Анатолий Королев, обозреватель РИА Новости
С 27 октября по 3 ноября в шести итальянских городах - а это Рим, Флоренция, Перуджа, Сиена, Болонья и Верона - прошла Неделя русского языка в Италии.
Я был ее участником.
Пожалуй, кульминацией форума стала акция в заброшенном монастыре, аббатство Сан-Гальгано под Сиеной. 14 грузовиков доставили туда из Москвы груз, который превратился в зрительный зал из стальных реек и полиэтилена. Ведь сегодня сам монастырь это всего лишь четыре стены без крыши. Но почему именно Сан-Гальгано?
Дело в том, что именно в этих руинах Андрей Тарковский когда-то снял свой легендарный фильм Ностальгия. Свой первый фильм в эмиграции. Когда я увидел аббатство, я сразу его узнал, тут Тарковский нашел в Италии кусочек России.
Вечером, когда на небо взошли звезды, собор озарили мощные лучи света, публики было не меньше 200 человек. Сначала дизайнер Ольга Солдатова показала свои остроумные модели одежды. Затем два оркестра первый под управлением Юрия Башмета второй джаз-оркестр Игоря Бутмана исполнили грандиозный микст из звуков альта и саксофона.
И если гармония между струнными инструментами и духовыми возникала не всегда, зрелище было невиданным.
Но вот о чем я размышлял про себя во время поездки.
В своем эссе «Быстрота» Итало Кальвино (1923-1985) вспоминает свою любимую старинную легенду.
Вот она.
На склоне лет император Карл Великий из династии Каролингов воспылал любовью к одной германской девушке. Придворные бароны не на шутку всполошились, видя, что их повелитель так охвачен страстью, что забыл о своем королевском достоинстве и запустил государственные дела. Когда девушка внезапно умерла, сановники облегченно вздохнули. Но успокоение было недолгим, так как чувства монарха не угасли. Он приказал забальзамировать тело и перенести в свои апартаменты. Король ни на миг с ним не расставался. Архиепископ Турпин, напуганный такой страстью к трупу заподозрил колдовство и пожелал осмотреть мертвое тело. И что же! Под языком девушки оказалось кольцо с драгоценным камнем.
Стоило только кольцу перейти в руки архиепископа Турпина, как Карл Великий немедленно приказал похоронить тело, а свое страстное чувство перенес на архиепископа. Он не желал расставаться с Турпином ни днем, ни ночью. В поисках выхода архиепископ кинул кольцо в озеро Констанца. Тогда король влюбился в озеро и не желал отходить от берега.
Итало Кальвино пишет, что был очарован этой историей потому что - цитирую - «легенда представляет собой череду сцепленных друг с другом фактов, ни один из которых не соответствует норме».
Мне кажется, что эта история вполне подходит отношениям между Россией и Италией, где Россия - это влюбленный Карл Великий, а Италия волшебное кольцо.
Во всяком случае, ни один из фактов влюбленности русских в Италию явно не соответствует норме. Например, идея монаха Филофея о том, что Москва - Третий Рим. Эта мысль нашла у нас горячий отклик после падения Византии и захвата Константинополя турками. Москва - Третий Рим, а четвертому Риму не бывать. Эта странная идея облагородила Москву. И хотя Москва совершенно не похожа на Рим, город в глубине бескрайнего русского леса. Топографы выделяют в Москве с оглядкой на Рим - семь холмов, - хотя их все-таки больше.
Первый период любви русских к Италии можно сравнить с любовью к прекрасной девушке, у которой под языком хранилось волшебное кольцо. Я даже могу назвать ее имя - Софья Палеолог, которая стала невестой русского царя Ивана III. Сначала римский папа обвенчал ее с тенью московского жениха. Его роль исполнил русский посол, после чего Софья поехала в Москву. Из Италии она уехала летом, а в Москву приехала через шесть месяцев в разгар зимы. Жених ждал невесту в покоях матери. Вместе c Софьей в Москву пришла идея копии. Как известно самая знаменитая башня Кремля - была построена Пьером Антонио Солари по примеру итальянских замков.
Первый образ европейской страны появился у нас в анонимном сочинении 15 века. Книга называлась «Хождение во Флоренцию».
Это был, возможно, самый страстный и благотворный период увлечения духом Италии!
Но однажды настал роковой момент: волшебное кольцо обнаружено под языком и отныне любовь короля переменилась.
Это был самый несчастный период для России - мы влюбились во Францию, культ Франции был этапирован в Москву большевиками. Мы строили Октябрьскую революцию по примеру великой Французской революции: народные комиссары, комитет общественного спасения, культ Робеспьера и его знаменитой Фразы: народ хочет быть зрелищем для самого себя.
По образцу этой фразы - зрелище - и была построена советская империя, которая строилась как выставка наших достижений для всего человечества, где человек был частью экспозиции, трофеем революции. Одновременно это была держава новояза, где власть была у речи, у языка. А язык, как говорил Ролан Барт, это обыкновенный фашист. Чем это кончилось известно. Если французская революция была попыткой установить власть идеалов. Мы захотели большего - установить власть над идеалами.
Короче мы зря разлюбили Италию.
Но вернемся к легенде.
Итак, волшебное кольцо брошено на дно. Отныне там находится мощный магнит российских желаний. В этом кольце - дух средиземноморья.
Пожалуй, лучше всех об этом феномене писал Альбер Камю. В двух словах Средиземноморский дух это особое творческое состояние душевного подъема, дух свободы, особый стиль жизни.
В дневниках Камю, мысли о море постоянны, как морской прибой:
Цитирую: Дни на море это жизнь, неподвластная забвению, неподвластная памяти.
И выписка из Прудона:
Свобода - дар моря.
Вот где ключ нашей тяги. Земля ведь держит в плену.
Душа России - лес, это лес влюбленный в корабль. Для нас тяга к Черному морю, изнурительная война с турками за выход к проливам была не только экспансией, а тягой к духу Средиземноморья, к Элладе, к Риму. При великой Екатерине Россия вышла к Черному морю, но народ долго не знал приморского чувства. Пушкин первым сдвинул национальное самосознание к южному морю. Вот так штука, у нас есть берег! Благодаря пушкинскому гению у русских в глубинах ментальности появился берег моря. Солнце. У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том...
Вообще из России образ римской империи порой странно накладывается на античную Грецию - во всяком случае, для меня - и мерещится, что с высоты Капитолийского холма различим контур горы Олимп, а колонна Траяна украшает Парфенон. В этой сладкой путанице скрыт тот магнит Средиземноморья, о котором так долго бредит Россия, для нас там скрыт исток жизненной силы.
Недаром именно на берегу моря, в Таганроге родился Чехов, да и Лев Толстой как писатель родился тоже там, на Кавказе, где написал свой первый шедевр «Детство».
Как известно сегодня этот берег почти потерян. Теперь главный берег страны - это берег ледовитого океана, тысячи километров льда, который слепо смотрит на ледяной северный полюс. Плюс полгода заполярная ночь.
Наше стремление прильнуть к Элладе и Риму, остановлено.
Вот может быть, почему Россия так держится за Кавказ. Парадокс - это наш шанс не ожесточиться и остаться в сфере притяжения Европы и европейской культуры, пить свежесть средиземноморья.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
