Андрей Колесников, политический обозреватель РИА Новости.
Текст Беловежского соглашения, подписанного ровно 15 лет назад 8 декабря 1991 года тремя лидерами славянских республик Советского Союза - России, Белоруссии и Украины, был написан тем самым Егором Гайдаром, отравление которого в течение последней недели обсуждал едва ли не весь мир. Юридическая логика сговора в Беловежской Пуще была сформулирована Сергеем Шахраем, который потом стал одним из авторов российской Конституции 1993 года: СССР был учрежден в 1922 году именно Россией, Белоруссией и Украиной (не считая существовавшей тогда Закавказской федерации), значит, де юре и распущен он мог быть теми же республиками.
Михаил Горбачев считает произошедшее "предательством", нарушением длившегося в течение долгих месяцев так называемого "ново-огаревского процесса", целью которого было сохранение Союза в более мягких формах объединения, полагает, что было нарушено советское законодательство. Что правда - и неправда одновременно.
Правда, если считать, что союзное законодательство еще реально действовало - а оно уже не имело никакого значения для союзных республик, объявивших к тому времени о своей независимости.
Правда, если предполагать, что Союз можно было спасти усилием воли - между тем Беловежское соглашение большинство лидеров бывших стран СССР восприняло с видимым облегчением. Да и развал Союза на самом деле произошел много раньше - как раз тогда, когда провалился путч августа 1991 года.
Сам Михаил Горбачев в то время намеревался собрать внеочередной XXIX съезд КПСС, в планах его советников было разделение одной коммунистической партии на две - демократически ориентированную и ортодоксальную. Но все это было запоздалой реакций на события, которые давно уже происходили не по воле КПСС и правительства. Партия, которая была равна государству, уже ничего не контролировала. А значит, не стало и самого государства, не способного физически существовать без КПСС.
24 августа 1991 года Горбачев принял прагматичное решение - отказался от должности генерального секретаря КПСС. Именно потому, что чувствовал: никакой партии как "руководящей и направляющей силы", как структуры, хотя бы сколько-нибудь влияющей на ход истории, уже нет. Де юре Михаил Сергеевич оставался президентом СССР. А де факто - уже нет. Потому что в советской политической системе должности генерального секретаря и президента были на самом деле неразделимы. Как неразделимыми оказались партия и государство.
Все, что происходило потом, осенью 1991 года, стало всего лишь агонией империи. Противостоять этому процессу, который, как выражался сам Горбачев, "пошел" в апреле 1985 года, когда началась перестройка, не мог уже никто. И Беловежские соглашения всего лишь подтвердили то, что было понятно не только советской элите, но и населению огромной страны - Советского Союза уже нет. Его развал стал геополитической реальностью. И не случайно - хотя это противоречило элементарному политическому этикету - первый звонок после контакта с лидером Казахстана Нурсултаном Назарбаевым "заговорщики" сделали Джорджу Бушу-старшему. И лишь потом с Михаилом Горбачевым поговорили белорусский лидер Станислав Шушкевич и российский Борис Ельцин.
Беловежье - это и реальный день независимости России, и день образования Содружества независимых государств (СНГ), которое существует по сей день. Характерно, что в учредительные документы Содружества, которое сегодня уже совсем не то, что 15 или даже 5 лет тому назад, и в котором Россия уже не играет ведущей геополитической роли, с тех пор не было внесено ни одного изменения. При всех переменах, произошедших за полтора десятка лет в мире и на постсоветском пространстве, СНГ как результат беловежского «сговора» юридически оказалось поразительно устойчивой конструкцией.
Можно называть произошедшее на номенклатурной даче в белорусском лесу "величайшей геополитической катастрофой", а можно - единственно оправданным прагматическим решением. Прагматическим хотя бы в экономическом смысле: во всяком случае Россия, благодаря Беловежским соглашениям, получила возможность реализовать те самые либеральные реформы, которые спасли страну от голода и беспорядков, и которые были названы потом в честь политика, недавно отравленного неизвестными недоброжелателями в Дублине.
История не знает сослагательного наклонения. И в случае с Беловежской Пущей вопрос: "А что, если?" лишен смысла. Советский Союз и коммунизм с человеческим лицом Михаила Горбачева уже нельзя было спасти. Наступала другая грандиозная эпоха.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
