Андрей Колесников, политический обозреватель РИА Новости.
Вчера в возрасте 94 лет скончался Нобелевский лауреат по экономике Милтон Фридман, «отец» количественной теории денег и основатель «чикагской школы». Пожалуй, ни один мировой экономист не повлиял в столь существенной степени на смысл и содержание российских экономических реформ: не случайно первую команду реформаторов называли «чикагскими мальчиками». Так что по «степени родства» с российскими либералами Фридмана можно назвать «дедушкой» современной российской экономики.
Милтон Фридман - персонифицированная Америка. Он - бруклинский еврей, как и Вуди Аллен. Он - знаковая фигура для Чикаго, как и другой лауреат Нобелевской премии, только в области литературы, Сол Беллоу. Он - основатель экономической школы, которая развернула практику ведущих правительств мира от кейнсианства и государственного вмешательства в экономику к монетаризму и либеральным методам хозяйствования.
«Монетаризм» стал в России таким же ругательным словом, как и «демократы», хотя примененная в чрезвычайных обстоятельствах на практике теория Фридмана позволила стране выжить. По жесткой практике монетаризма российский истеблишмент учился экономике. Хотя учился плохо, потому что главный завет Милтона Фридмана не выполнен и российская инфляция никак не выпростается из ловушки двузначных цифр: «...центральным фактом является то, что инфляция всегда и везде представляет собой денежный феномен. Исторически существенные изменения в ценах всегда происходили вместе с такими же изменениями в количестве денег по сравнению с изменениями в объеме произведенной продукции. Я не знал исключений из этого правила, не было случая в США или где-либо еще, когда цены значительно возросли без заметного увеличения денежной массы по сравнению с объемом производства или когда количество денег значительно выросло бы относительно производства товаров и услуг без существенного роста цен».
К середине 1990-х, времени финансовой стабилизации в России, с этим постулатом Фридмана не спорили уже даже коммунисты. Странным образом сейчас дешевые нефтегазовые деньги так вскружили голову российскому политическому классу, что об опасности чрезмерных государственных расходов напоминает только один человек - министр финансов Алексей Кудрин.
Любой ответственный политик рано или поздно становится тем самым «монетаристом». Как запальчиво говорил незабвенный российский премьер Виктор Степанович Черномырдин на одном из расширенных заседаний правительства в конце 1990-х: «Мы занимались монетаризмом и будем заниматься». В обиходе ответственных политиков «монетаризм» стал просто синонимом рациональной экономической, финансовой, бюджетной политики. Но споры о природе российской инфляции и о возможности/невозможности расходования средств Стабилизационного фонда продолжаются. Значит, не то чтобы теоретические уроки Фридмана не выучены - теперь уже не выучены жестокие практические уроки российской постсоветской истории.
Фридман понимал язык денег, облекал финансовый «диалект» в сложную вязь математических формул. Но базовый вывод - и это следует даже из названия главных работ Нобелевского лауреата («Капитализм и свобода», «Свобода выбора», «Тирания статуса-кво») - оставался один: свобода полезна для экономики.
Милтон Фридман прожил долгую жизнь. Стал самым влиятельным в мире экономистом, встав в один ряд с человеком, чья теория несовместима с фридмановской, -- Джоном Мейнардом Кейнсом. И, судя по всему, эта жизнь была счастливой. Во всяком случае его воспоминания, написанные совместно с женой Роуз Фридман, назывались так: «Два счастливых человека».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
