Виктор Литовкин, РИА Новости.
То заседание коллегии Минсудпрома закончилось для начальника крайне секретного питерского ЦМКБ "Алмаз" Валерьяна Королькова не так трагично, как он ожидал.
И хотя всю вину за недоработки конструкторского бюро и срыв сроков государственных испытаний и ввода в строй самого крупного в мире боевого корабля на воздушной подушке скегового типа (быстроходного катамарана с аэростатической разгрузкой, разработанного под шифром "Сивуч") возложили, как и положено, на него, как руководителя предприятия, несмотря на напоминание аналогичной ситуации, имевшей место и при испытаниях самого большого на свете корабля на воздушной подушке амфибийного типа "Зубр", а так же трудностей с вводом в строй единственного на планете ударного корабля с глубоко погруженными подводными крыльями "Ураган", под суд Королькова не отдали, как тогда было иногда принято, с работы не уволили и даже оставили трудиться в КБ. Но уже не начальником над всеми и вся, а только главным конструктором одного из проектов, за номером 1239. Того самого катамарана, за который ему больше всего и досталось.
Наказан любимой работой
Корольков и до сих пор четко не знает, кто его тогда спас от полного краха, поддержал в последний момент. То ли начальник Главного штаба Военно-Морского флота адмирал Константин Макаров, которого, кстати, на заседании коллегии в тот день не было. То ли заместитель директора ЦНИИ имени академика Крылова Олег Орлов, который докладывал тогда мнение отраслевой науки о ходе испытаний корабля. Но ему потом говорили, что в перерыве министру судостроения Игорю Коксанову звонили по телефону засекреченной связи. То ли из оборонного отдела ЦК КПСС, то ли из Главного штаба ВМФ.
-Нам сейчас крайне необходим корабль для борьбы с авианосцами и ударными группировками потенциального противника, - якобы сказали министру. - Такой эффективный, какой заложен в проекте 1239. И, по нашему мнению, никто сегодня, кроме Королькова, не сможет довести его до ума. Наказать Валерьяна Ивановича надо и обязательно, хотя сделать это никогда не поздно. Но и предоставить ему возможность реализовать свои идеи тоже необходимо. Это дело - государственной важности.
Корольков, понятно, не любит вспоминать то заседание коллегии. И, говоря о проблемах постройки новых, не имеющих аналогов в практике мирового судостроения боевых кораблей, замечает, что всегда есть какой-то период инкубационной раскачки или другими словами "инженерной беременности", когда конструкторская мысль, воплощаясь из теории и чертежей в металл, дозревает до того, чтобы наконец-то оживить машину, придать ей те тактико-технические характеристики, которые закладывались в первоначальный проект. Даже улучшить их или согласиться с тем, что не вышло. Бывает и такое. Это нормально.
Правда, руководителям оборонного ведомства и высшим государственным чиновникам, выделившим средства на военные научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, смириться с неудачей ученых и инженеров бывает очень и очень трудно.
Вот, к примеру, американцы сделали стотонные самоходные модели кораблей на воздушной подушке с околоэкранным эффектом и скоростью до 100 миль в час. SES-100А и SES - 100В. А дальше дело у них не пошло. Оказалось, что при больших водоизмещениях вступают в действие совершенно другие, непознанные пока наукой физические силы. Ну и что? Трагедии из этого они не устроили.
У нас разговор после таких неудач бывает, вернее еще совсем недавно, был другим - подписка о невыезде, регулярные допросы в прокуратуре и, дай Бог, если не обвинение в преднамеренном вредительстве или нерациональной растрате государственных денег.
Никто никогда ничего сознательно плохо не делает, говорил мне Корольков. Но редко когда первый корабль получается хорошим. Особенно у нас. Из-за того, что на нем замкнуты интересы и противоречия многих фирм, ведомств и начальников, чиновничьих амбиций. Тот же "Сивуч" (по натовской терминологии он - "Дергач") строили около ста крупных предприятий Союза.
Корпус заложили в сентябре 1984 года на заводе в Зеленодольске, под Казанью. Имени у корабля не было, только бортовой номер 609. Металл для конструкции, уникальный алюминиево-магниевый сплав поставляли самарцы, завод имени Ленина. Газотурбинные двигатели - Южный турбинный "Заря" из Николаева. Дизели - петербургская "Звезда". Дизель-генераторы - алтайский "Трансмаш". Центробежные нагнетатели воздуха - москвичи. Радиолокационные системы наблюдения - киевляне. Остальные радиотехнические системы - ростовчане и таганрогцы. Эхолоты шли из Кишинева. Вооружение, в частности главную ударную силу "Сивуча" - уникальные сверхзвуковые крылатые ракеты "Москит" (по западной индексации SS-N-22 "Sunburn" или по-русски "Солнечный ожог") из дальневосточного города Арсеньевска, где их собирали, а скорострельный (четыре тысячи выстрелов в минуту из шести стволов) артиллерийский комплекс АК-630М из Тулы, зенитно-ракетный комплекс "Оса-МА" из Саратова.
Создали те же "Москиты" в подмосковной Дубне, в МКБ "Радуга". Системы управления ими - в столице, на ГНПО "Альтаир"...
Добиться своевременных поставок всего и вся, увязать все в единую боевую систему, провести опытно-конструкторские и испытательные работы, обучить экипаж, сдать корабль флоту, ввести его в строй, помочь найти ему место в оперативной системе других кораблей и ударных сил, доказать военным его реальные преимущества перед другими проектами, - самая сложная задача для главного конструктора. Реализация ее, конфликты со многими ведомствами, их руководителями, их разрешение и удлиняют сроки рождения уникального оружия. От его замысла на бумаге до воплощения в металле. Они часто отражаются на профессиональном росте специалиста, на его творческих способностях. И нередко приводят к полному краху.
С Корольковым такого тогда не случилось. Но седины у него прибавилось много, да и здоровье крепко попортилось.
«Бора»
И все же в конце 1989 года, точнее 30 декабря флот принял первый корабль проекта 1239 из серии "Сивучей". Назвали его "Бора", по имени внезапно возникающего, скоротечного, стремительного и очень холодного, страшно разрушительно ветра, который иногда бушует у северного побережья Черного моря, в районе Новороссийска, нанося городу, его заводам и окрестностям неисчислимые беды, разбивая в прах причалы, выбрасывая на берег многотонные суда, не успевшие укрыться от стихии под защитой скалистого берега.
В 1990-1991 годах проходила опытная эксплуатация корабля-катамарана на воздушной подушке под Севастополем и Геленджиком. Тогда же его зафиксировали американские разведывательные спутники, и информация о корабле, его подробные тактико-технические характеристики поступили во все военные справочники мира, в том числе и в знаменитый "Jane's". Но в родной стране "Бора" все так же, как и раньше, оставался совершенно секретными и упоминание о нем в печати было абсолютно невозможным.
Что же представляет собой боевой "корабль-катамаран на воздушной подушке скегового типа с аэростатистической разгрузкой" проекта 1239, серии "Сивуч", под названием "Бора" и с натовским наименованием "Деркач"?
Это два перекрытых общей платформой корабельных корпуса. Их длина 64 метра и ширина 18. Внешне они очень похожи на русскую букву "П", как и обычные катамараны. Но, в отличие от других обычных спаренных корпусов, "Бора" имеет сзади и спереди специальные эластичные и очень прочные прорезиненные "фартуки", из-за которых шутники иногда называют этот корабль "моряком в фартуке". Эти фартуки могут по необходимости опускаться и подниматься, увеличивая или уменьшая при этом скорость хода корабля.
При опущенном "фартуке" под днище катамарана парой специальных вентиляторов нагнетается под огромным давлением воздух. Корабль приподнимается над волной, его осадка уменьшается с 3,3 метра до одного, тем самым уменьшая площадь соприкосновения с водой. Отсюда "аэростатистическая разгрузка" - то есть поднятый воздухом из воды корпус. А мощные (более 60 тысяч лошадиных сил) двигатели - две газовые турбины, два дизеля и шесть винтов (по три на каждом корпусе: один стационарный, фиксированный, а еще два опускаются и поднимаются на специальных колонках) задают "Боре" скорость свыше 45 узлов. Даже при движении на волнах, высотой в два метра.
Если учесть, что "узел" на языке мореходов - это скорость, равная морской миле (1852 метра) в час, то становится ясно: скорость "Боры" в автомобильном измерении - около 90 километров. Действительно - ураганный ветер.
Самое любопытное, что на такой скорости "Бору" практически не раскачивает даже на четырехбалльной волне. А это создает достаточно комфортные условия для жизни и службы его экипажа (по штату он составляет 80 человек, из них - 10 офицеров и 14 мичманов - В.Л.), и, конечно, максимум удобств при огневом воздействии на противника. И потому точность пуска с корабля сверхзвуковых крылатых ракет "Москит" (SS-N-22, "Солнечный ожог" по-натовски) на расстоянии в сто двадцать километров от цели - практически стопроцентная: одна ракета на одну мишень. Да и зенитно-ракетный комплекс "Оса-МА", его система разведки, обнаружения, захвата и сопровождения воздушных целей, а так же система управления боевой стрельбой, благодаря практически полному отсутствию продольных или поперечных колебаний при ведении огня, работают очень надежно. Как и артиллерийские системы тоже.
"Бора" подтвердила это на практике.
Корабль прошел во время флотской опытной эксплуатации более десяти тысяч миль, побывал во всех штормах, включая и пятибалльные, провел ряд боевых ракетных, зенитных и артиллерийских стрельб, которые подтвердили его высочайшую оперативно-тактическую эффективность. Журнал "Шведское морское обозрение" писал о нем так: "Корабль во многом превосходит все, что имеется на Западе в этой области. Это - самое крупное в мире судно на воздушной подушке. Его водоизмещение 1000 тонн."
В 1993 на испытания в Черное море пришел второй и последний из серии "Сивучей" корабль, названный "Самум". Как объяснил мне Корольков, это имя пришло от арабского слова, обозначающего ядовитый огненный ветер, "дыхание смерти", как зовут его бедуины. Он, как и "Бора" в Причерноморье, внезапно возникает на берегах Средиземного моря, в пустынях Малой Азии, в Морокко, других странах Северной Африки, приносит людям сухую, раскаленную, пыльную бурю, несущуюся со скоростью 60 метров в секунду и за двадцать-тридцать минут разрушает города, поселки, убивает не успевших укрыться от стихии людей и животных.
-В этом названии суть нашего корабля, - рассказывал мне Корольков. - Его задача: не ввязываться в боевые действия, а нести боевое дежурство на рубеже атаки, вне досягаемости огневых и радиолокационных средств противника, потом внезапно подлететь на скорости самума или боры к его ударной группировке на расстояние пуска ракет, навести их в сторону чужих кораблей, нанести результативный, нокаутирующий удар - то есть дать залп "Москитами" из всех восьми контейнеров и тут же уйти.
Одного заряда крылатой ракеты 3М-80Е "Москит" с обычной, тротиловой боеголовкой (а может быть и другая - В.Л.) хватает, чтобы потопить боевой корабль водоизмещением в 10 тысяч тонн (длина такого корабля составляет примерно 200 метров, ширина - 20. Это и крейсер, и эсминец - В.Л.). Залпом можно уничтожить корабельную эскадру или, если боеголовка начинена зарядом посущественней, чем тротил, - ее вес в 300 кг это позволяет,- даже авианосец.
Солнечный ожог
Такие высокие боевые качества признают за кораблями проекта 1239, за "Борой" и "Самумом", и за их вооружением все крупнейшие западные военные специалисты. Недавно, например, военный корреспондент "Вашингтон пост" Джон Минги, тесно связанный с Пентагоном, писал в своей газете: "Корабли США слабо защищены против их ракет. (Имеются ввиду "Москиты"-В.Л.) Они движутся в 15 футах (4,6 метра - В.Л.) над уровнем волн, в 2,5 раза превышая скорость звука - 1900 миль в час (980 метров в секунду - В.Л.) и перед тем, как попасть в цель, выполняют уклоняющиеся поперечные развороты в обе стороны. По сообщениям военных, они могут преодолеть американское радиоэлектронное противодействие, предназначенное уводить приближающиеся ракеты от цели."
Уникальное достоинство российской ракеты "Москит" (она, кстати, тоже не имеет в мире аналогов и требует специального разговора) состоит еще и в том, что ее очень трудно обнаружить. Водная поверхность, над которой она очень низко несется "змейкой" в облаке водяной пыли, плохо отражает радиолокационные лучи и "увидеть" "Солнечный ожог" можно лишь в последний момент, за 3-4 секунды до взрыва, когда она подлетает к кораблю и совершает возле него последний, непредсказуемый противооружейный маневр - врезается в цель с одного из бортов или сверху, в корабельную палубу, а иногда и в командирский мостик, а взрывается только внутри корпуса. Сбить ее перед этим мгновеньем уже невозможно.
Не поддается она, правы американцы, и корабельным средствам радиоэлектронной борьбы. Наводится в цель самостоятельно, захватывая ее одним или другим заложенным в ее многоканальную программу способом. Бортовой РЛС и ЭВМ, инфракрасным излучением или лазерным лучом. При этом "Москит" имеет и свою собственную станцию РЭБ (радиоэлектронной борьбы), отсекает от себя всю противодействующую информацию.
А корабельная система РЭБ, активная и пассивная, в свою очередь способна выставить помехи для высокоточного оружия и противокорабельных ракет типа американского "Гарпуна" или французской "Экзосет", которая, помнят многие специалисты, отопила английский крейсер во время англо-аргентинского конфликта у Мальдивских островов.
Кстати, скорости таких ракет в четыре раза меньше, чем у "Москита", и "Гарпун" с "Экзосетом" довольно легко обнаруживают и способны быстро уничтожить зенитно-ракетные и артиллерийские комплексы "Боры" и "Самума".
Деньги решают не все
...За создание уникальных кораблей на воздушной подушке скегового типа проекта 1239 главный конструктор ЦМКБ "Алмаз" Валерьян Корольков не награжден ни орденом, ни даже медалью. Правда, получил от собственного министра благодарственную телеграмму за введение их в боевой строй. Но очередного, третьего корпуса из серии "Сивучей" на стапелях Зеленодольского судостроительного завода под Казанью военные моряки больше не закладывали. Не потому, что в "Словаре ветров", выпущенном географическим обществом России, нет для него подходящего названия, - у страны, где они созданы и которая отметила 300 лет своего Военно-морского флота, нет сегодня денег на такие ударные корабли. Да и военная доктрина уже сильно изменилась. Россия отказывается от задачи гоняться за авианосцами вероятного противника. А на Черном море, где служат «Бора» и Самум», им нет равных.
Люди, тоскующие по былому величию Военно-Морского флота СССР, утверждают, что сегодня на Черном море у России меньше боевых кораблей, чем у Турции. И это правда. Но только по количеству кораблей. Но только одна «Бора» перевешивает половину турецкого флота. А, кроме нее, есть еще и «Самум», есть ракетный крейсер «Москва», другие боевые корабли. Так что унывать, говорил мне Корольков, не стоит.
ЦМКБ "Алмаз" сегодня работает над созданием других кораблей. Не таких, как «Бора», но тоже крайне необходимых России и покупателям российского оружия и боевой техники. Спрос на их корабли есть. Правда, такие «посудины», как корабли на воздушной полушке скегового типа наша страна никому не продает и даже не предлагает. Самим пригодятся.
-Конечно, - говорит Корольков, - времена лобового противостояния двух систем, нашей страны и тех государств, где есть ударные авианосцы, уже прошли. С такими кораблями нашим "Сивучам" в обозримом будущем вряд ли придется бороться. Но дело не в этом. Нельзя терять уникальные технологии, свои "ноу-хау", людей, пока еще владеющих ими. Не по-государственному это.
На технологической базе "Сивучей", считает главный конструктор, можно делать быстроходные паромы для перевозок автомобилей, автобусов с пассажирами, брать на борт по 500 человек, а есть еще задачи охраны рыбных промыслов, экологического мониторинга, эскортирования грузовых судов в районах южных морей, где до сих пор орудуют пираты... Никакой корабль, кроме "Боры" или "Самума", это лучше не сделает.
Но коммерческих заказов на такие проекты пока нет.
Правда, сейчас Королькова волнуют более прозаические вещи: нужны деньги на то, чтобы "Бору" поставить в док, почистить ракушки, которые налипли на ее днище за годы эксплуатации, осмотреть и отремонтировать те повреждения, которые накопились за это время, да кто даст такие деньги. Их все время не хватает. И на другие задачи. Надо строить базу в Новороссийске, надо укреплять места базирования в Крыму, надо модернизировать и совершенствовать технику, которая стоит на выпущенных ранее кораблях...
Как бы то ни было, а жизнь главного конструктора легче не становится. В последний раз, когда мы опять встречались с Корольковым, он уезжал под Геленджик, на учения, где должен был принимать участие его первенец. Приглашал с собой. Обещал, что скучать там не придется. За десять лет из своего тридцатилетнего конструкторского стажа, которые он провел в море на подобных мероприятиях, у него, говорит, не было ни одного пустого дня.
У людей, преданных своему делу, такого не бывает.
Санкт-Петербург-Москва
