Анатолий Королев, обозреватель РИА Новости.
В эти дни Московский Дом фотографии торжественно празднует свое 10- летие.
По адресу Дома и его бессменного директора Ольги Свибловой было сказано немало хороших слов - действительно на сегодня Москва стала столицей мирового фото, 1500 выставок за одно десятилетие это не шутка! Среди них несколько абсолютно уникальных, вспомним хотя бы участников последнего биеннале американку Нан Голдин, немку Беттину Реймс или итальянца Себастиана Сальгадо. А если закинуть невод памяти в прошлое, то на памяти многих москвичей замечательная коллекция философа (и фотографа!) Жана Бодрийяра, уникальная фотоисповедь трансвестита Мишеля Журнияка или разоблачительная серия гормональной пищи Марсиаля Шарье, бывшего чемпиона по бодибилдингу. Но.
Но если с фигурами западного фотоискусства, за редким исключением, все в порядке, то тенденции российской фотографии, которые из года в год, поддерживает МДФ, обескураживают.
Опять одно и тоже! Опять выхолощенный шоком Сергей Братков, новая подборка бездушных фотополотен группы АЕС+Ф, снова набивший оскомину наш трансвестит Мамышев-Монро и его бесконечные переодевания в Мэрилин Монро. За прошедшее время вполне сложился одномерный художественный акцент, который делается устроителями события, чаще всего на визуальный шок.
Но все не так просто.
Сравним хотя бы двух мастеров шока - Нан Голдин и Сергея Браткова.
Фотосимфония американки Нан Голдин о драматизме секса и вообще о трагической природе любого страстного влечения захватывает искренностью. В ее работах нет ни грана ухмылки и уж тем более похоти. Серия снимков любимой подруги Куки, где есть все от наколок, унитаза, свадьбы с Витторио, смерти Витторио от СПИДа, группового секса и, наконец, смерти самой Куки, лежащей в гробу одновременно пленяет и пугает драмой саморазрушения.
Насколько проигрывает ей наш массовик-затейник Сергей Братков, который работает в манере детских страшилок типа: «мне мама в детстве выколола глазки, чтоб я в шкафу варенье не нашел. Теперь я не хожу в кино и не читаю сказки. Зато я нюхаю и слышу хорошо». Поставить на табуретку приятеля в очках и привязать его цепью к дубу («Кот ученый»), скучая снимать камерой свое голое тело, причем не дай бог пораниться. Там, где бы Нан Голдин исполосовала себя до крови - Братков демонстрирует безопасный взгляд нарциссизма.
В эту же страну безболезненных грез давным-давно отправилась и группа АЕС+Ф, которая показала на последнем биеннале исполинские фотографии элегантных подростков, (серия «Последнее восстание») которые замахнулись друг на друга мечами, битами, нацелились автоматами из пластмассы, демонстрируя безупречный посыл: позы не ранят, восстание фикций обречено на победу. Но! Идеальное исполнение поражено идеальной же мертвечиной.
Как говаривал Пушкин: «Я вижу в этом много искусства, но ни капли творчества».
Перед нами кульминация постановочной фотографии, которая выродилась в стратегию мертвых жестов. Я попытался обнаружить на полотне хотя бы одну маленькую травму. И с большим трудом обнаружил помятую бутылочку из под минеральной воды «ВИАН».
Госпожа Свиблова и ее окружение никак не могут понять, что шок вышел из моды, что переодетые Братковым дети в форму летчиков и стюардесс, или проститутка в окружении детишек на фотографиях Сергея Чиликова, отдают душком педофилилии и только. Что рядом с панорамой бытия вывернутого тела француза Журнияка, который когда-то был симпатичным мальчиком и вот превратился в усталую накрашенную старуху в сексапильных чулках, позы Мамышева Монро в гриме под Достоевского, под Путина или под Энди Уорхолла только хохмы, не больше. Лишь, пожалуй, один Рауф Мамедов, который создает сложные постановочные фото с участием даунов, выдерживает любое сравнение с кем бы то, ни было. Его фотофреска «Тайная вечеря» парафраз Леонардо да Винчи, на мой взгляд, событие европейского масштаба.
И последнее. Сегодня в залах Манежа в рамках юбилея Дом фотографии показывает масштабную выставку Александра Родченко. Вот где гурьбой толкался народ. Толкаясь вместе с народом у снимков советского мастера ракурсов, я думал о том, что фотография должна быть народной. Да, да! Суть фотографии фиксировать, сеять в глаза песок впечатлений, а не выращивать баобабы амбиций.
Мы не заметили, как российская фотография превратилась из самого демократического художества в высокомерное и крайне претенциозное искусство. Массовый зритель, обыватель судьбы, простой человек изгнан из залов, лишь одиноким ценителям под силу понять тот или иной эстетический вызов наших мэтров визуального насилия.
Короче, фотография должна быть слугой толпы. Она так изначально задумана. Снимок Слуга человека, а не господин рабов.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
