О столь заметном юбиляре, как 1937-й год, кажется, забыли. Пара публикаций на сайтах, передача на радио «Свобода» - вот, кажется, и все, что удалось найти. Наверняка что-то пропустил, однако все равно это капля в море. Не исключаю, что кто-то ждет 30 октября - это официальный день памяти жертв политических репрессий. Вот только расстреливали людей круглый год, без официальной даты.
Возможно, во времена перестройки о сталинских репрессиях говорилось, наоборот, так много, что эта тема для кого-то уже «дважды сваренная капуста». И это допускаю. Даже правдой, бывает, можно поперхнуться.
Вполне вероятно, что о юбиляре забыл бы и я, однако так уж получилось, что дома перед глазами редкая фотография: моя бабушка в фас и профиль (это из ее следственного дела). Молодая еще женщина. Впереди у арестантки год и семь месяцев одиночки Бутырок, а потом годы лагерей. На проездном документе на волю из КАРЛАГА (от станции с детским названием Карабас) фотография уже другая: глаза-угли на пепелище.
Если бы год 1937 - год-палач - не умер от рук нового палача - года 1938-го, можно было бы вообразить на секунду, что он дожил до нынешнего семидесятилетия, и сидит сейчас скромно где-нибудь в парке на лавочке в потрепанной беретке и кормит голубей. Милый такой дедушка со скромной пенсией и тяжелым трудовым прошлым. Однако не дожил. Великий чистильщик - год 1938 - свое дело знал не хуже предшественника, все-таки оба учились у самого Иосифа Виссарионовича. Это его манера выскабливать отпечатки пальцев до кости.
Ягода, Ежов, Берия, Меркулов, Абакумов - не выжил никто. Причем трех последних «стер» уже Хрущев. Ну что же, и он сидел в одном классе с 37-м и 38-м. Это о культе личности Сталина Никита Сергеевич любил рассказывать. Зачем ему было вспоминать, например, свой победный рапорт вождю (Хрущев тогда командовал Москвой) от 10 июля 1937 года: «Сообщаю, что кулаков, отбывших наказание и осевших в г. Москве и районах области, учтено 7869 человек. Имеющийся материал дает основание отнести из этой группы к 1-й категории 2000 человек. И ко 2-й категории - 5869 человек».
Это Никита Сергеевич спешил доложить об оперативном выполнении постановления Политбюро от 2 июля «Об антисоветских элементах». К 1-й категории относились лица, подлежащие немедленному расстрелу, а ко 2-й «менее активные, но все же враждебные» лица, которых надлежало «выслать в районы по указанию НКВД».
Потом пошли, как водилось в те времена, встречные планы и дополнительные списки, так что две тысячи расстрелянных это лишь примерная цифра. И, естественно, только для Москвы. Желающих (да еще после лагеря) светиться в столице было меньшинство, так что основная жатва НКВД по этому постановлению собиралась в провинции: вышедший из заключения мужик жался к родной земле.
К этому времени механизм репрессий немного обюрократился, но в целом работал четко и слаженно, так, как об этом еще в гражданскую войну мечтал Ленин. Владимир Ильич тогда очень сетовал, что слишком много в русских разгильдяйства - даже в таком наиважнейшем деле, как репрессии.
Привожу записку не потому, что имею на Никиту Сергеевича зуб: в конце концов, часть моей родни, что не была расстреляна или не умерла в лагерях, именно благодаря ХХ съезду и вернулась домой.
Речь о другом. О том, что мы начинаем забывать те трагические времена, так и не выйдя из лабиринта стереотипов, объединенных общим названием - «сталинские репрессии». Во-первых, здесь не один Сталин, не один НКВД и не одна партия, а практически вся, в той или иной степени, зараженная ядом энтузиазма-ненависти страна. Это - самое страшное.
Во-вторых, мы так и не поняли исторической закономерности тех расстрельных лет. Ближе всех к пониманию этого феномена подошли, на мой взгляд, Устрялов и Троцкий.
В-третьих, нами не осознана до конца сама природа власти. Любой. Сталин - лишь ее экстремальная разновидность.
В-четвертых, мы, к сожалению, практически не учитываем в исторических и политологических исследованиях «человековедения» - хотя бы основ психологии. В частности, фактор «человека-зверя». А зря, Сталин умел это использовать как раз мастерски. В основе сталинизма (или национал-большевизма) далеко не только идеология, но и жестокая, многоликая человеческая дребезга-дрянь. Задубевшие, особенно после мясорубки гражданской войны и перманентных репрессий, по сути мертвые души.
Пытаться сложить воедино всю эту мозаику сложно. Да и мало кто, по правде говоря, пытается. Нынешний уровень спора о тех временах, как правило, удручающе примитивен: либо Сталин маньяк, либо Сталин - великий государственный деятель. Высший пилотаж мысли: Сталин - реакционер, уничтоживший революционеров и вернувший России исконные национальные традиции.
Когда-то Гете сказал, что между двумя противоположными мнениями лежит не истина, а проблема. Вот и здесь огромная проблема.
Не облегчает дело и то, что юбиляр хитроумно смешал в одной пробирке свет и тень, так что для каждого аналитика за круглым столом всегда найдется свой убойный аргумент.
По ночным улицам кружил воронок НКВД, а утром люди слушали в своей коммуналке радиоточку и безмерно радовались тому, что в магазинах снизились цены. Ощущение нам, правда, незнакомое, но все же представьте - до 16%! Именно в 37-м над Кремлем зажглись рубиновые звезды, которыми мы любуемся и сегодня. Летчик Водопьянов высадил папанинцев на Северном полюсе. Чкалов слетал в США. Ойстрах занял первое место на международном конкурсе в Брюсселе. Как можно было не гордиться такой страной! Во всяком случае до тех пор, пока снова не опустятся сумерки.
Между тем, пока Чкалов летал, а Ойстрах играл, Сталин отрубал, например, голову собственной армии, уже готовя страну к провалам 1941 года. Когда 1 июня 1937 года товарищ Ворошилов делал доклад перед членами Военного Совета о «троцкистско-зиновьевском блоке» в РККА из 85 членов Совета 20 человек уже избивали в камерах, добиваясь признания в шпионаже. И это было только начало.
Уничтожали Рабоче-крестьянскую Красную армию, внешнюю разведку (расстрелян Артузов), экономистов (расстрелян Преображенский), астрономов (разгромлена Пулковская обсерватория), философов (расстрелян Шпет - переводчик Гегеля). Священников, врачей, поэтов.
Кто-то успевал застрелиться сам (Гамарник, Орджоникидзе).
Многих убивали просто за национальность, часто используя для этого данные обычного адресного бюро: латыши, поляки, финны, всех не перечислишь. В Ростове почему-то арестовали 300 иранцев - всю артель чистильщиков обуви.
Продолжали убивать и ВКП (б). Любопытный фрагмент из «Бюллетеня оппозиции». Букашкой в подполье она все еще существовала. Комментируя слова Молотова на сессии Верховного Совета: «Во всех важных вопросах СНК обратится за советом в ЦК», оппозиционеры не без иронии замечали: «Молотов забывает уточнить, о каком ЦК идет речь. Ведь «сталинского» ЦК, выбранного XVII съездом, больше не существует в природе. Нет даже кворума. Не большинство же ЦК, которое ныне сидит в ГПУ или расстреляно, имеет в виду Молотов?»
Так что у 1937-го не было предпочтений.
Для многих все это уже давняя история, ставшая к тому же в силу огромного числа жертв обезличенной статистикой. Между тем это были люди с детьми, женами и матерями, что стояли в тюремных очередях и вычисляли судьбу родного человека лишь по одному признаку: приняли или не приняли у них передачу.
К несчастью, все обезличенное в истории - так уж устроен человек - забывается быстрее. Только поэтому и цитирую письмо еще одного зэка - своего родственника. Этот серый клочок бумаги, рискуя жизнью, привез из Магадана в Москву его друг: «Посмотревшись в зеркало, сделал для себя печальное открытие: я крепко постарел, полысел, зубы крошатся. Цинги, кажется, нет, просто, сколько лет я их не чинил. Вообще необходим ремонт капитальный! Я одичал, но думаю, что все это наверстаю с приездом домой. Очень много во мне энергии, умения жить в любых условиях и любом климате. Мы еще поживем хорошо и весело. Я так твердо верю в это...»
Есть два официальных свидетельства его смерти: в нем указаны разные причины смерти, разные даты и разные места, так что съездить на его могилу нельзя. Не могу попасть и туда, где развеян прах еще двоих моих расстрелянных родственников. Хотя в данном случае место хорошо известно, потому что человеческого праха там не счесть.
Это подмосковное хозяйство «Коммунарка», которое до сих пор относится к ведомству ФСБ. 24-й километр Калужского шоссе.
Кажется, там выращивают овощи.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
