Максим Кранс, политический обозреватель РИА Новости.
Август в России не раз был богат напастями. В 1610 году Москва присягнула призванному на русский трон королевичу Владиславу и поляки захватили Кремль, в 1939-м - был подписан пакт Молотова-Риббентропа, в 1968-м - началась советская интервенция в Чехословакию, в 1991-м - путч. А ещё дефолт, пожар на Останкинской телебашне, гибель подлодки «Курск»...
15 лет назад, в 1992 году, президент Борис Ельцин подписал указ о введении системы приватизационных чеков. Это судьбоносное решение, фактически запустившее механизм реформ в России, тоже пришлось на августовские дни.
Вот уже полтора десятилетия прошло с того времени, как отправился в новый путь экспресс «Россия». Но куда же все-таки мчится наш поезд? На запад, к капиталистическому Эльдорадо, или на восток - к коммунистическому Городу Солнца? А может, к нашей, российской Мангазее, земле, где, по древней легенде, свободно и вольготно живут люди? Еще в том самом 92-м, когда я задал этот вопрос отцу ваучеризации Анатолию Чубайсу, тот ответил: «У меня тут сомнений нет - весь цивилизованный мир живет в условиях капитализма».
Проведение чековой, или ваучерной приватизации и должно было стать первым шагом к построению капиталистического общества. Каждый россиянин получал свою часть госсобственности в виде ваучера номинальной стоимостью в 10 тыс. рублей. Распорядиться им он мог по личному разумению - обменять на акции своего предприятия, купить ценные бумаги чековых инвестиционных фондов или просто продать.
Чубайс тогда утверждал, что на каждую такую бумажку можно приобрести две новеньких «Волги». На деле же, как оказалось, - пару бутылок водки. Правда, кому-то и повезло. В ходе ваучерной приватизации, а затем и залоговых аукционов контрольные пакеты акций предприятий перешли в руки «красных директоров», партийно-комсомольских работников, госчиновников, да мафиози. Они-то и стали первыми капиталистами, хозяевами новой жизни, а не средний класс, который, по замыслу авторов реформы, должен был появиться в России в результате приватизации.
Конечно, только крайне наивные могли быть уверены, что в считанные годы станут миллионерами. Однако 80% людей искренне надеялись, что реформирование экономики изменит их жизнь к лучшему. Но как показывает недавний опрос, проведенный ВЦИОМ, 38% россиян считают, что живут сейчас хуже, нежели до начала ваучеризации. Зато - заметьте! - 58% россиян уверены, что курс на создание рыночной экономики был правильным. Вот только почти две трети из них отрицают методы, каковыми это было сделано.
Характерную тенденцию в общественном мнении демонстрируют и ответы на вопрос о том, в какую эпоху хотели бы жить наши современники. Оказывается, в сталинскую - 4%, в брежневскую - 26% (большей частью люди старшего возраста), в ельцинскую - 1% и, что на грани статистической ошибки, в нынешнюю - 52%. Так что можно долго спорить о том, какой капитализм мы строили и строим, но факт остается фактом: большинство населения страны предпочитает именно его.
Любопытно, что все эти 15 лет мало кто из представителей российской элиты отваживался высказаться столь определенно. Более того, само слово «капитализм» практически вычеркнули из общественного лексикона. Политики и, что особенно удивляет, экономисты предпочитали изъясняться эвфемизмами: они говорили о рыночных отношениях, реформах, «переходном периоде», но только не о социальном строе, который, как мы знали из советской политэкономии, является «общественно-экономической формацией, основанной на частной собственности на средства производства и эксплуатации наёмного труда капиталом».
Просмотрел программные выступления наших президентов и тоже не нашел в них чёткого обозначения маршрута. Правда, лет пять назад Владимир Путин вроде бы поставил точку в извечном для нашей страны споре: «Россия не претендует на какой-то особый путь». И назвал ориентиры: политический - демократия и экономический - рыночные отношения. Хотя, как показывает практика последних лет, трактовал их по-своему.
Надо сказать, что одним из первых поставил вопрос ребром спикер Совета Федерации Сергей Миронов. «Начинать, думаю, нужно с одного простого момента: внятно сказать людям, что мы строим в нашей стране. Какое общество? Какие перед нами стоят цели?»,- заявил он недавно. Сам лидер «эсеров» сегодня предпочитает социализм и не желает более «строить, или, вернее, достраивать капитализм в России».
Вот только, какой капитализм? Он-то везде разный. Государственный и либеральный, олигархический и дикий, по западному образцу или же по латиноамериканскому... Как, впрочем, и социализм: «развитой», каковой был у нас, северокорейское «чучхе», скандинавская модель, венесуэльская - по Уго Чавесу либо сенегальский «лирический социализм» Леопольда Сенгора.
Хотя, быть может, правы те, кто считает, что людям не так уж важны эти терминологические тонкости. Важнее, наверное, чтобы человек не приносился в жертву абстрактным схемам развития, чтобы именно он, его благополучие стали истинной мерой и целью любых преобразований.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
