ПАРИЖ, 16 мая - РИА Новости, Андрей Низамутдинов. "Человек, который торопится" - так нередко называют 53-летнего Николя Саркози. Своим прозвищем Николя Поль Стефан Саркози де Надь-Боска, или попросту "Сарко", как его обычно именуют и соратники, и политические противники, обязан неутомимой жажде деятельности, которая, по утверждению биографов, снедает его еще со студенческих времен.
Если верить расхожему высказыванию о том, что "все мы родом из детства", то на происхождение Саркози следует обратить особое внимание.
Его отец Пал Саркози Надьбоска происходил из дворянской семьи, которая в 1944 году бежала на Запад из Венгрии после прихода туда Советской Армии. Оказавшись в Баден-Бадене, Пал Саркози записался во французский Иностранный легион, но вскоре демобилизовался и занялся рекламным бизнесом. В 1949 году он женился на студентке Андре Малла, которая была дочерью француженки и парижского врача-хирурга, по происхождению - принявшего католицизм еврея-сефарда из греческих Салоник.
Николя Саркози, появившийся на свет в 1955 году в Париже, был вторым ребенком в семье: тремя годами раньше родился его брат Гийом (ныне предприниматель), а в 1957 году появился на свет младший брат - Франсуа (ныне биолог).
Вскоре после этого их родители развелись, и Андре с детьми перебралась в зажиточный парижский пригород Нейи, где занялась адвокатской практикой.
Столь подробное упоминание о генеалогическим древе в данном случае необходимо, ведь "Сарко" стал первым во Франции президентом, который является иммигрантом во втором поколении и в жилах которого течет лишь четверть французской крови. А его супруга Сесилия, урожденная Сиганер-Альбениц, даже сама как-то признавалась, что в ее жилах нет ни капли французской крови: отец происходил из румынских цыган, мать была испанкой.
Этим объясняются не только те нападки, которым чета Саркози подвергалась во время предвыборной кампании со стороны блюстителей "чистоты расы" (например, главы крайне правого Национального фронта Жан-Мари Ле Пена), но, видимо, и особое отношение нового главы государства к проблемам иммиграции, которое ярко проявилось в бытность его министром внутренних дел Франции.
И для Николя, и для Сесилии нынешний брак - второй по счету. С первой женой, корсиканкой Мари-Доминик Кулиоли, "Сарко" официально состоял в браке с 1982 по 1996 год и от нее у него два сына - Пьер (1985 г.р.) и Жан (1987). Что касается Сесилии, то она в 1984 году вышла замуж за телеведущего Жака Мартена, причем их брак регистрировал... Саркози, который был в ту пору мэром Нейи. Пять лет спустя Сесилия, родившая к тому времени двоих дочерей - Юдит (1984) и Жанну-Мари (1987), добилась развода и ушла к Николя. У того бракоразводный процесс занял гораздо больше времени, так что пожениться Николя и Сесилия смогли лишь в 1996, а в 1997 году появился на свет их сын Луи.
Вернемся, однако, к молодым годам нового президента: после лицея он поступил в университет Париж-Х, по окончании которого получил диплом юриста и политолога. Как пишут биографы, во время учебы Николя Саркози приходилось подрабатывать курьером в цветочном магазине. После университета он решил продолжить учебу и поступил в парижскую Высшую школу политических наук "Сьянс-По" - одно из самых престижных учебных заведений Франции, но диплома о ее окончании так и не получил - помешали плохие отметки по английскому языку.
Кстати, впоследствии "Сарко" даже отчасти гордился тем, что "не связан догмами", в отличие от других представителей французского политического истеблишмента, едва ли не поголовно окончивших Национальную школу администрации ENA (на одном курсе которой учились, например, соперница Саркози на президентских выборах Сеголен Руаяль, ее гражданский муж и лидер Социалистической партии Франсуа Олланд и нынешний премьер-министр Доминик де Вильпен) или, на худой конец, ту же "Сьянс-по".
По утверждениям биографов, некоторое время Николя Саркози хотел стать журналистом, но в итоге все же решил пойти по стопам матери и избрал адвокатскую практику. Кстати, он до последнего времени оставался партнером в адвокатской конторе и, хотя и не практиковал, регулярно получал причитающуюся ему часть прибыли. Впрочем, адвокатура всегда привлекала "Сарко" меньше, чем политика.
Еще в 1976 году он по рекомендации видного французского политика Шарля Паскуа вступил в Объединение в поддержку республики (ОПР) - молодую голлистскую партию, основанную Жаком Шираком. Годом позже он был избран от ОПР в муниципалитет Нейи, а в 1983-м, когда ему исполнилось 28 лет, - мэром этого парижского пригорода. Любопытно, что вообще-то на эту должность претендовал Паскуа, но в самый ответственный момент он угодил в больницу, и Саркози сумел обойти своего покровителя и старшего друга, который даже был свидетелем на его свадьбе.
Рассказывают, что именно в ту пору Саркози-старший во время одной из нечастых встреч с Николя сказал, что тому все равно никогда не стать президентом Франции. Как знать, не послужили ли эти слова своеобразным катализатором для честолюбивых планов "Сарко"? Во всяком случае, один из близких друзей и сподвижников Николя Саркози, комментируя его выдвижение кандидатом на пост главы государства, заметил, что ничуть не удивлен этим фактом, более того, "ожидал этого события на протяжении последних 25 лет". Впрочем, до выдвижения кандидатуры и победы на президентских выборах Саркози пришлось познать не только взлеты, но и падения.
В 1988 году он, по-прежнему будучи мэром Нейи, становится депутатом Национального собрания (нижней палаты парламента), в 1993-м получает пост министра бюджета в правительстве Эдуара Балладюра, а в 1995-м решает поддержать кандидатуру Балладюра на президентских выборах. Этот шаг становится большой ошибкой: выборы выигрывает Жак Ширак, и Саркози оказывается за бортом правительства, более того, между ним и Шираком надолго устанавливаются весьма прохладные отношения, да и многие соратники по партии отворачиваются от чересчур рьяного "молодого выскочки".
В 1999 на выборах в Европарламент Саркози формирует свой собственный список, но результат оказывается весьма посредственным, и "Сарко" решает на время исчезнуть из большой политики. Он вновь занимается адвокатской практикой, даже публикует книгу под многозначительным названием "Свободен", но в то же самое время активно готовит возвращение на передний край политической борьбы.
Это возвращение состоялось в 2002 году, когда Саркози был вновь избран депутатом Национального собрания, а затем получил пост министра внутренних дел, который во Франции традиционно считается в правительстве вторым по значению.
В марте 2004 года он из МВД был переведен на должность министра экономики, финансов и промышленности и руководил этим суперведомством в течение девяти месяцев. Примерно в это самое время он начинает открыто заявлять о своих президентских амбициях и пытается взять под контроль пропрезидентскую партию Союз за народное движение (СНД), так же являющуюся детищем Ширака, как ранее им являлось ОПР. Естественно, у Ширака, не забывшего старых обид, это вызывает недовольство, и он публично напоминает Саркози о неписаной традиции несовмещения партийных и административных должностей и предлагает Саркози выбирать: или партия, или работа в правительстве.
Как теперь полагают аналитики, со стороны Ширака этот ход был ошибкой: в ноябре 2004 года Саркози был избран лидером СНД и покинул правительство, чтобы заняться подготовкой к президентским выборам, до которых оставалось два с половиной года. И так преуспел в сплочении партийных рядов вокруг своей собственной персоны, что уже в мае 2005 года, когда его вновь пригласили в правительство на должность главы МВД, он поставил жесткое условие: пойду, но сохраню за собой пост партийного лидера. Шираку и его окружению пришлось согласиться, и уже тогда стало ясно: появился новый реальный претендент на пост главы государства.
Второе пребывание на посту министра внутренних дел оказалось для Саркози достаточно сложным: чего стоят одни только массовые беспорядки, прокатившиеся по Франции осенью 2005 года. Действия возглавляемого Саркози ведомства по подавлению беспорядков, а также некоторые высказывания самого министра стали тогда предметом острейшей критики со стороны не только оппозиции, но и многих соратников по СНД, а в устах уличной толпы прозвище "Сарко" приобрело исключительно ругательный оттенок.
Однако и эту ситуацию Саркози сумел обратить себе на пользу. По словам его ближайших сподвижников, именно тогда сказались два принципа, которым неукоснительно следует "Сарко": никогда ничего не пускать на самотек; постоянно повторять и объяснять свои позиции.
Например, однажды он публично заявил о необходимости отправить непутевую молодежь из проблемного пригорода "в стиральную машину". А позднее, тоже публично, употребил по отношению к участникам беспорядков слово "подонки". В результате марка стиральной машины, которую упомянул Саркози, приобрела нарицательное значение и стала частью политического лексикона, а уж за "подонков" его подвергли такой критике, что другой на его месте тут же побежал бы на площадь, чтобы коленопреклоненно просить прощения перед безвинно оскорбленными. Не таков оказался Саркози: он снова и снова повторял свои оскорбительные слова и объяснял, почему он их употребляет и почему те, кому он их адресовал, не заслуживают другого обращения. И ведь убедил, если не всех, то многих, в своей правоте, в том, что в демократическом обществе называть негодяя негодяем вовсе не зазорно.
Рассказывают и про еще один принцип Саркози: ни один контакт не должен оставаться бесполезным. По словам одного из сослуживцев, "Сарко", встречаясь с кем-нибудь, всегда задает себе вопрос: а чем этот человек может быть мне полезен? Сегодня среди его друзей и знакомых числятся крупные представители деловых кругов, в том числе руководители таких компаний и банков, как Буиг, Лагардер, Сюэз, Рено, Альстом, БНП-Париба, представители интеллектуальной элиты (философ Ален Финкелькро, гендиректор социологического института Ipsos Пьер Жакометти), деятели культуры и шоу-бизнеса (к примеру, французский рок-кумир Джонни Холидей или актер Жан Рено), про которых Саркози в узком кругу замечает: "Избирают не благодаря артистам, но нельзя быть избранным вопреки им".
В одном из последних интервью перед выборами Саркози сказал, что хочет быть президентом, который станет объединять французов, а не разделять их. "Я не являюсь человеком клана или секты, а став президентом, я не буду человеком одной партии. Я хочу быть собирателем", - заявил он.
На самом деле именно это столь явно деклариуемое стремление "быть собирателем", отсутствие "связанности догмами" и, главное, четкое понимание тенденций развития французского общества стали главным факторами победы Саркози на президентских выборах. Он сумел вовремя ощутить, что в обществе все более отчетливо проявляется центростремительный фактор, а те, кто по старинке придерживается устоявшихся партийных догм, рискуют постепенно превратиться в маргиналов, как этой сейчас происходит с некогда могущественной Французской компартией.
Саркози умело сыграл на этом, включив в свою предвыборную программу не только традиционные ценности правых - семья, труд, порядок, - но и дорогие для левых идеи социальной справедливости и прав человека. Благодаря этому ему еще за несколько месяцев до выборов удалось привлечь на свою сторону многих влиятельных левых интеллектуалов, пытающихся отстаивать в политике моральные ценности.
Его соперница Руаяль тоже пыталась сместиться в сторону центра, но это смещение оказалось явно недостаточным для победы на выборах: партийные догмы социалистов перевесили, хотя некоторые видные деятели Соцпартии открыто призывали ее сформировать предвыборную программу скорее на социал-демократических, чем на социалистических идеях.
Разница в подходах к борьбе за центристский электорат особенно ярко проявилась после первого тура выборов, в котором победили Саркози и Руаяль, а лидер демократов-центристов Франсуа Байру финишировал третьим, получив поддержку примерно 18% избирателей. Стремясь перетянуть их перед вторым туром на свою сторону, Руаяль пошла самым простым путем: пообещала, что в случае ее победы демократы получат места в правительстве.
Саркози же продолжил борьбу на идейном поле, и в итоге оказался более дальновидным: именно его поддержали и избиратели, воспринявшие эти идеи, и большинство видных политиков-центристов (которые, надо полагать, тоже ощутили настроения электората и вдобавок здраво рассудили, что министерских постов на всех все равно не хватит, а вот с учетом предстоящих парламентских выборов, которые состоятся уже в июне, выгоднее встать на сторону Саркози, чем поддерживать Руаяль).
Не приходится сомневаться, что при правлении Саркози Францию ожидают серьезные реформы. Их круг был очерчен еще "Сарко"-кандидатом: ограничить срок президентства двумя мандатами, организовать регулярное общение главы государства с прессой и парламентариями (ныне конституция не позволяет президенту выступать в парламенте), расширить полномочия парламента, провести реформу налогового, трудового, пенсионного законодательства, принять меры для сокращения астрономического внутреннего госдолга, взять под контроль миграционные потоки, остановить утечку капиталов за рубеж....
Словно оправдывая свое прозвище, "человек, который торопится" не стал дожидаться официального вступления в должность президента, а уже вслед за коротким послевыборным отдыхом на Мальте (который был достаточно спокойно воспринят в обществе, невзирая на выпады левой оппозиции по поводу "отдыха миллиардера") начал активные консультации по формированию кабинета министров и встречи с представителями профсоюзов, чтобы "начерно" обговорить с ними очертания будущих социально-экономических реформ: ослабление налогового бремени, ликвидация пенсионных льгот, которыми пользуются госслужащие, упрощение правил трудоустройства, в первую очередь для молодежи из так называемых проблемных кварталов.
Саркози хочет, чтобы парламент начал работу над проектами этих реформ еще до ухода на летние каникулы, а с осени планирует запустить механизм на полный ход. Между прочим, подобная активность "Сарко" уже вызвала среди политологов разговоры о том, что Францию ожидает заметное усиление "президентской составляющей" в структуре государственной власти.
Еще до выборов он заявлял, что считает неправильной ситуацию, при которой в ведении главы государства остаются лишь вопросы внешней политики и обороны, тогда как весь остальной комплекс вопросов - это "вотчина" главы правительства.
После выборов это стремление Саркози "перетянуть одеяло на себя" проявилось, в частности, в том, что он лично занялся подбором кандидатов на министерские портфели, тогда как при его предшественнике этим занимался глава правительства.
В этой связи некоторые эксперты даже предсказывают, что новый премьер-министр станет своего рода "техническим директором", выполняющим указания президента. Возможно, в подобном стремлении перераспределить обязанности сказывается и то обстоятельство, что до сих пор международная политика была одним из слабых мест Саркози - сказывалось отсутствие опыта.
Впрочем, и его соперница на выборах Руаяль тоже не сильна во внешнеполитических проблемах, что и проявилось в ходе телевизионных дебатов между двумя претендентами: из дискуссии, продолжавшейся более двух с половиной часов, на международные темы Саркози и Руаяль говорили от силы десять минут, после чего переключились на более близкую им обоим проблему иммиграции, в отношении которой "Сарко" высказался вполне определенно: "Франция не может принять у себя всю нищету мира", поэтому миграционная политика должна быть избирательной и целенаправленной.
Что касается европейской и международной политики Франции, то, по свидетельству людей из его окружения, Саркози некоторое время назад даже попытался сформировать для себя специальную группу советников по международным отношениям, однако задача оказалась сложной: помощники жаловались, что "очень трудно найти хороших специалистов".
Пока очевидны лишь самые общие контуры того внешнеполитического курса, который намерен проводить новый президент Франции: "разогрев" отношений с Соединенными Штатами и другими партнерами по НАТО, решительный отказ от дальнейшего расширения Евросоюза без предварительной реформы его институтов, отстаивание французских интересов в зоне Средиземноморья и на Африканском континенте. В публичных заявлениях Саркози говорит, что "дипломатию слова предпочитает дипломатии молчания".
В ходе предвыборной кампании он несколько раз критиковал Россию за нарушения прав человека в Чечне. Вот как объяснил он свою позицию в одном из интервью: "Говоря о Чечне, я не хочу ущемлять национальные чувства русских. Владимир Путин сделал очень многое для своей страны, но все же ему необходимо кое-что сказать. Речь идет не о том, чтобы давать уроки, а о том, чтобы поднять проблемы".
Французские политологи полагают, что преувеличивать значение этой критики не стоит. Во-первых, она произносилась отчасти в пику Жаку Шираку, известному теплыми отношениями с Москвой, отчасти для привлечения на свою сторону французских интеллектуалов, для многих из которых вопрос о правах человека является главным "коньком". Когда же дело дойдет до практических решений, то, как полагают эксперты, возобладает прагматичное понимание того, что без России как одного из ключевых партнеров все равно никуда не деться.
Кстати, и дружеские связи "Сарко" с капитанами французского бизнеса, многие из которых имеют деловые интересы на российском направлении, тоже могут сыграть свою роль. Хотя один из предпринимателей, довольно близко знающих Саркози, заметил, что тот в последнее время переменился: "Раньше он слушал других, теперь вещает сам". Что ж, власть, говорят, меняют людей. Посмотрим, как изменится "спешащий человек" в новой для себя роли главы французского государства.
