Автор Петр Романов.
Русско-японская война (1904 - 1905 гг.), хотя и считается локальной (дальневосточной), на самом деле затрагивала интересы не только ее прямых участников. Предпосылки и последствия этой драмы можно обнаружить далеко за пределами региона, да и временной шлейф этой драмы оказался весьма длинным. В какой-то степени эхо той войны, если внимательно прислушаться, слышно даже сегодня в вопросе о так называемых "спорных территориях".
Как утверждает "Всемирная история войн", основной причиной русско-японского столкновения "был геополитический конфликт, создавший на Тихом океане ситуацию пата". Имеется в виду, что русский флот оказался блокированным в Японском и Желтом морях японскими силами. Одновременно сам русский флот угрожающе нависал (эффект так называемой стратегической тени) над Японией, перекрывая таким образом Стране восходящего солнца "все возможные направления экспансии". Между тем "само географическое положение вынуждало Японскую империю развиваться через войны, - замечают военные историки. - Она стала "державой европейского уровня", выиграв войну с Китаем. Она стала "великой державой" после победоносной русско-японской войны. А в ходе конфликта с США в 1941 - 1945 годах Японская империя пыталась стать "мировой державой".
Если следовать изложенной выше логике, то русско-японская война являлась неизбежной. Даже если бы Россия убрала из Тихоокеанского региона свой флот, столь беспокоивший японцев, то она ну никак не могла бы отбуксировать на Балтику весь русский Дальний Восток, а он наряду с китайскими и корейскими территориями и был одним из самых желанных и "возможных направлений японской экспансии".
Вместе с тем, хотя соблазн обвинить во всех грехах японцев велик, факты говорят о том, что конфликт был спровоцирован не только экспансионизмом "воинственных самураев". Война стала следствием глубоких противоречий между Россией, Англией, Германией, Францией, США и Японией. Каждая из этих стран имела в регионе свои интересы, проводила свою политику и добивалась здесь преобладающего влияния. Ниже речь пойдет лишь о двух фрагментах этой сложной мозаики - авантюрной политике Николая II и провокационных действиях германского императора Вильгельма, поскольку действия на Дальнем Востоке двух этих персонажей в немалой степени повлияли на разнообразные общеевропейские дела, не говоря уже о судьбе России.
Корни русско-японской войны 1905 года тянутся к войне предыдущей, которую Япония выиграла у Китая, заставив его согласиться на значительные территориальные уступки в свою пользу. Имеется в виду так называемый Симоносекский мир. Результаты этой войны не устраивали ни Россию, к чьим границам вдруг придвинулась японская армия, ни немцев, имевших в этой зоне свои колониальные интересы. В результате давления, оказанного на Токио Германией, Россией и ее новой союзницей Францией достигнутые ранее договоренности были пересмотрены: Япония покинула оккупированные территории, ограничившись лишь контрибуцией, выплаченной ей побежденным Пекином. То, что произошло в дальнейшем, изложил в своих мемуарах современник этих событий известный русский дипломат Александр Извольский.
"После того как была предпринята дипломатическая процедура, чтобы изгнать Японию с азиатского материка, - пишет Извольский, - сам германский император поспешил занять Киао-Чао и посоветовал царю захватить Ляодунский полуостров с Порт-Артуром... Этот поступок, аморальный сам по себе, вызвал сильнейшее раздражение, как со стороны Китая, так и со стороны Японии. В Китае это послужило сигналом к боксерскому движению, повлекшему за собой военное вмешательство европейских держав, и стало предлогом для оккупации Россией части Маньчжурии. В Японии это вызвало громадное негодование против России за ее участие в деле лишения Японии плодов ее победы. Позже то обстоятельство, что царь склонился к активной политике на Дальнем Востоке, снова не обошлось без влияния императора Вильгельма; в этом отношении характерна знаменитая телеграмма, которой кайзер приветствовал императора Николая, давая ему помпезный, но совершенно иллюзорный титул "адмирала Тихого океана".
Были, конечно, и иные причины, толкавшие Николая II к схватке. Большой любовью к японцам царь никогда не отличался. История помнит и о словах министра внутренних дел Плеве, рекомендовавшего государю в качестве рецепта для стабилизации обстановки в стране "небольшую победоносную войну".
Наконец свою роль, как это обычно бывает, сыграли и деньги, в первую очередь частные интересы ряда лиц, приближенных к Николаю. Одним из таких лиц был статс-секретарь и член Особого комитета по делам Дальнего Востока Александр Безобразов, имевший свою долю в так называемом "Русском лесопромышленном товариществе". Это была частная концессия, охватывавшая бассейны рек Ялу и Тумыни и тянувшаяся на 800 километров вдоль китайско-корейской и русско-корейской границ от Корейского залива до Японского моря. Влиятельная придворная группировка "безобразовцев" была заинтересована в том, чтобы обеспечить военно-политическое присутствие России в этой обширной зоне на постоянной основе. Именно эта группировка настояла в 1903 году на изменении курса русской политики на Дальнем Востоке: то есть на отказе от выполнения русско-китайского договора о выводе русских сил из Маньчжурии и, наоборот, на ускоренном наращивании военного присутствия России на Тихом океане. Так что "русские самураи" желали войны не меньше, чем японские.
В том, что будущая война станет победоносной, были уверены в Петербурге далеко не все, но решающее слово оставалось, естественно, за царем. Туристический вояж в Японию и Индию, что он совершил когда-то, будучи еще наследником престола, сыграл с ним злую шутку: Николай всерьез полагал, что прекрасно знает Восток. Мрачные прогнозы Сергея Витте, который построил КВЖД (Китайско-Восточную железную дорогу), основал Русско-Китайский банк, неоднократно вел переговоры с китайцами и японцами по территориальным, политическим и финансовым вопросам, царь принимать во внимание не желал.
Не встревожили царя даже выводы, сделанные военным министром Алексеем Куропаткиным, он посетил Японию с официальным визитом летом 1903 года. Рекогносцировка, проведенная министром, показала, что противник вовсе не так слаб, как это представляется государю, а главное, что при любом исходе, даже самом удачном, война с Японией России невыгодна. Куропаткин не предлагал, как Витте, полностью уйти из Маньчжурии, но настаивал на том, что война гибельна, а, следовательно, необходимо искать компромисс с Японией, США и европейскими державами, имеющими в регионе свои интересы.
Вот лишь некоторые выводы, сделанные Куропаткиным после поездки: "Из-за Кореи японцы, вне всякого сомнения, объявят нам войну. Англия и Германия будут в барышах от этой войны. Это будет общее ликование всех врагов России... Первая война с Японией, какие бы таковая не имела результаты, не будет последнею: напротив, эта война откроет целую серию войн России с Японией... Дела на западе и дела внутренние обязывают нас к крайней осторожности в наших решениях на Дальнем Востоке... Основанием своих действий на Дальнем Востоке в эти годы надо положить поддержание мира с Японией. Это важнее всяких корейских интересов. Средством к сему должны служить: а) особая забота твердо стоять в северной Маньчжурии; б) предоставление известной свободы действий державам в южной Маньчжурии... и в) возбуждение вновь вопроса о гарантии нейтралитета Кореи не только Россией и Японией, но и другими державами, особенно Америкой и Францией".
Исторический парадокс: одному противнику войны с Японией - Куропаткину придется, уже год спустя, воевать с японцами в качестве главнокомандующего. А другому противнику войны - Витте выпадет жребий бороться с японцами на дипломатическом фронте, добиваясь для России достойного мира. Между тем ни один из тех, кто толкал страну к войне, когда дошло до дела, не проявил ни талантов, ни желания бороться за национальные интересы.
Судьба Куропаткина печальна: общественное мнение, свалив на главнокомандующего все мыслимые и немыслимые грехи, сделает из него едва ли не главного козла отпущения за поражение, хотя современные военные эксперты считают, что в целом главнокомандующий воевал грамотно и грубых ошибок не допускал. По мнению современных военных экспертов, успех японцам принесло то, что они атаковали русских в самом начале "наиболее благоприятного для них времени". То есть, когда их силы были готовы к сражению, а русские все еще достраивали Транссибирскую магистраль и занимались перевооружением и подготовкой флота. В качестве примера эксперты упоминают, скажем, о том, что в трагическом для русских Цусимском сражении их эскадра оказалась способной развивать скорость лишь в 9-10 узлов, в то время как японская - в 14-16 узлов, что изначально давало противнику значительное преимущество.
"Аморальность", по словам Извольского, политики России на Дальнем Востоке в этот период признавали в правящей элите многие. Когда Витте накануне своего отъезда в США на переговоры о мире зашел за инструкциями к великому князю Николаю Николаевичу (он в то время являлся "председателем обороны"), то услышал следующее напутствие: "Что касается уступок территориальных, то можно уступить часть того, что мы сами в благоприятные времена награбили". Слово "награбили" в устах одного из членов царской семьи звучит особенно колоритно.
В Берлине прекрасно знали о настроениях в Петербурге в канун войны и делали все, чтобы как можно глубже втянуть Николая II в авантюру. "Наиболее характерным для политики Вильгельма является тот факт, - пишет Извольский, - что в тот самый момент, когда он толкал царя на конфликт с Японией, он употреблял все усилия, чтобы содействовать заключению англо-японского союза, который укрепил Японию и увеличил шансы на конфликт ее с Россией... Слишком очевидно, что Германия... выигрывала вследствие войны... если бы Россия вышла из этой войны победоносной, она на много лет оказалась бы занятой дальневосточными делами и вся ее энергия была бы направлена в сторону подготовки к возможному реваншу со стороны Японии; в случае поражения она была бы ослаблена и унижена... Влияние Германии пропорционально возросло бы, и ее император стал бы арбитром Европы. Так и случилось, план кайзера великолепно оправдался последующими событиями".
К словам Извольского следует добавить следующее. Во-первых, помимо политических целей Берлин в данном случае преследовал и вполне определенную экономическую выгоду. Немцы готовились взять у России реванш за поражение в тарифной войне. Договор, когда-то выстраданный Александром III и Витте, был заключен лишь на десять лет, а потому подходил срок либо его пролонгации, либо пересмотра. Пролонгировать взаимовыгодный договор Берлин не пожелал и снова начал торговаться. Ослабленная войной Россия не могла занимать столь же твердую позицию, что и раньше, а потому на этот раз ей пришлось уступить. Уступка была настолько серьезной, что по своему ущербу, как считал Витте, равнялась выплате контрибуции, что обычно платят, только проиграв войну. Так оно и было. Просто войну Россия проиграла Японии, а контрибуцию выплатила Германии.
Во-вторых, подталкивая Россию к войне с Японией, Германия помогала Токио не только в плане дипломатическом, но и военном. Японская армия того времени в значительной мере строилась по немецкому образцу и с помощью немецких специалистов. Зарубежные военные историки отмечают: "Прибывший в Японию в 1884 году профессор Берлинской военной академии К. Меккель был возведен в степень первого учителя "большой войны". Меккель участвовал в реорганизации японской армии, составлял для нее уставы и инструкции и считается основателем военной академии в Токио". Наконец, многие крупные японские военные специалисты либо обучались, либо проходили стажировку в Германии. Японская армия - от ее генштаба до прусского мундира рядового солдата - была выкроена под надзором и при помощи немецких специалистов. Зная все это, можно по достоинству оценить неоднократные письменные и устные напоминания Вильгельма русскому царю о том, что немцы оказали русским в их противостоянии с Японией "множество услуг".
О какого рода "услугах" шла речь, свидетельствует одна из телеграмм кайзера, направленная им царю в тот момент, когда катастрофа на русско-японском фронте уже была предрешена. Иначе как целенаправленной дезинформацией и провокацией это послание назвать нельзя.
"Я узнал из достоверного частного источника, - доверительно сообщает Вильгельм царю, - что токийские власти озабочены перспективами войны. Они выражают свое недоумение по поводу отсутствия ощутимого успеха под Ляояном, отмечая громадные потери людьми, ввиду чего они не располагали свежими резервами. Постоянное поступление свежих батальонов из России является для них совершенно неожиданным, так как они никогда не думали, что сибирская железная дорога способна осуществлять перевозку столь успешно. Вследствие этого они начинают понимать, что хотя и располагают кадрами, главным образом офицерскими, но твоя армия ежедневно возрастает и по количеству, и по силе и что военное счастье медленно, но верно направляется против них.
Один японский генерал сказал крылатые слова: "Ту кашу, которую мы заварили, мы сами же должны будем теперь расхлебывать". Мои подозрения, что японцы тайно пытаются привлечь некоторые державы к посредничеству... оказываются правильными. Лансдоун запросил... сообщить Англии условия, на которых Япония считала бы возможным заключить мир... Лансдоун прибавил: "Конечно, Англия приложит все усилия, чтобы варварская Россия была изгнана из Маньчжурии, Кореи и т.д., то есть фактически Япония может получить все, что она пожелает". Такова точка зрения Англии в то время, когда она говорит о дружбе и дружеском посредничестве. Франция, как я слышал от японцев, уже осведомлена об этих планах и, конечно, является сторонницей такого предложения... Они предполагают предложить тебе кусок Персии в качестве компенсации, конечно, в достаточном расстоянии от берега Персидского залива, который Англия сама предполагает аннексировать, боясь, что ты сможешь продвинуться к теплому морю, которое должно принадлежать тебе по праву...
Таким образом, ты можешь видеть, что будущее твоей армии благоприятно, и ты сможешь скоро оказаться в состоянии опрокинуть твоих врагов. Да даст тебе Бог полный успех, а я сохраню свою бдительность в твою пользу. Вилли".
Желание "Вилли" углубить противоречия между Россией и Англией, поссорить Петербург с Парижем, а главное заставить русских продолжать кровопролитную войну столь очевидно, что в комментариях не нуждается. Поражает то, что вся эта довольно незамысловатая ложь действительно оказывала влияние на Николая II.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Блог Петра Романова
