшиеся перед Россией широкие возможности сотрудничества в области пилотируемых полетов способствовали и ее выходу на рынок услуг по запускам. В годы "холодной войны" он был закрыт для Советского Союза путем разнообразных экспортных ограничений. Россия обладала самыми мощными и надежными с высокими показателями по эффективности - стоимости средствами выведения полезных нагрузок в космос. Но западные компании телекоммуникационных услуг не могли их использовать. В случае нарушения запрета они могли попасть под санкции.
Вместе с тем, совместная пилотируемая программа стала довлеть над прочими, более скромными усилиями по реализации тех или иных, в том числе международных проектов с использованием автоматических космических аппаратов. Это было связано с перераспределением средств с "автоматической" на пилотируемую космонавтику, а также с резким сокращением в России финансирования космической деятельности в целом. В частности, так и не состоялся планировавшийся на 1990-е годы запуск международной астрофизической обсерватории "Спектр-Рентген-Гамма". Тогдашняя Россия оказалась просто неспособной выполнить свою часть работы. В результате уже изготовленная дорогостоящая научная аппаратура других стран, включая американскую, так и осталась без практического использования.
Исследования Марса всегда считались одним из приоритетных направлений как российской, так и американской космических программ. Естественно, возникло желание как-то скоординировать эти направления, как, впрочем, и другие планетные исследования. Были даже организованы две американо-российские рабочие группы для изучения вариантов достижения наиболее приоритетных научно-исследовательских целей обеих сторон с минимальными затратами. Эти группы получили условные названия "Вместе к Марсу"и "Пламя и лед".
Задачей группы "Вместе к Марсу" была разработка концепции совместного полета исследовательских лабораторий к этой планете. В частности, предполагалось совместить один из запусков в рамках американской программы "Исследователь" с российской миссией "Марс-96". Прорабатывались и другие варианты на перспективу после 1998 г., включая доставку на Землю образцов марсианского грунта.
В задачу группы "Пламя и лед" входила организация исследований двух "крайностей" Солнечной системы - Солнца и наиболее удаленной от него планеты Плутон. Космический аппарат, который должен был полететь к Солнцу, представлял бы собой комбинацию из американской автоматической станции и российского оптического модуля. К Плутону планировалось запустить с помощью РН "Протон" две американские станции. На каждой из них должны были быть установлены российские отделяемые модули для сближения с планетой или ее спутником Хароном. Однако, несмотря на согласованную политическую поддержку, эти проекты так и не были реализованы.
Результаты программы "Вместе к Марсу" оказались более позитивными. Правда, полет российской автоматической станции "Марс-96" с международным комплексом исследовательской аппаратуры был неудачным: космический аппарат не вышел на межпланетную траекторию. Однако позднее США и Россия договорились об установке российских приборов на американских станциях, отправлявшихся к Марсу. Первые два таких пуска были также аварийными. Успех пришел лишь в 2001 г. с запуском станции "Марс-Одиссей". Установленный на ее борту созданный в ИКИ РАН детектор высокоэнергичных нейтронов HEND (High Energy Neutron Detector) выполнил основную задачу миссии - обнаружил огромные запасы воды непосредственно под поверхностным слоем марсианской "почвы".
3 октября в Москве, в канун 50-й годовщины запуска Первого спутника, руководитель Роскосмоса Анатолий Перминов и администратор НАСА Майкл Гриффин подписали соглашения по новым научным проектам LEND и DAH, которые станут продолжением российско-американского сотрудничества в изучении Марса, а также Луны. Российский прибор LEND - это, по сути, младший брат HENDа и предназначен для установки на американский "Лунный разведывательный модуль" (LRO). Его задача - поиск воды в вечно затененных кратерах около лунных полюсов. Российский прибор DAN (динамическое альбедо нейтронов) будет участвовать в американской миссии MSL ("Марсианская научная лаборатория"), начало реализации которой запланировано на 2009 г. На поверхность Марса десантируется подвижная лаборатория - марсоход. С помощью установленной на ней научной аппаратуры, включая DAN, будет измеряться по ходу движения содержание воды в марсианском грунте.
В ходе встречи руководителей российского и американского космических агентств были также рассмотрены вопросы, связанные с обеспечением нормального функционирования Международной космической станции и завершением ее сборки к 2010 г. По мнению Президента Института им. Д.Эйзенхауэра, его внучки Сьюзан Эйзенхауэр, то, что произошло после гибели корабля "Колумбия", - показало абсолютно ключевую роль России в программе МКС. Если бы не российские корабли, то станция осталась бы без каких-либо средств доставки грузов и экипажей в космос. Россия фактически в одиночку спасла этот международный проект.
Сегодня страны-участницы программы МКС имеют разные подходы к вопросу о сроках ее эксплуатации. США уже объявили, что намерены выйти из программы к концу 2015 г. В свою очередь, Европейское космическое агентство подчеркивает, что не намерено в этом случае оплачивать долю НАСА в программе.
Только Россия планирует продолжить эксплуатацию станции предположительно до 2020 г. Между тем, как и в случае со станцией "Мир", создатели МКС с самого начала реализации проекта особенно не озадачивались пожеланиями конечного потребителя ее услуг - ученых. Научному сообществу проект был представлен, по сути, уже в завершенном виде и, по мнению экспертов, не слишком пригодном для использования станции в долгосрочной перспективе как платформы для научных исследований. Положение усугубилось еще и тем, что до сих пор так и не удалось довести численность экипажа до планировавших шести человек, и космонавтам катастрофически не хватает времени даже для обслуживания систем станции. Сейчас стали говорить об использовании МКС как "трамплина" для подготовки пилотируемых полетов за пределы околоземной орбиты. Если бы такая задача была озвучена на первых этапах создания станции, то, возможно, и ее развитие пошло бы по другому пути.
В настоящее время обсуждается вопрос о пилотируемой экспедиции на Марс. Называются и сроки ее возможной реализации. По мнению академика Роальда Сагдеева, в течение 14 лет руководившего ИКИ РАН, ни одна, даже самая развитая, космическая держава не решится осуществить такой полет в одиночку. Для нее это будет не просто дорогостоящий проект. Любая неудача, не говоря уже о гибели космонавтов, может скомпрометировать саму идею межпланетной экспансии. В многонациональном проекте страны-участницы смогут «спрятаться» друг за другом, разделить ответственность.
Вместе с тем, несмотря на успехи исследований последних лет, Марс еще долгое время будет оставаться проблемной планетой, и должен изучаться с помощью автоматов и, конечно, при широком международном сотрудничестве. Совместными усилиями американское и российское космические сообщества уже смогли достичь таких научных и технических результатов, которые вряд ли состоялись бы за такое короткое время, действуй они в одиночку, - считает Сагдеев.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
