Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости
Под музыку Петра Чайковского, звучавшую в здании китайского парламента на главной площади Тяньаньмэнь, Москва и Пекин официально закрывают в эти дни Год России в Китае. Кроме музыки, в Пекине сейчас звучит - в частности, в речах глав правительств двух стран - уверенность, что теперь Китаю и России легче будет решить ряд проблем, накопившихся в их экономических отношениях.
Что касается глав правительств, то российский премьер Михаил Фрадков приехал в Китай с визитом, наиболее заметной частью программы которого будет именно торжественное закрытие - и подведение итогов - Года Китая в России. Притом что сам по себе год, начавшийся весной этого года, вообще-то продолжается, предстоит еще минимум 40 мероприятий.
Год Китая в России оказался невиданным по масштабам многомесячным марафоном встреч и контактов: более 250 «мероприятий», мелких и масштабных. Успех настолько очевиден, что сейчас вдохновленная им Москва надеется хотя бы частично повторить его в 2008 году в своих отношениях с другим азиатским гигантом - Индией. Тем более что российско-индийские проблемы очень похожи на российско-китайские. Они состоят в том, что при прекрасных политико-дипломатических отношениях Москва не получает от обеих стран того, чего очень хотела бы. А именно, импульса (то есть контрактов) для диверсификации структуры своей экономики. И прежде всего для переориентации ее с экспорта сырья на высокотехнологичную продукцию.
Справедливости ради надо сказать, что так же выглядит проблема отношений Москвы с экономически развитым регионом, лежащим как бы на стыке Индии и Китая - то есть Юго-Восточной Азией. Это же относится (в меньшей степени) к Латинской Америке. Что же касается отношений России с Евросоюзом, то они и вовсе выглядят как безнадежно колониальные - экспорт российских нефти и газа в обмен на импорт самых разных промышленных продуктов.
Но в Азии, в отличие от Европы, Москва рассчитывает на то, что изменить природу экономических связей поможет политическая воля лидеров. В этом плане Год России в Китае как раз и был великолепно организованным бюрократическим мероприятием, смыслом которого стали человеческие контакты. В частности, контакты для того, чтобы китайские деловые круги поняли, каковы возможности их российских коллег особенно в отраслях, не имеющих отношения к нефти и газу.
Только один пример: одновременно с визитом Михаила Фрадкова в Пекине открылась без преувеличения грандиозная Российская национальная выставка, какой не было полвека. Нигде в мире российский бизнес не выставлялся пока в таких масштабах. На нее приехали делегации 650 российских предприятий, научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро, инновационных компаний, технопарков и так далее.
Технический акцент звучит в приходящих из Китая сообщениях о возможном совместном исследовании Луны, о создании совместного предприятия по производству научной аппаратуры для космических аппаратов в области дистанционного зондирования Земли и спутников связи. Или - о будущем начале сборки российских грузовиков КАМАЗ в городе Даляне, и так далее.
Из числа соглашений, которые Михаил Фрадков привез на подписание в Китай, особый акцент Москва делает на «плане мероприятий по стимулированию двухсторонней торговли машинотехнической продукцией на 2007-2008 годы», а также на тех бумагах, что касаются образования, мирного использования атомной энергии и так далее.
Речь о том, чтобы переломить угрожающую тенденцию, когда двусторонняя торговля хотя и вырастет по итогам 2006 года до рекордных 30 миллиардов долларов, но удельный вес машинотехнической продукции в российском экспорте в 2005 году упал до отметки в 2,1%, и эта доля постоянно снижается в последние годы.
Можно утешать себя тем, что прежняя проблема между Россией и Китаем - а именно, множество неясностей по экспорту российских нефти и газа - могучими усилиями властей двух стран преодолена. Сегодня ясно и понятно, когда и куда пойдут российские «восточные» трубопроводы. До того была преодолена другая проблема - когда двусторонняя торговля вообще не могла превысить заветную планку в 10 миллиардов.
Но сырьевой характер российского экспорта (и все более высокотехнологический характер китайского экспорта в Россию) - куда более тяжелая проблема. Во-первых, дело в мышлении тех китайцев, которые не произносят по долгу службы речи о российско-китайской дружбе. Для них Россия - это прежде всего источник сырья, а уже потом, возможно, что-то другое. Во-вторых, таких людей нельзя обвинять в бесчувственности. Уже несколько лет назад китайские эксперты в частных беседах говорили, что их страна не согласится на импорт чего-либо, кроме самого лучшего, и это относится даже к дружественной России. «Дружба должна тянуть нас обоих вверх, а не вниз. Когда-нибудь вы скажете нам спасибо, что мы не стимулировали своим импортом ваши технологически отсталые отрасли», заключали они.
До «спасибо» пока не дошло. Россия все еще находится в той стадии, когда ее бизнесу надо убеждать китайских коллег в том, что российская продукция пригодна к экспорту в Китай - будь то готовые изделия или интеллектуальный продукт.
Год России в Китае - по крайней мере его деловая часть - был масштабной попыткой россиян достичь именно этой цели. Результаты этих усилий могут быть видны лишь через несколько лет по структуре двусторонней торговли.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
