Дмитрий Шушарин, политический обозреватель РИА Новости.
Начну с воспоминания двадцатипятилетней давности. Галина Ковальская, известная своими репортажами в еженедельнике «Итоги» девяностых годов, еще в наши общие студенческие годы заметила одну особенность вражеских радиоголосов. Когда у них возникали проблемы с поиском тем, они устраивали «круглые столы», на которых обсуждался вопрос о преемнике Брежнева.
Последний такой «круглый стол» я услышал в эфире «Голоса Америки» в ночь на 10 ноября 1982 года. Такие детали не забываются.
Так вот, создается впечатление, что ныне в российской политической журналистике и в экспертном сообществе жуткий кризис. Просто: «что говорить, когда нечего говорить». Чуть что - сразу преемник.
Даже создается впечатление, что тема эта специально раскручивается, чтобы ни о чем другом никто особенно не задумывался. И ведь удачно раскручивается! Вот, для примера - даже отставка Михаила Прусака одним комментатором увязывается с тем, что нельзя оставлять в наследство преемнику сильную фигуру во главе одного из регионов России.
И уж, конечно, поправки, внесенные Михаилом Фрадковы в регламент правительства России, комментируются, прежде всего, в контексте преемничества. Вот теперь, мол, уравняли всех вице-премьеров, правда, Сергей Нарышкин покруче будет. И что бы это значило? И что за этим последует?
Если все это - результат информационной операции прикрытия, то она удалась. Такое впечатление, что жизнь в стране замерла. Что все теперь замкнуто на проблему-2008. Что преемник точно будет, надо только успеть понять - кто.
А ведь до выборов еще дожить надо. Точнее, жить нормальной жизнью. Так что на поправки в регламент возможен совсем другой взгляд. Не с точки зрения того, что будет или может быть, а как на некий результат уже прожитого.
И вот тогда получается интересно. Хотя один авторитетный эксперт и считает, что теперь Фрадков правит, а его замы управляют, что у премьера теперь решающий голос, все-таки возможно иное толкование. Если учесть, что президент Путин в новой версии регламента получил право напрямую давать всем вице-премьерам поручения, минуя Михаила Фрадкова.
И тут вспоминается совсем другое. В мемуарах Сергея Витте, который, пожалуй, был наиболее выдающимся государственным деятелем в правление Александра III и Николая II (Столыпин явно переоценен), постоянно присутствует сравнение двух императоров. Разумеется, в пользу первого. Одним из главных достоинств царя Александра, граф Витте считал то, что он никогда не обращался к чиновнику, минуя его подчиненного. Хотя формально, добавлю я, государя-самодержца ничто не ограничивало.
Но императору было важно другое. Чтобы в империи существовала четкая и ясная иерархия, вертикаль управления, в которой каждый чиновник был бы уверен в доверии государя. Собственно, он был первым, да, наверное, и последним царем-бюрократом. Кстати, Витте отмечает существенную деталь. Александр III положил конец старой патерналистской традиции - до него русские цари и великие князья обращались ко всем своим подданным на «ты». В этом не было ничего обидного, скорее, наоборот, подчеркивало отеческий характер царской власти.
Но там, где бюрократия, порядок, иерархия, строго формальное подчинение - там уже никакого «ты» быть не может.
Эта манера вернулась в советские годы на всех уровнях власти, но не об этом сейчас речь. А о том, что, конечно, поправка в регламент оформила уже сложившуюся практику. Но что же это за вертикаль такая, если на самом высоком ее уровне, при построении отношений между формально первым и формально вторым лицом в государстве на гербовой бумаге записывают норму, по которой второе лицо - уже и не совсем второе. Потому как, зачем президенту премьер, если и так можно командовать его заместителями.
Собственно говоря, вопрос этот назрел давно. Уже после рационально не мотивированной отставки Михаила Касьянова. Стало ясно, что премьер более не будет самостоятельной фигурой. Что реально правительство будет возглавлять президент. Сейчас это окончательно оформлено.
И, скорее всего, с целями пиаровскими. Президент получает возможность демонстрировать стране, что без него ничего не работает, что он напрямую руководит конкретной работой на каждом участке.
Но сразу возникают сомнения в том, что это принесет пиар-дивиденды. Издержки могут оказаться весьма значительными.
Если доводить этот пиар-ход до абсурда, то получается незабвенный журнал «Корея», в котором помещались фотографии с подписью «Великий вождь Ким Ир Сен руководит на месте выведением нового сорта риса».
Хорошо, до абсурда доводить не будем. Но предположим другое: то, что никакого преемника нет, и не предвидится. Что все это делается с расчетом на третий срок (то есть бессрочное правление) Владимира Путина. Только предположим, не более. Что надо создать впечатление того, что без его повседневного вмешательства в управление страной она развалится.
Но если таков итог его семилетнего правления, то чего же ждать от правления бессрочного? Снова палка о двух концах.
И, наконец, главное - без абсурда и без предположений. Михаил Фрадков - прекрасная мишень для всех партий, одобренных в качестве членов истеблишмента. «Фрадкономику» могут крыть все: и «Единая Россия», и КПРФ, и «Справедливая Россия». Но теперь президент даже формально отвечает за функционирование правительства. Он даже не может ссылаться на то, что его указания неточно были донесены до подчиненных, как когда-то он ссылался на то, что не дозвонился генеральному прокурору.
Странная история. Ну, Ельцин понятно: он прикрыл Гайдара в тяжелейший момент. Но зачем сейчас, когда в стране все более чем благополучно, надо было формализовать, по существу, схему руководства правительством в чрезвычайных обстоятельствах? На случай - назовем вещи своими именами - возникновения сомнений в лояльности премьер-министра? Но ведь тишайший Фрадков - это не Касьянов. Однако, вот.
Выходит, действительно, все упирается в выборы и преемничество. Получается, что в условиях экономического роста и политической стабильности очередные выборы рассматриваются как чрезвычайная ситуация.
То есть ситуация, требующая мобилизации всех сил и ресурсов. Независимо от того, как это скажется на повседневной - и пока, повторю, благополучной - экономической и политической жизни страны.
Вот такие итоги.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
