Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
6 октября 1962 года в Лондоне прошла премьера первого фильма о Джеймсе Бонде «Доктор Ноу». Кто-то подумает, что можно праздновать 45-летие великого шпиона. Ничего подобного. 6 октября родился первый из серии его киноубийц, которые все вместе уничтожили в массовом сознании Бонда - живого и сложного литературного героя, сделав из него многоликого и всемогущего, неизменно обаятельного, но примитивного кинематографического бога, не знающего преград и поражений.
Джеймс Бонд-настоящий был рожден Йеном Флемингом, британским разведчиком, журналистом и писателем, в 1953 году, когда вышел его первый роман - «Казино руаяль». Флеминг умер на Ямайке через два года после того, как водитель грузовика Шон Коннери неожиданно для себя стал актером и первым киновоплощением Бонда. Для Коннери это было истинное волшебство - к тому времени Бонд стал любимцем всего мира, но прежде всего британской публики.
Дело в том, что Бонд родился в утешение гражданам рухнувшей империи. Это поразительно, но Великобритания оказалась чуть ли не самой побежденной из всех участников Второй мировой войны. Уже Германия и Япония успели отстроить свои руины и начать превращаться в экономическое чудо, а победительница-Британия, лишившаяся почти всех колоний и - фактически - статуса единственной сверхдержавы, истощенная, выплачивающая долги военных лет, оставалась в унынии. Вдобавок британская разведка именно в эти годы терпела самые тяжелые из всех потерь - в Москву перебегали ее сотрудники, до этого работавшие несколько лет на СССР.
Бонд - человек из «золотого века» Великобритании, эпохи между Первой и Второй мировыми войнами, символ британского мужества и силы. Но только горький осадок Второй мировой мог придать этому персонажу такой восхитительный оттенок мрачности и обреченности. Бонд-настоящий, Бонд Флеминга, полушотландец-полуфранцуз, постоянно думает о смерти, ему не нравится убивать, он с горечью называет себя «тупым орудием», он знает, что далеко не всесилен, его захватывают, бьют, пытают, у него убивают любимых женщин. Вкус каждой его победы горек.
Профессионалу нетрудно заметить, что Бонд-шпион выступает, в общем, в одном амплуа - агента-провокатора, который резкими движениями подталкивает противника к непродуманным действиям, надеясь, что в экстремальной ситуации у него есть преимущество. Это очень грубый и редкий стиль работы для разведки, где по большей части приходится заниматься скучной повседневщиной, требующей скорее терпения и выдержки, чем физических способностей. Здесь сказывается личный опыт самого Флеминга, который работал в военно-морской разведке в годы Второй мировой: тогда силовых операций было, конечно, больше, чем в мирное время.
Другой опыт Флеминга - журналиста, главы международных отделов двух британских газет - помог ему научиться писать сжато, уверенно, свободно. Флеминг умел не все - его злодеи, конечно, абсурдны. И все же романы о Бонде - это настоящая литература, она строится на массе великолепных подробностей и кратких сравнений, от моря цвета оружейного металла до ночной тишины, в которой лишь потрескивает остывающий металл мотора автомобиля. Флеминг отлично знал мир и умел кратко и вкусно описывать улицы, города, отели, бары, прохожих.
Кинематографический Бонд был похож на флеминговского только в начале карьеры Шона Коннери и - как ни странно - вернулся к нему с появлением Бонда-последнего, Дэниела Крэйга. Экранизации, появившиеся между этими крайними точками, отвергли бондовскую сложность и угрюмость, с удовольствием использовали флеминговскую географическую всеядность, и с восторгом взялось за вторую после рефлексии главную черту Бонда - умение жить со вкусом, радуясь хорошему мартини, автомобилю или сигарете. Черта эта сделала его литературным персонажем, дорогим сердцу обедневших британцев - и настоящей находкой для рекламной индустрии. Достаточно посмотреть, какая борьба идет между великими торговыми марками за право подарить экрану очередную «машину Бонда» или «часы Бонда».
Каким образом уже в 70-80-е годы драматический литературный герой превратился в почти комедийного супермена, рекламирующего технические новинки в экзотических странах? Кто виноват - читатель, зритель, литература, кино? Книга и фильм, естественно, не могут быть похожими. В книге мы видим сложную и не разгаданную до сих пор магию слов и их сочетаний, когда на мозг читателя действует множество скрывающихся за каждым словом смыслов, когда черные символы на белом фоне очень постепенно, очень незаметно создают в голове читателя фантомный мир - цветной, звучащий, пахнущий. Кино преподносит этот мир уже готовым.
Это не значит, что кино хуже, глупее или даже проще литературы - это значит, что они разные. Экранизация не обязательно хуже книги, но она не может не быть другой, чем книга. Режиссер, пытающийся сделать точную копию книги, чаще всего проваливается.
И все же настоящий Бонд - это первый, который живет на страницах книги, а не те, что на экране. Просто потому, что книги Флеминга умнее и тоньше кино.
Ты живешь лишь дважды, цитирует Флеминг японское стихотворение (кстати, написанное самим Бондом) в заглавии одного из романов. Благодаря кино получилось, что у Бонда больше одной и даже двух жизней. Кинематограф сам по себе - не убийца, он не убил театр (кстати, и не пытался), не убил он и литературу - так же как телевидение или интернет не уничтожили печатную журналистику. Все вместе они дают умным людям шанс пережить массу прекрасных эмоций - и выбрать своего Бонда.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
