Татьяна Становая, эксперт Центра политических технологий, для РИА Новости.
Демонтаж памятника Воину-Освободителю в Таллине поставил Кремль перед выбором приоритетов в российско-эстонских отношений. Либо идти на обострение и рисковать экономическим содержанием отношений с Эстонией, либо сделать ставку на прагматический подход, позволяющий укреплять экономическую мощь России.
Есть два подхода к построению российско-эстонских отношений. Первый подход политический. Его суть состоит в том, чтобы жестко отстаивать интересы России в Эстонии, используя весь спектр имеющихся рычагов воздействия: от дипломатии до экономических санкций и бойкота эстонских товаров на российском рынке. Например, спикер Совета Федерации Сергей Миронов инициировал принятие в верхней палате парламента заявления, призывающего и вовсе к разрыву отношений с Эстонией. У этого подхода есть свои как плюсы, так и минусы.
Так, по логике сторонников политического подхода, России необходимо выстраивать в Эстонии собственную пророссийскую политическую инфраструктуру, а не налаживать отношения с уже имеющейся элитой, известной своими антироссийскими настроениями. По сути, это конфронтационный сценарий. Логика проста: если не удается повлиять на настроения эстонской элиты, то есть убедить «по-хорошему», то надо действовать «по-плохому».
Однако создаваемая пророссийская политическая инфраструктура в лице Конституционной партии, ряде ветеранских организаций, «Ночного дозора» не способна по своей влиятельности конкурировать с эстонскими политическими силами, а, значит, эффективность продвижения российских интересов в Эстонии резко снижается. Сегодня Конституционная партия вообще предпочитает отойти в сторону от российско-эстонского конфликта
Во-вторых, конфронтационный сценарий дает Эстонии повод обвинять Кремль во вмешательстве во внутренние дела страны. Владимир Путин активно выступает против любого вмешательство из-за рубежа во внутриполитические дела России. При этом сама Россия выглядит непоследовательной и это отталкивает Европу, которая могла бы выступить с критикой чрезвычайно спорных решений эстонского правительства.
Наконец, в-третьих, ухудшение российско-эстонских отношений грозит России рисками для транзита нефти и нефтепродуктов, огромные объемы которых идут на экспорт через страны Балтии. Очевидно, что до тех пор, пока экономика России во многом зависит от поступлений нефтедолларов, встает главная проблема: что важнее - получение стабильного дохода, который может быть направлен на решение социально-экономический задач внутри страны, на поднятие промышленности, социальные выплаты или историческая гордость, которая является неотъемлемым условием возрождения любой нации.
Прагматичный подход решает эту дилемму в пользу экономики. Недавно ряд эстонских и российских СМИ сообщили, что глава комитета Госдумы по международным делам Константин Косачев объявил, что поддержит руководство Эстонии в переносе памятника, если церемония будет произведена «достойным образом». Заявление буквально сразу было опровергнуто, однако его суть наиболее полно отражает позицию «прагматиков»: перезахоронение останков советских воинов с максимальными почестями и с сохранением возможности построения конструктивных отношения между Россией и Эстонией. Подтверждением наличия сторонников такого подхода в российском истеблишменте можно назвать заявление министра иностранных дел Эстонии Урмаса Паэта: он говорил, что идет общение по российским дипломатическим каналам с целью поиска вариантов «достойного» переноса Бронзового солдата. Показательны и слова, лидера ЛДПР Владимира Жириновского: «демонтируют - имеют право. Это чужая страна. Неплохо было бы в первую очередь посмотреть на происходящее в самой России. Мы сами у себя такие памятники демонтируем».
С отдельными оговорками, но все же сторонником прагматического подхода можно назвать и лидера «Единой России», спикера Госдумы Бориса Грызлова. Он активно агитировал в ходе избирательной кампании в Эстонии голосовать за Центристскую партию Эдгара Сависаара, которая поддержала закон о воинских захоронениях.
Прагматичный подход не менее противоречивый, чем политический. Выбирая его, Кремль рискует потерять своих пророссийских сторонников в самой Эстонии: они последовательны в отставании своих позиций по сравнению с центристами, однако в случае диверсификации кремлевских предпочтений, могут почувствовать себя обманутыми.
Прагматичный подход также опасен с точки зрения создания прецедентов: очень часто можно слышать мнение, что если Россия сейчас позволит снести памятник, то тем самым откроет дорогу цепочке подобных решений и не только в Эстонии. Не говоря уже о фактическом начале пересмотра истории. Наконец, самым слабым местом прагматиков являются чувства российских ветеранов, через которые практически предлагается преступить в канун самого светлого для них праздника - Дня Победы.
Ситуация сегодня такова, что Россия вынуждена выбирать между двух зол, последствия от которых оценить в исторической перспективе очень трудно: политика и экономика, прошлое и будущее - одно не может существовать без другого. Невозможно ставить крест на Эстонии, не нанеся удар по экономическим интересам России. Точно также невозможно закрыть глаза на снос памятника, не ударив по чувствам значительной части эстонского общества, ветеранов и подавляющего числа россиян. Тем не менее, выбор делать придется и, скорее всего, это будет все-таки компромисс. Россия вынуждена крайне жестко реагировать на действия эстонских властей, одновременно не ставя под угрозу интересы российской экономики.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
