Дмитрий Шушарин, политический обозреватель РИА Новости.
Встреча президентов России и США вроде бы ни к чему не привела. Как и во времена исторических мирных инициатив Советского Союза, переговоры прошли по принципу: «наше дело предложить - ваше дело отказаться». Как сказал один эксперт, Владимир Путин со своими предложениями по ПРО сделал ход «правильный, но пиаровский». При этом не очень понятно, какова была адресная аудитория этой акции. Внешнеполитическое позиционирование России не изменилось, пользы ее имиджу никакого. Внутри страны - тоже все странно и непонятно.
Российские приверженцы принципов открытого общества (так будет точнее, нежели «демократы» или «западники») отнеслись к этому равнодушно. А националисты восприняли происшедшее как еще одну демонстрацию лояльности «вашингтонскому обкому». Они, в основном, говорят о том, что Путин ездил к Бушу согласовывать кандидатуру преемника.
Правда, не уточняют, как это им стало известно, - насчет преемника.
Вообще, без «вашингтонского обкома» в России никуда. Официальная версия всех цветных революций, начиная со смещения Милошевича, - его работа, обкомовская. Он же поддерживает «Другую Россию» и всех прочих, кого Березовский еще не успел завербовать в МИ6. Где, видать, платят столько, что даже миллиардеры вербуются. Националистическая оппозиция, в свою очередь, видит в каждом движении власти осуществление инструкций все той же заокеанской инстанции.
Справедливости ради надо признать, что те, кто почему-то причисляет себя к оппозиции демократической (тут сомнительны как оппозиционность, так и демократичность), и в самом деле полагают, что Запад им поможет. Не инструкциями, так давлением на российскую власть, не деньгами, так морально.
То есть вот что получается: ни одна политическая сила в России не может обойтись без того, чтобы как-то соотносить свою деятельность и деятельность тех, кого она не любит, с Соединенными Штатами. Тем или иным образом, но все россияне - американоцентристы. Достаточно вспомнить, как раз в четыре года все россияне, хоть в небольшой степени интересующиеся политикой, взволнованно следят за президентскими выборами в США. Собственные выборы после 1996 года, то есть уже более десяти лет, так нас не возбуждают.
Похоже, что Америка и отношение к ней - основа российской идентичности. Причем в этом отношении наблюдается преемственность со времен глубоко советских. До второй мировой войны Соединенные Штаты вызывали заинтересованную симпатию, но не более. Наиболее полным выражением этой заинтересованности стали очерки и стихи Маяковского. А в конце тридцатых - журналистский шедевр Ильфа и Петрова «Одноэтажная Америка».
Естественно, после войны книга эта была осуждена. Но все-таки в сталинские времена Соединенные Штаты не стали мерилом всего советского. Настоящий американоцентризм начался ровно пятьдесят лет тому назад - с призыва Хрущева догнать и перегнать Америку. По мясу и молоку, это следует добавить. Но фактически - по всем показателям. И, кстати, с хрущевских времен началась, собственно, настоящая гонка вооружений.
За пятьдесят лет изменилось, конечно, многое, но главное осталось. Осталось желание быть американцем у российской политической элиты, которая не видит другого способа достижения своей цели, кроме одного - вновь стать вторым полюсом якобы биполярного мира. Как в советские времена.
Но и в советские времена мир не был биполярным. Может, кто-то этого и хотел, но усилия председателя Мао и посильный вклад создателей и лидеров Движения неприсоединения сделали это неосуществимым. А сейчас однополярный мир существует только в представлениях тех, кто определяет российскую внешнюю политику и содержание политической пропаганды для внутреннего пользования. Их стараниями Россия превращается в «неуловимого Джо» из старого анекдота:
- А вот знаменитый ковбой - неуловимый Джо.
- Его что ж: никто поймать не может?
- Да никто не ловит - кому он нужен.
В истории с ПРО это проявилось наиболее полно. Очевидно, что размещение станций слежения на территории Польши и Чехии никакой угрозы безопасности России не представляет. Очевидно также, что Габалинская РЛС даже после модернизации не отвечает задачам, которые преследует новая ПРО, - защита от стран-изгоев. И очевидно другое: главной целью последних предложений российской стороны было исключение Польши и Чехии из числа равноправных партнеров США.
То есть, по существу, цель была одна - добиться любви американцев, которые вздумали партнерствовать с какими-то бывшими советскими сателлитами. «Дядя Сэм, но ведь мы же лучше поляков и чехов». Любви хочет российская политическая элита, это единственное, что может повысить ее самооценку.
Психологическая мотивация оказалась столь серьезной, что даже вполне реальные достижения российско-американского саммита остались в тени пиара вокруг ПРО. А они есть, эти достижения. Это и согласие по мирной атомной энергетике, и протокол о намерениях по СНВ.
И все это, конечно, тесно связано с внутренней политикой. Российская власть сейчас пытается исправить то, что я бы назвал «ошибкой Горбачева». То есть, судя по всему, это она, власть, считает ошибкой совершенное двадцать лет тому назад. А именно то, что «новое мышление» не ограничилось внешней политикой. Ведь как было бы хорошо: советская номенклатура интегрировалась бы с западной политической элитой, ничего не меняя во внутриполитическом устройстве страны. Этакое ограниченно открытое общество.
Многое уже сделано и делается для решения этой задачи. Власть от общества снова почти независима. Главным источником ее легитимации, как и в советские времена, является признание со стороны внешнего мира, мирового сообщества, ограниченного семью государствами. Больше и не нужно. Да и одной Америки достаточно.
Такова политическая реализация российской национальной идентичности - не больше и не меньше. И потому политические перемены в России не могут связываться с реализацией прикладных политических программ, сменой или обновлением элиты, а уж тем более с революциями и мятежами. Речь может идти о коренных, принципиальных, самых глубоких мотивациях политического поведения.
Но их принципиальность и глубина не означают невозможности их изменения за короткое время. Столь короткое, что люди и опомниться не успевают.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
