Недавно прочел в газете, правительство готовит постановление о принятии срочных мер по поддержке отечественного станкостроения.
Что называется, проснулись.
Правда, проснулись как-то своеобразно. Потому что выход из критической ситуации со станкостроением, как свидетельствует публикация, видится в некоторых правительственных кругах во «введении госмонополии в области импорта и экспорта продукции станкостроения». К обсуждению вопроса о госмонополии мы еще вернемся. А сейчас хочу сказать вот что.
Действительно, самая серьезная проблема нашей промышленности, оборонной в частности или, в первую очередь, оборонной, сразу после катастрофического старения высококвалифицированных производственных кадров, это такой же катастрофический износ основных производственных фондов. Старые, «возрастом» свыше 30-40 лет станки составляют на наших заводах и фабриках 70-80 процентов всего технологического парка. Делать на них современную особо тонкую, прецизионную продукцию, с использованием «модных» нанотехнологий, востребованную собственной армией и мировым оружейным рынком, практически невозможно.
В нашей стране сегодня существует около 300 разрозненных станкостроительных предприятий, оборудование которых такое же древнее, как пирамида Хеопса. А выпущенная ими продукция не находит спроса в отечественной промышленности. И это при том, что в 1990 году Россия занимала третье место в мире по производству станков, а сегодня - только 22-е. И если емкость мирового рынка оценивается экспертами в 1,5 млрд. долларов в год, то наша доля продаж не составляет в нем и одного процента.
Пару недель назад встречался с генеральным директором одного тульского оружейного завода. Фамилию его и название предприятия называть не буду, чтобы не быть заподозренным в «заказухе». Скажу только, что военная продукция, которую они выпускают, пользуется большой популярностью и в нашей стране, и за рубежом. К примеру, в контракте, который заключил «Рособоронэкспорт» на прошедшем недавно в Санкт-Петербурге международном военно-морском салоне на строительство для Индонезии на испанских верфях корпусов новых российских корветов проекта 20382, а затем достройки их на питерской «Северной верфи», изрядная доля боевой техники - артиллерийских и зенитно-ракетных орудий, пусковых установок и самих ракет, что размещается на этих кораблях, будет сделана именно туляками. Инженерами и техниками предприятия, которым руководит мой собеседник. Но я не о рекламе их продукции, - совсем о другом.
На столе у директора лежал план-график поставок высокоточных и высокопроизводительных станков, с программно-электронным управлением, стоимостью в миллион-полтора миллиона евро каждый. Из Швейцарии, Германии, Японии, даже с Тайваня.
-Я лично отслеживаю прибытие каждого из них в нашу страну, доставку на предприятие и установку. Лично подбираю людей, которые смогут на них работать, - говорил мне директор. - Каждый из этих станков, точнее, технологических комплексов, заменяет шесть «старых». Фактически шесть-десять станочников. Работая в три смены, он высвобождает сразу почти тридцать специалистов, снижает стоимость производимой продукции и резко повышает производительность труда. Одновременно ее конкурентоспособность на мировом оружейном рынке, приносит нам существенную прибыль. Хотя мы, в основном, работаем на собственную страну и собственную армию, завод у нас частный и ни копейки от государства не получаем. Все, что есть и сделано, заработано собственными руками. Не благодаря, а вопреки.
Не будем погружаться в пучину производственных и технико-экономических проблем моего собеседника, характерных не только для него, но и для всей отечественной «оборонки». Скажу только, что широко разрекламированную нашими военными и правительственными руководителями Государственную программу вооружений, которую необходимо выполнить до 2015 года, до завода, который возглавляет мой собеседник, как и для других военно-промышленных предприятий, довели. Расписали, кто и что делает, когда сдает армии. А вот финансовых средств на ее выполнение, а так же на реализацию Федеральной целевой программы обновления технологического парка предприятий оборонного комплекса, которая должна была быть выполнена до начала работ по программе вооружений, не выделили. Ни копейки. Как сказал директор, «опять телегу поставили впереди лошади». Сначала выдай продукцию, а на чем ее делать и за какие деньги, никого не волнует.
Вот и тратит знакомый мне директор свои «кровные» на НИОКРы (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы), на обновление станочного парка предприятия, на подготовку трудового резерва. А государство, на которое он и его предприятие со всем своим трудовым коллективом собственно и работают, стоит в стороне и только погоняет: «Давай! Давай!». А за счет чего давать-то?! Как можно создавать новые образцы вооружений с тактико-техническими характеристиками ХХI века, на порядок превышающие боевые возможности существующей боевой техники, на станках середины ХХ века?! Объяснить это никто не может.
Более того, сетует директор, мы на собственные средства создали самый современный ракетно-пушечный комплекс, не имеющий аналогов в мире, затратили на него два миллиарда рублей, а его теперь у нас хотят отобрать. Проводят конкурс среди родственных предприятий на запуск этого комплекса в серийное производство. И не факт, что мы окажемся победителями данного тендера. Тот, кто не вкладывал в разработку системы своих денег, естественно, сможет предложить более низкую цену за единицу продукции, чем мы. И получается, что мы сами себя наказываем за инициативную и успешную работу.
-Я выступал на совещании в Екатеринбурге перед первым вице-премьером, - говорит директор, - и спросил его, о каком сотрудничестве между государством и бизнесом может идти речь, если вместо помощи какие-то чиновники от имени государства, не затратив ни рубля, ни за что не отвечая, пытаются у нас отнять нами созданное?! Надо утверждать нормативно-правовую базу, позволяющую предприятиям «оборонки», имеющими госзаказ и разрабатывающим за свои деньги уникальную боевую продукцию, гарантировано получить возврат затраченных средств, а так же заказ на ее серийное производство и приобретение высокотехнологического станочного парка, способного обеспечить выпуск такой продукции.
Кроме того, считает мой собеседник, нужно начать срочно реализовывать федеральную программу развития металлообрабатывающей промышленности, которую мы за последние пятнадцать лет разрушили до неузнаваемости, поднять ее до соответствующего мирового уровня. Для того, чтобы создать базу для технического перевооружения и внедрения в «оборонку», да и в остальную промышленность высокопроизводительных технологий, и исключить зависимость от зарубежных поставщиков, обеспечить инвестиции в российскую экономику и создание новых рабочих мест. Не абы, каких, а именно для высококвалифицированных специалистов, способных и умеющих работать на таком высокопроизводительном оборудовании.
-Автомобильные заводы для отверточной сборки мы покупаем, - говорит директор. - Почему же не купим станкостроительные?! Пусть пока тоже для отверточной сборки. Потом на этой основе будем делать свои станки...
Не знаю, отвечает ли «создание госмонополии на импорт и экспорт продукции станкостроения», тем целям, о которых говорил мой собеседник. Но то, что она удлинит и усложнит дорогу от зарубежного поставщика к отечественному оборонному предприятию, включит в эту работу десятки заинтересованных в личном обогащении посредников, почти уверен. Так же, как уверен, что данная госмонополия не создаст условий для обучения и воспитания тех высококвалифицированных специалистов, которые смогут эффективно работать на современных высокопроизводительных станочных комплексах.
Потому что станок, каким бы высокопроизводительным и высокоточным не был, сам по себе - ничто, если нет специалиста, способного выжать из него все, на что он способен. Таких специалистов у нас, увы, тоже - раз-два и обчелся. В стране, как говорят оборонщики, полностью разрушена система подготовки высококвалифицированных станочников. Ее просто нет. Нет ПТУ, которые сейчас превращены в лицеи и колледжи. А в этих колледжах и лицеях нет соответствующей учебно-материальной базы, на которой можно было бы учить будущих мастеров. Да и то после всех этих «колледжей» человека надо учить без отрыва от производства еще лет десять-пятнадцать, пока он чему-то путному научится. А времени-то нет.
Сегодня средний возраст мастеров в «оборонке» 50-55 лет. Прибавьте сюда 10-15 лет, кто заменит мастеров? И заменит ли?
Несколько лет назад любимой темой генеральных директоров и генеральных конструкторов в «теплой компании» был рассказ о мастере «дяде Пете» (Васе, Коле, Жоре...), работающем на его предприятии, горьком пьянице, но уникальном специалисте, который не то, что «блоху может подковать», - тысячные доли микронов «ловит» своей ладонью. Особенно там, где не существует даже прибора, чтобы измерить точность обработки какого-то уникального поршня домкрата пусковой установки стратегической ракеты или огромной линзы телескопа, контролирующего космическое пространство.
Мне, да, наверное, и тем, кто читает эти заметки, не раз приходилось слышать о мастере, который недели две-три пьет, не просыхая. А потом за ним директор посылает свою «Волгу» или «БМВ», привозит в цех и тот, опохмеляясь, снимает какую-то там фаску в недоступной глубине корпуса ракеты, предназначенной на поставку в войска. И только после этого ракета начинает соответствовать заявленным требованиям. А потом, за неделю выполнив заводской план, опять уезжает домой на том же, директорском авто и опять продолжает пить. Мол, никто другой эту работу за него сделать не может.
Примерно такого мастера, но по имени Гоша, блестяще сыгранного Алексеем Баталовым, мы с вами видели в фильме «Москва слезам не верит». Там, как помнится, в одном из эпизодов, после шашлыков на природе один из эпизодических персонажей - доктор наук, профессор рассказывает героине Веры Алентовой, что своей докторской диссертацией он обязан Гоше, тому уникальному прибору, который тот сделал своими руками. Есть там эпизод и Гошиного запоя... Словом, все, как в тех заводских легендах, о которых я упоминал. А все для чего?
Для того, чтобы сказать: нет больше таких уникальных мастеров, как Гоша (дядя Петя, Вася, Коля, Жора...). Они перевелись, как класс. В этом меня убеждали те самые директора и конструкторы, которые любят вспоминать истории про них. Не то, что спились. Не то, что разучились работать. Просто, при сегодняшних сложнейших технологиях, для работы на тех высокотехнологичных производственных комплексах, которые закупаются за рубежом и устанавливаются в цехах наших оборонных предприятий (если кому-то повезло, и сумели это сделать), они практически не нужны. Новая технология на них не рассчитана. Нужны программисты, станочники с высшим, в крайнем случае, со средним специальным образованием, способные настроить высокопроизводительный станочный комплекс и запустить в серию деталь любой сложности. С точностью обработки до сотых и тысячных долей микрона.
Такие станки уже есть. Я видел их в производственных цехах Центрального аэрогидродинамического института имени Жуковского (ЦАГИ). Руководитель цеха, доктор технических наук и параллельно заведующий кафедрой «Бауманки» показывал мне, как его станок «выпиливает» из куска металла замысловатую девичью фигурку, копия которой стоит на соседнем столе в лучах лазерных измерений. Видел их на Новосибирском авиационном заводе имени Чкалова. Купленные в Италии или в Швейцарии, они за пару часов вытачивали детали корпуса фронтовых бомбардировщиков Су-34, на производство которых раньше уходили недели. Видел и на московском машиностроительном предприятии «Салют», где делают двигатели для многофункциональных истребителей Су-30, Су-35 и их модификаций...
Разговорился с одним из парней, работающим на таком станке. Оказалось, он приезжает в Москву на завод «Салют» из Рыбинска. Неделю по десять - двенадцать часов работает здесь. Неделю отдыхает дома. Потом опять в «Белокаменную». Спрашиваю мастера:
-Что в Рыбинске работы нет? Там же тоже похожий завод и, видимо, такие же станки.
-Все так, - отвечает парень. - Но в Москве платят раза в три больше, чем в Рыбинске. Даже с поездками туда-сюда, у меня на руках остается гораздо больше, чем дома...
Вот и директор тульского завода рассказывал мне, что его станочники, работающие на тех самых (думаю, тайваньских или немецких - В.Л.) станках получает, как минимум, полторы тысячи «зеленых». Для Тулы, города мастеров-оружейников, это огромные деньги.
-Готов сегодня же принять еще таких же мастеров сто - сто пятьдесят, - говорит директор. - Только где их взять?
Не уверен, что монополия на импорт-экспорт станочной продукции окажет моему знакомому директору помощь в подборе таких мастеров.
Автор - заместитель ответственного редактора «Независимого военного обозрения»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
