Виктор Литовкин, РИА Новости
Интервью на первую полосу
Младший сержант Костромина, повариха десантного батальона из 76-й Псковской дивизии ВДВ, давала интервью первый раз в жизни. И не кому-нибудь, а бригаде английских журналистов из лондонской "Дейли телеграф". Пока один при помощи переводчика расспрашивал ее о том о сем, двое других фотографировали.
То с одной стороны зайдут, щелкнут затвором. То - с другой. Опять щелкают затворами своих "Никонов".
Татьяна, конечно, не то, чтобы нервничала, но заметно волновалась.
- Перестаньте фотографировать, - шумела она на репортеров. - Я не собиралась с вами сниматься, не красилась и вообще... Может это провокация - сделаете еще какую-нибудь уродину, - английских мужиков русскими солдатками пугать.
Я как мог ее успокаивал.
- Они ребята - нормальные. Без провокаций. И на уродину пленку тратить не будут. И потом такую красоту испортить невозможно.
- Вы так полагаете? - бросила на меня быстрый взгляд младший сержант. И в глазах ее было столько тепла и благодарной нежности, что, боюсь, если бы не трое детей, которые ждут меня в Москве, получил бы я, наверное, на свою голову статус "невозвращенца" из Косовского края. Но выручили меня коллеги.
Фотокамеры у репортеров из "Дейли телеграф" оказались цифровыми, и их на задней крышке тут же можно рассмотреть, что получается в кадре. Татьяна посмотрела на свое изображение и осталась, как мы поняли, довольна. Даже уступила настойчивым просьбам британцев и сняла с головы солдатскую кепку.
Пепельно-русая волна волос хлынула на плечи бронежилета, на ствол "Калашникова", на воротник камуфляжа... Голубые глаза Татьяны колыхнули из-под них, словно два озера, в которых можно было утонуть не только отцу трех детей. Англичане тоже вздрогнули, засуетились и еще быстрее защелкали затворами "Никонов". А младший сержант, будто и не догадалась, какой произвела эффект среди мужчин-журналистов, даже бровью не повела и продолжала рассказывать о себе.
- Возраст скрывать мне еще рано, потому что в 27 лет у нас, в России, это не принято. Нет, не замужем. Родилась в Киришах, под Ленинградом. Там сейчас живут мои родители. Отец служил прапорщиком, сейчас на пенсии. В армии я уже семь лет. Почему надела военную форму? Нравится мне это дело. Платят немного - 800 рублей в месяц. Но в Пскове на них жить можно. Тем более, если тебя еще и кормят в солдатской столовой. Конечно, и с парашютом прыгала. Прыгаю и сейчас. Повар ты или кто, - а у десантников все прыгают, даже писаря. У меня - 35 прыжков. В Косово не рвалась, - батальон послали, поехала с ним и я. Почему, нет? Я - женщина свободная, что меня во Пскове, кроме службы, может удержать?! Вот у Лиды и Оли, - показала она на своих подруг, тоже батальонных поваров - рядовой Простак и рядовой Федосеевой, - дома мужья остались, дети и ничего - приехали сюда. Приказ есть приказ, мы его обязаны выполнить.
Конечно, если бы не коллеги-англичане, я бы все-таки попытался Татьяну "расколоть", - кто поверит, что женщина в нашей армии, тем более такая обаятельная и привлекательная, как младший сержант Костромина, не сможет обойти любой приказ. Видимо, есть другие причины, почему она полетела в Косово. Но задать вопрос об этом не успел. Приоритет был отдан "Дейли телеграф", - они просили пресс-службу российских миротворцев познакомить их с нашими девушками - военнослужащими, их просьбам и вопросам была открыта "зеленая улица".
- Можно вас попросить прогуляться по тропинке, - спросили они Татьяну.
- Увай нот, - как заправская англичанка, ответила она. Поднялась, и, словно звезда подиума, прошлась между деревьев вперед-назад. Плавно покачиваясь и поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, откуда раздавались щелчки никоновских затворов.
Чувствовалось, младшему сержанту начинает нравится это необычное дело - интервью.
- А как у вас тут с сексуальными домогательствами? - спросил один из британцев.
- Чего-чего? - не поняла Татьяна.
- Ну, не страшно вам, - пояснил репортер, - вокруг триста солдат и офицеров, а вас - только трое на весь батальон. Никто не обидит? Хватать ни за что не будет?
Из прищуренных глаз батальонной поварихи посыпались искры гнева - "вот она, провокация, которой младший сержант и опасалась".
- Это у вас там, на Западе, после всяких Моник помешались на этих "сексуальных домогательствах", - возмутилась Татьяна, - а у нас, в России, все по-человечески. Нас, русских женщин, не домогаются, за нами у-ха-жи-ва-ют. И это, чтоб вы знали, нормально и очень приятно. А кому и что позволить, на что и как ответить, это я, девушка - взрослая, будьте уверены, знаю. Советоваться ни с кем не побегу. Жаловаться в суд и командиру тоже...
И столько неподдельной искренности и пыла было в ее словах, столько огня в тех голубых глазах, что... Да, что там говорить. Не рискнул я попросить у младшего сержанта Татьяны Костроминой телефон или адрес, о чем, если честно, до сих пор жалею.
"Домогательство" по-русски
И все-таки факт, скажем так, небескорыстного интереса к противоположному полу в российских миротворческих частях, расположенных в Косовском крае, был зафиксирован. Более того, это произошло на блок-посту номер 1 у въезда на приштинский аэродром Слатина.
Фамилий называть не буду. Хотя они, кому надо, известны. Дело здесь не в именах и фамилиях. А случилось вот что.
Нес службу на этом блок-посту наш паренек, десантник из знаменитого Боснийского батальона, того самого, что прибыл на аэродром Слатина в ночь на 12 июня. А напротив него, через дорогу, по которой из Приштины в Урошевац и обратно ездят албанские и сербские автомобили, телеги местных крестьян, стояла на таком же посту рыженькая англичанка - то есть рядовой армии Ее Величества Королевы Великобритании. Как и положено, в черном берете, бронежилете, пятнистом камуфляже, со штурмовой винтовкой Л85 А1 калибра 5,56 мм на плече.
С тяжелой такой винтовкой, килограмм на семь весом, если не больше. Но точно, раза в два раза тяжелее нашего "Калашникова" АКМ-74, который болтался на плече у десантника.
Час стояла эта рыженькая на посту, два, три... Никто ее не меняет. И бронежилет она не снимает, винтовку тоже. Смотрел на нее наш боец, смотрел. Она - на него. И сказать друг-другу ничего не могут. То ли робеют, то ли языков не знают. Но первым дрогнул, конечно, наш десантник. Отлучился на пару минут с поста. Вроде не дисциплину нарушил, а по делу.
Потом выходит из-за кустов, а в руках букетик полевых цветов. И на глазах у всех прямиком через дорогу к той самой рыженькой - к рядовому армии Ее Величества.
Очевидцы рассказывали, что, если бы кто стрелять в этот момент в нее начал, она бы, точно, не растерялась, знала, что делать и как. А тут... Зарделась вся, глаза опустила, цветы к лицу прижимает, будто нюхает, что-то лепечет тихонько про себя по-английски и вроде как бы книксен делает: мол, спасибо тебе, русский солдат.
Видели бы вы этот "книксен", говорил мне один наш полковник. Девчонка в бронежилете, в амуниции, навешенной у нее пониже спины, как курдюк у овцы, - так все у них солдаты ходят, что мужики, что женщины. С автоматом, который с нее ростом. А деваться некуда - непредусмотренный никакими протоколами вооруженный (в смысле с оружием) инцидент. И как реагировать на него, сразу и не сообразишь, кроме как ответить врожденным инстинктом вежливости.
Правда, потом, когда рыженького солдата все же сменили с поста - видимо, время пришло, - она ушла к себе в батальон и вскоре вернулась. Уже без бронежилета и без автомата, но с какой-то пластиковой коробочкой в руках. Вручила его с поклоном своему десантному "визави".
В коробочке оказался... торт.
Сослуживцы десантника затем долго гадали, где она взяла этот торт, - сама что ли испекла. Но когда? Времени прошло слишком мало. Оказалось, у них, солдат Ее Величества, такие торты на файф-о-клок (на полдник по-нашему) пекут в полевой кухне.
Для наших солдат-миротворцев это тоже оказалось диковинным сюрпризом, как для них - букетик полевых цветов для рыженького сослуживца.
Кто, если не они?
И все-таки очевидный и, может быть, глупый вопрос, на который я не сумел раскрутить младшего сержанта Костромину, мучил меня все время. Зачем им, этим милым созданиям - что нашим, что англичанкам, чье естественное призвание - дом, семья, дети, - вся эта армия, бронежилеты и автоматы, миротворчество, полевой мужицкий быт, даже сравнительно комфортный, как в войсках Ее Величества, где за солдатом следуют стиральные машины и биотуалеты? Что они там потеряли? Или что ищут? Женихов что ли?
- За женихами совсем не обязательно идти в армию, - ответила мне на этот вопрос капитан Анжела Бейкер. - Их хватает и за ее пределами. А вот сделать быструю и эффективную карьеру, научиться управлять людьми я могу только на воинской службе.
Капитан ВВС Великобритании Бейкер отвечает за тыловую службу батальона. Кухня, офицерская и солдатская столовая, запас продуктов, бензина и дизельного топлива, те же стиральные машины и биотуалеты - все на плечах этой 25-летней женщины, за спиной у которой только университет и опыт трех лет воинской службы.
- Не тяжело? - спрашиваю я.
- Нет, - отвечает она. - У меня 38 подчиненных, все делают они. А моя задача только спланировать их работу, дать каждому конкретное задание, проконтролировать, чтобы сделали, как задумано. И все.
В английском батальоне, размещенном на аэродроме Слатина, среди офицеров десять процентов - женщины, среди солдат и сержантов их - 15-20 процентов.
- У нас только капеллан не может быть женщиной, - говорит капитан Бейкер, - остальные военные профессии не запрещены.
- Никаких поблажек нам нет, - продолжает Анжела. - Рабочий день и нагрузки со всеми наравне. Нас никто в армию не гнал, поэтому ни о каких льготах речи не идет. А тот бесценный опыт, который я здесь приобрету, залог серьезной будущей карьеры на любой "гражданской" фирме. Женщин-офицеров среди наших безработных не бывает, - смеется капитан Бейкер.
Да и 150 долларов в день, знаю я оклады английских офицеров, тоже не помешают в подготовке к будущей карьере.
В российском миротворческом контингенте женщин только 176 на 3616 солдат и офицеров. В основном это повара, медсестры, врачи, связисты. Офицеров - единицы. Получают они здесь, в Югославии, от 1000 до 1200 долларов в месяц.
Одна из них майор Татьяна Чекрыгина, трансфузиолог из подмосковного военного госпиталя в Хлебникове, уникальный, как говорят, специалист по переливанию крови. Работает в нашем госпитале в Косовом поле.
Это она вместе с операционными сестрами сержантами Наташей Лилиенталь, Мариной Павловой, Ирой Черниковой и Наташей Туринской, рассказывали мне, в первый же день пребывания в Косово, когда не прибыла еще их медицинская аппаратура, спасла молодую цыганку из села Магуры, у которой от пережитого стресса, начались преждевременные роды и заражение крови. Кстати, свою кровь умирающей цыганке, из вены в вену, тогда отдали наши женщины.
Командировка на войну в их биографии - далеко не первая. Все прошли Чечню, другие "горячие точки" бывшего Союза, а Ира Черникова еще и Никарагуа, Гондурас. Наташа Туринская - Буденовск 1997 года.
Я спрашиваю их, не трудно, не боязно ли оставлять дома на целый год детей, мужей, - в молодости такая долгая разлука - большой риск для каждой семьи.
- А куда денешься?! - говорит мне Наташа. - Я бы рада дома сидеть, мужа за штанину держать - работы мне и в госпитале Военно-медицинской академии хватает. Но мы с Германом, он тоже - военный врач, капитан, получает 1100 рублей, я - 800, живем в Питере в общежитии. Выбраться оттуда практически невозможно. А комната в коммуналке 6 тысяч стоит. И не рублей, а долларов. Захочешь жить по-человечески, многим рискнешь...
Чего боятся русские генералы
А младший сержант Овечкина стояла в строю и горько плакала.
Это же надо было такому случиться: прилетела она в Косово на аэродром Слатина под Приштиной, чтобы отправиться со своим десантным батальоном в Глинане нести миротворческую службу в американской зоне, и не знала, что там, на Слатине сейчас находится ее муж - командир автомобильной роты капитан Дмитрий, прибывший сюда месяц назад марш-броском из Боснии.
Полгода они не виделись. Две ночи провели вместе. И теперь ей - на Юг, ему - на Север. Через две государственные границы. И увидеться они смогут только через год, когда она должна будет возвращаться домой в Псков.
Такого удара судьбы Вера перенести не могла и ревела сейчас, на батальонном смотре, как белуха, не стесняясь ни опухшего от слез лица, ни орущего на нее, дергающего ее за полы комбинезона командира, ни сочувственно и ехидно улыбающихся сослуживцев - никого и ничего.
- Лучше бы я его здесь не видела, - шмыгая носом, рыдала она. - Не терзала бы душу.
Перед взводом остановился командующий российской группировкой в Косово.
- В чем дело, товарищ сержант? - удивился генерал. - Что за рев? Объясните, в чем дело? Кто вас обидел?
Но слезы из Вериных глаз полились еще сильнее, - она просто ничего не могла говорить.
- У нее здесь муж, - зашептал генералу на ухо командир батальона. - Он завтра в Боснию возвращается, а нам в Глинане ехать.
- Ну и что, - нахмурился генерал. - У нас у каждого есть где-то жены. Они же не ревут как... (сравнения от охватившего его возмущения он так и не смог подобрать), когда мы от них уезжаем?! Вас кто-нибудь заставлял сюда ехать? Вы что не знали, что долго не увидитесь с мужем? Вы хотя бы имеете представление, сколько желающих было на ваше место в батальоне и сколько будет нам стоить замена?
Младший сержант ничего отвечала. Только плакала и плакала.
- Прекратите истерику! - не выдержал генерал. - Завтра же первым рейсом назад, в Россию. И вычесть с нее стоимость перевозки. Туда и обратно. Чтобы другим неповадно было.... Назавтра младший сержант Вера Овечкина ехала в кабине тяжелого "Урала" к новому месту службы - в Боснию. Рядом со своим мужем - капитаном Овечкиным.
А в миротворческом контингенте российских войск в Косово до сих говорят, что есть только один способ умиротворения генералов - оставить их один на один с женской слезой.
Слатина - Приштина
Часть 1 читайте здесь
Часть 2 читайте здесь
Часть 4 читайте здесь
Часть 5 читайте здесь
Часть 6 читайте здесь
Часть 7 читайте здесь
Часть 8 читайте здесь
Часть 9 читайте здесь
Часть 10 читайте здесь
