Интервью исполнительного директора Круглого стола промышленников России и ЕС Александра Бевза
По сложившейся традиции восьмое по счету ежегодное общее собрание Круглого стола пройдет накануне Саммита России и ЕС 23 ноября 2006 года в г. Хельсинки (Финляндия). Этот наиболее представительный совместный форум деловых кругов собирает вместе руководителей ведущих компаний России и ЕС, официальных представителей высокого уровня (в ранге комиссаров ЕС и ключевых министров РФ), ответственных сотрудников российских министерств и генеральных директоратов Европейской комиссии, непосредственно курирующих экономические связи России и ЕС, а также независимых экспертов и специалистов компаний. По предварительным оценкам общее число участников форума в этом году составит 400-500 человек.
Главный смысл мероприятия - сформулировать в процессе диалога общие позиции российских и европейских деловых кругов по ключевым на данный момент вопросам двустороннего экономического сотрудничества и довести эти позиции до политического руководства России и ЕС, которое встречается в рамках предстоящего Саммита.
- В 2007 году истекает срок действия нынешнего торгово-экономического соглашения между РФ и Евросоюзом. Будет ли подписано новое соглашение или продлено старое? Какие изменения в него могут быть внесены с российской и европейской сторон?
- Срок ныне действующего Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (сокращенно - СПС) истекает в конце следующего года. Стороны уже договорились на политическом уровне, что они будут готовить новое соглашение о стратегическом партнерстве России и ЕС. Определены и его основные параметры - оно должно быть:
а) комплексным, т.е. охватывать все сферы взаимоотношений, включая экономику, международную безопасность, внутренний правопорядок, науку, образование, культуру, другие гуманитарные вопросы;
б) юридически обязывающим, т.е. содержать четкие формулировки обязательств сторон и механизмы их выполнения, а также, возможно, санкции и компенсации за нарушение отдельных статей договора;
в) равноправным, т.е. предусматривать взаимные и симметричные обязательства сторон по всем аспектам сотрудничества и исключать возможность отношений старшего и младшего партнера.
В известном смысле эти требования составлены от противного. Они указывают на то, чего нет в нынешнем договоре, т.е. на его основные дефекты. За последние 10 лет очень многое изменилось и в ЕС, и в России, и в мире. Во многих отношениях СПС безнадежно устарел и должен быть заменен совершенно новым по качеству договором. В целом вырисовывается структура гораздо более масштабного соглашения, чем мы имеем сейчас, и это может открыть перспективу выхода на другой уровень отношений России и ЕС. Однако возможна и другая перспектива - из-за серьезных расхождений в своих интересах и позициях, неблагоприятного политического фона, технических и юридических сложностей подготовки комплексного договора стороны могут попасть в затяжной переговорный тупик, который отодвинет заключение нового договора на несколько лет. Отдельной проблемой является ратификация договора. Достаточно одной стране - члену ЕС отказаться его ратифицировать, чтобы все результаты работы пошли насмарку, как это произошло с конституцией ЕС. Понятно также, что некоторые из новых членов ЕС попытаются решить свои проблемы с Россией, «нагружая» особыми условиями процесс ратификации, и это может создать крайне невыгодную и затруднительную для России ситуацию.
Подготовка и ратификация предыдущего соглашения заняла 5 лет, и нет никаких оснований думать, что сейчас дело пойдет быстрее. Скорее наоборот, появились новые факторы, усложняющие ситуацию.
Во-первых, речь идет не просто о написании нового документа. Речь идет о весьма серьезной ревизии базовых принципов и условий отношений, фактически - о заключении нового «брачного контракта». При этом исходные позиции сторон по наиболее существенным вопросам, включая развитие демократии, урегулирование конфликтов на постсоветском пространстве, энергоснабжение Европы и обеспечение военной безопасности в условиях расширения НАТО на Восток, не просто различаются, а часто - противоположны и трудно совместимы.
Во-вторых, не определен главный вопрос, связанный с выбором перспективной модели экономического сотрудничества России и ЕС, которая является ядром всего договора. СПС на 90 процентов - это правила ВТО, перенесенные в сферу двусторонних отношений России и ЕС. Вступление России в ВТО многое меняет в этом плане - оно лишает нынешнее соглашение смысла и содержания. Главный вопрос - куда двигаться дальше? Оставаться ли в рамках универсальных правил ВТО или стремиться к более тесной интеграции, в том числе - за счет создания зоны свободной торговли и «общего экономического пространства» (в плане норм и принципов регулирования хозяйственной деятельности)?
В-третьих, состояние Евросоюза как партнера по переговорам не внушает большого оптимизма. Факт политического раскола ЕС на «старую» и «новую» Европу налицо и наиболее отчетливо он проявляется в отношении России. Большой проблемой является незавершенность политической реформы ЕС из-за провала Конституции и неопределенность в сфере разделения компетенций и полномочий по конкретным вопросам между различными уровнями принятия решений в ЕС, прежде всего - между союзным и национальным уровнем. Впрочем, экспертный и переговорный потенциал российской стороны также неадекватен уровню и сложности задачи по подготовке столь комплексного соглашения.
Главные опасения бизнеса в связи с подготовкой и заключением нового соглашения с ЕС связаны с т.н. «переговорной паузой» в реальном развитии двусторонних экономических отношений, которая может занять от 5 до 7 лет. Логика переговорного процесса по комплексному договору требует накопления «козырей» для окончательного торга и взаимоувязке компромиссов в различных сферах. На деле это будет означать, что любые возможные решения, соглашения и развязки по конкретным вопросам экономического сотрудничества будут придерживаться и откладываться до конца переговоров по «высшим» политико-дипломатическим соображениям. Для бизнеса это будет означать огромные экономические потери: упущенные контракты, отложенные инвестиции, нереализованные проекты. Бизнес живет в реальном и весьма напряженном времени. Он не может откладывать решения «на потом», он должен принимать их сейчас, исходя из существующей обстановки. Если в российско-европейских отношениях возникнет длинная пауза или тупик, он будет вынужден переориентироваться на других партнеров, искать возможности для торговли, инвестиций и промышленного сотрудничества в другом месте. В итоге, в реальности могут развиваться процессы прямо противоположные тем, которые предполагается стимулировать новым договором о стратегическом партнерстве, и реальная основа для стратегического сближения и партнерства России и ЕС будет вымываться.
- Какой же выход Вы видите из этой ситуации? Вы ведь сами признаете, что нынешнее соглашение устарело и что необходим новый договор.
- Да, конечно, бизнес поддерживает саму идею использовать заключение нового договора для того, чтобы выйти на новый уровень в наших отношениях с ЕС. Он также крайне заинтересован в качественной работе по подготовке нового договора, а это дело не терпит суеты. В настоящее время в рамках Круглого стола промышленников и Совета делового сотрудничества России и ЕС прорабатывается идея «двухколейного» подхода, который бы позволил сочетать сложные переговоры прорывного характера по новому договору с постепенным, но неуклонным прогрессом в торгово-экономических отношениях России и ЕС в течение всего периода «стратегических» переговоров. Инструментом для этого может стать продление и адаптация к новым условиям действующего соглашения. По условиям СПС его действие после 2007 г. автоматически продляется на следующий год, если ни одна из сторон не уведомила другую письменно о своем выходе из договора за 6 месяцев до окончания срока действия.
Адаптация СПС может идти по двум линиям: во-первых, применение в полном объеме норм и правил ВТО в двусторонних отношениях в соответствии с совместным Меморандумом о согласованных условиях присоединения России к ВТО; во-вторых, заключение различного рода технических, регулятивных, отраслевых и секторальных соглашений, которые могут быть достигнуты в рамках двусторонних экономических и промышленных диалогов, предусмотренных одобренной саммитом России и ЕС «дорожной картой» по созданию общего экономического пространства (ОЭП).
Наконец, на предстоящем ежегодном общем собрании Круглого стола промышленников и Совета делового сотрудничества России и ЕС, которые пройдут в ноябре с.г. в Хельсинки накануне Саммита России и ЕС, будут обсуждаться конкретные предложения по активизации диалогов по ОЭП и более активному участию бизнеса в этом процессе, а также предложения по включению деловых кругов в подготовку экономической части нового договора и созданию необходимого для этого механизма консультаций.
- Очевидно, что европейские компании проявляют все больший интерес к сотрудничестве с Россией и заинтересованы в улучшении рамочных условий такого сотрудничества. Но что их пугает в России? Что сдерживает их инвестиции?
- Главным фактором, который их сдерживает, является высокий уровень некоммерческих рисков. Последние связаны не с рисками самого проекта, а с общими условиями деятельности в стране, с состоянием ее правовой системы, с административными барьерами или произволом. В отношении инвестиций в нефтегазовом секторе - там, где это жизненно необходимо Евросоюзу, они действительно идут на любые риски, потому что у них выбора нет. А во всех остальных сферах у них есть альтернативы, и мы не единственная область приложения инвестиций Евросоюза. Когда они считают баланс выгоды и рисков, он оказывается не в нашу пользу. Прибыльность в России хорошая, а риски высокие, причем эти риски в основном политические. Ведь даже законодательные риски, или так называемое "несовершенное законодательство", являются продуктом политического процесса. Сейчас идет с "баталия" по Сахалину, и мы все понимаем, что для этого действительно есть объективные причины. Но европейцам данный конфликт еще раз четко демонстрирует, что инвестиционный риск в РФ крайне высок, и любое соглашение может быть пересмотрено. Правовая неопределенность и незащищенность прав инвесторов являются главной проблемой экономических взаимоотношений России и ЕС. Все остальное - ерунда. Если сегодня мы находимся в некоем опьянении от нефтедолларов, то через несколько лет ситуация может измениться и, соответственно, изменится и наше отношение к иностранным инвестициям.
- А с какими проблемами сталкиваются российские компании на европейском рынке, что сдерживает наше экономическое сближение с ЕС?
- Во-первых, я бы не стал преувеличивать наши проблемы со странами Прибалтики или другими странами, недавно вступившими в ЕС. Если оставить в стороне проблемы транзита нефти и газа, то в экономическом плане эти страны для нас не очень значимы и не очень интересны. Я думаю, что не следует также преувеличивать возможности их влияния на общую политику ЕС в отношении России. Потом, чего они в конечном итоге добиваются от нас? На самом деле они добиваются более тесных, более стабильных и более привилегированных экономических отношений с нами, правда делают это весьма странными способами, во многом обусловленными старыми привычками и подходами, сформировавшимися еще в период СССР.
В отношениях с Евросоюзом в целом главные "подводные камни" в другом - в определении оптимальных для нас условий, модели и степени интеграции с ЕС. Больше не значит лучше. Интеграция ведь не самоцель - это просто один из способов ускорить наше развитие, быстрее и лучше провести модернизацию экономики, повысить нашу конкурентоспособность в мире. Но глубокая интеграция, и особенно - с ЕС, имеет свою обратную сторону. Она может стать опасной вещью, если мы не готовы конкурировать с компаниями ЕС на равных на своем рынке. Она может быть опасной также в том случае, если становится инструментом навязывания «европейских стандартов» (технических, экологических, социальных и т.п.), к которым мы просто в силу уровня своего развития не готовы. Не секрет, что Евросоюз никого не пускает нас свой рынок, пока не принимаются так называемые условия равной конкуренции. Согласно этим условиям иностранные компании, желающие конкурировать на европейском рынке, должны находиться в тех же условиях, что и компании ЕС. А поскольку ЕС постоянно принимает все новые и более жесткие стандарты, которые увеличивают общее бремя регулирования и связанные с этим затраты бизнеса, то т.н. «гармонизация» регулирования как условие доступа на рынок ЕС может стать инструментом экспорта избыточного регулирования и в другие страны, в данном случае - в Россию. И это значит, что ЕС, по сути дела, начинает диктовать нам экономическое законодательство, общие условия и экономическую модель развития!
В каких-то сферах это хорошо, особенно там, где европейцы продвинулись вперед в технологическом плане, а где-то они допускают серьезные ошибки, к примеру, в стремлении к унификации и бюрократизации, что не всегда соответствует нашим условиям и потребностям развития. Однако в целом есть тенденция использовать «европейское право» как политику протекционизма, как инструмент нивелирования сравнительных преимуществ конкурентов или как метод своего рода административно-нормативного колониализма. Это очень существенная проблема, с которой, кстати, столкнулась не только Россия, но и ряд европейских стран, не входящих в Евросоюз, в частности Норвегия.
Для объективного понимания плюсов и минусов интеграции с ЕС нужно детальное понимание различных моделей интеграции, в частности - различных вариантов т.н. «усиленной» зоны свободной торговли (с включением сельского хозяйства и сферы услуг, широкой гармонизацией хозяйственного права и регулирования), а также анализ их возможных последствий на базе экономико-статистических моделей двусторонних связей. Всего этого пока нет, и участие бизнеса в подготовке нового договора должно быть, прежде всего связано с созданием необходимой научно-экспертной базы и условий для трезвого, объективного и взвешенного анализа возможных вариантов развития наших торгово-экономических отношений с ЕС на будущее.
Беседовал Андрей Резниченко
