Дмитрий Горностаев, РИА Новости.
Боязнь улучшения - такой диагноз будет поставлен отношениям России и США в наступающем году.
Первый же повод поговорить о России в новом составе американского конгресса обернется первыми симптомами этой фобии. Критика будет нарастать. Демократы будут критиковать Россию, поскольку республиканцы, на их взгляд, это делали недостаточно. А республиканцы - чтобы доказать обратное и продемонстрировать, что они не меньше демократов озабочены «российскими угрозами» - в самом широком смысле.
К сожалению, жертвой предвыборных дебатов может пасть протокол о присоединении России к ВТО, подписанный спустя неделю после поражения республиканцев на выборах в конгресс. На это уже намекают лидеры демократов, в том числе и будущий глава международного комитета палаты представителей Томас Лантос.
Но торможение по ВТО будет лишь одним из многих негативных моментов в отношениях Москвы и Вашингтона.
Падение популярности республиканцев в обществе приводит к тому, что внутри себя эта партия вынуждена сдвигаться в своих политических лозунгах и публично объявленных пристрастиях ближе к тем ориентирам, которые проповедуют демократы. А в диалоге с Россией демократы всегда были склонны к принципиальной, с их точки зрения, критике: по вопросу прав человека, Чечни, отношений Москвы с соседями, ее роли в мировой политике (что сейчас проявляется в первую очередь в иранском, ближневосточном и отчасти северокорейском кризисах).
Иными словами, год начинается со всеми предпосылками для ухудшения отношений. И это при том, что год минувший большинство специалистов по российско-американским отношениям - по обе стороны океана - называют худшим за весь период после холодной войны.
Ни республиканцы, ни демократы никогда не были, да и никогда в обозримом будущем не станут друзьями России - просто потому, что интересы США либо полностью, либо почти полностью противоречили пока что российским интересам. И сами американцы никогда этого не скрывали.
Исключения составляют сейчас три сферы, сотрудничество по которым наверняка будет развиваться - но опять-таки если этому не помешают разногласия в других вопросах. Эта позитивная триада - борьба с терроризмом, нераспространение и космос. Отдельно, как важную, но неравновеликую область, можно назвать поставки урана из России для американских АЭС. Она, конечно, не определяет отношения системно, но очень хорошо их иллюстрирует - в том числе и как, вероятно, единственный пример совпадения интересов в энергетической безопасности.
В целом же энергетика - особенно углеводородная - на сегодня представляет собой поле настоящей битвы Москвы и Вашингтона. И в Центральной Азии, и на Каспии, и в Черноморском бассейне, и на Балтике Соединенные Штаты откровенно играют против России. Серия аналитических записок, подготовленных близким к Республиканской партии влиятельным Фондом «Наследие», напрямую указывает на необходимость противодействия российскому усилению в энергетике, причем для достижения этой цели американцы не прочь взять в союзники других своих противников - китайцев. Для примера - только одна цитата: «Необходимо содействовать тому, чтобы правительства Китая, Индии, Пакистана создавали альтернативы российской монополии на транзит энергоносителей путем установления новых транзитных маршрутов (трубопроводов, а также водных и железнодорожных) на Запад, а также в некоторых случаях на Юг и Восток». В целом активность России в сфере энергетики определяется не только экспертами Фонда «Наследие», но и другими специалистами США как одна из угроз американским интересам в Евразийском регионе и на глобальном уровне. Именно поэтому, вне зависимости от того, какая партия будет контролировать конгресс и Белый дом, США будут активизировать усилия по противодействию расширению российского энергетического влияния. У них понятия об энергетической безопасности кардинальным образом отличаются от российских, поскольку главная цель американской энергетической политики - диверсификация источников энергоресурсов, в том числе и географическая. И российское нефтяное и газовое господство (к которому Москва, безусловно, стремится в Евразийском регионе) - серьезнейшее препятствие на пути к этой цели.
Эти противоречия, вероятно, останутся самым главным раздражителем в отношениях двух стран в новом году. Говорить о нем будут достаточно открыто, но не официально: скорее, это будут споры на уровне академических кругов, комментаторов, парламентариев. Но и реальную политику будут определять именно «энергетические дискуссии».
Вероятно, эта повестка суждена России и США на долгие годы. Не выливаясь в открытое публичное противостояние, недовольство друг другом будет мешать пониманию на других направлениях: как потенциально открытых для диалога, так и традиционно конфронтационных.
К последним относится и Кавказ. Помимо обозначенного уже энергетического узла новый год усилит трения политические. Поддержка Соединенными Штатами нынешнего режима в Тбилиси и их потакание или снисхождение по отношению к военным прожектам этого режима, безусловно, будет подогревать ответный радикализм определенной - и все более растущей - части российской элиты. Кроме того, скрыто-открытое использование Грузии для раздражения и ослабления России на Кавказе совершенно очевидно приведет к еще большему обострению грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов. Этот год продемонстрировал очевидную связь, по крайней мере по срокам, визитов Михаила Саакашвили в США, с очередными обострениями в отношениях Тбилиси с Сухуми, Цхинвали и Москвой. Когда в последний раз Москва ответила крайне жестко, с использованием осуждаемых в США, но ими самими же часто применяемых методов давления на диаспору, - воинственная риторика заметно ослабла.
Вероятно, архитекторы «грузинского» направления евразийской политики США будут искать иные методы воздействия на Россию на Кавказе. И этот участок продолжает оставаться уязвимым для России.
Самым непредсказуемым остается поле урегулирования международных кризисов. Непредсказуемым, а значит - имеющим в равной степени как шансы дать импульс позитивному сотрудничеству, так и риск еще более обострить отношения.
Сейчас на первом плане стоит Иран. Из всего вышеперечисленного набора российско-американских проблем эта для Вашингтона стоит на первом месте. Принятая под занавес года резолюция Совета Безопасности ООН - замечательное отражение всего комплекса российско-американских противоречий. С одной стороны, документ предусматривает санкции против Ирана и принят единогласно. С другой, понятие санкции в этой резолюции выхолощены настолько, что уже и санкциями-то не являются - лишь видимостью.
С конца февраля - начала марта (когда пройдет двухмесячный отчетный период резолюции) начнется новый виток противостояния Москвы и Вашингтона в ООН по иранскому вопросу. При этом Соединенные Штаты - после громкой отставки Джона Болтона лишившиеся тяжеловеса в Совбезе ООН - не имеют пока четкого внутреннего консенсуса относительно того, что же делать с Ираном. С одной стороны, Белый дом теперь понимает необходимость возврата к цивилизованным формам решения кризисов, поскольку нецивилизованное решение одного из них - иракского - в итоге вылилось в поражение правящей партии на парламентских выборах. Близость президентской кампании и растущие потери в Ираке - не самые лучшие агитаторы в пользу новой войны. С другой стороны - неоконсерваторам во главе с Чейни терять уже нечего, кроме поста вице-президента, и они могут заставить Буша-младшего пойти ва-банк. Самое влиятельное во внешней политике лобби - еврейское - также будет подталкивать президента к силовому решению. Ну и, наконец, того же будет добиваться от США государство Израиль, в равной степени зависящее от Вашингтона и определяющего его линию на Ближнем Востоке.
Играть на этих внутренних противоречиях Россия, конечно, не в силах, однако делать выводы из этой ситуации и принимать решения в своих интересах она может. И поиск компромиссов возможен.
Похоже положение и с Северной Кореей - «проблемой номер два» для Белого дома. Но здесь, в отличие от иранской проблемы, главную партию играет Китай. Хотя, как показала практика года минувшего, Россия может извлечь из этого выгоду для себя.
Отдельным вопросом, который в последний год активно не обсуждался, но наверняка будет поднят в будущем, является неурегулированность отношений в сфере стратегических вооружений. Подписанный в первый год общнения Владимира Путина и Джорджа Буша-младшего Договор о стратегических наступательных потенциалах не снял реальные проблемы, созданные сломом Договора по ПРО и рухнувших вслед за этим Договоров СНВ-1 и СНВ-2. Компромиссные формулировки, создавшие вероятность опасных трактовок в будущем, требуют уточнения, к которым стороны пока не готовы. Вероятно, нынешняя администрация США слишком слаба, чтобы приступать к таким сложным переговорам. Хотя до проигранных выборов она чувствовала себя слишком сильной, чтобы ни о чем подобном вообще не задумываться.
Что можно утверждать наверняка - проблем в новом году только прибавится. Расширение НАТО, кризис на Ближнем Востоке, противоречия по отношению к Прибалтике, наконец, несоответствие в определении того, что есть демократия и может ли она быть «суверенной» или только «универсальной, американского типа». Все это, так или иначе, будет будоражить сознание вечно антагонистических вашингтонских и московских стратегов.
Но в любом случае каждая из этих проблем, да и еще с полсотни других в отношениях России и США, похожи на замысловатые узоры занавеса, за которым дают хорошую углеводородную драму. Занавес при этом поднимать не собираются, и тем не менее российскую и американскую публику приглашают занять места в зрительном зале. Но хэппи-энда в этом году уж точно не будет.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
