Завтра, 25 октября, президент посредством федеральных телеканалов и радиостанций будет общаться в прямом эфире со своим народом. Наверняка будут шутки и перлы, столь любимые российскими гражданами. Можно сказать, лексические и лингвистические находки президента - один из факторов массовой и устойчивой любви народной к нему. "Он такой, как мы", - вердикт люди вынесли еще осенью 1999 года.
И, наверное, это правильно - иногда нужно говорить со страной на одном с ней языке. Но - именно со страной. Как любят повторять и Жванецкий, и Задорнов, Запад не понимает российского юмора. Однако с учетом частых и судьбоносных бесед президента с иностранными лидерами, это понимание бывает крайне необходимо. Иначе получится, что каждый закладывает в сказанное и услышанное вроде свой смысл. И строит из него свои последующие действия.
И вот тут подчас создается впечатление, как будто Владимира Владимировича хотят то ли подставить, то ли осторожничают и опасаются сказать ему, что те или иные его реплики воспринимаются за границами родины с прямо противоположным знаком.
Путин может прекрасно продолжать чувствовать свою страну, он умеет ее чувствовать даже не знаниями - любой обитатель "замка", проживая в нем много лет, начинает воспринимать мир через стены и окна обители. Его знания немножко линяют, теряют вкус и запахи. При этом Путин продолжает очень неплохо понимать свою страну, буквально каким-то инстинктом, чутьем. Но то, над чем похихикают дома, сказав "классный мужик", может быть неправильно воспринято в гостях или в переводе на иностранный язык.
Взять, к примеру, последний перл президента, про зависть к израильскому президенту. Дескать, молодец мужик, стольких теток осчастливил... Шутку услышали как-то избирательно, один услышали, другие нет, но, как бы то ни было, к исходу дня о ней знали все. А между тем, израильскому президенту грозит не один год тюрьмы, и тут становится как-то совсем не до шуток. Действительно, это чисто российское - в массе народ повосхищается и скажет: "Во мужик, столько работает и даже на работе успевает... И откуда только силы берутся?!" Поржет и пойдет дальше по своим делам. Но у других наций юмор всегда немножко другой.
До сих пор обсуждается, что Путин сказал в Германии по поводу гибели Анны Политковской. На самом деле его опять ведь не так поняли. Он старался. Он знал, что его об этом спросят, и явно продумывал ответ. Он привел, как ему казалось, убойный аргумент: живая, она приносила власти вреда меньше, чем мертвая. Аргумент действительно предельно прагматичен, если не сказать циничен. На самом деле, Путин хотел как лучше. Он хотел сказать, что понимает, КАК комментируется убийство на Западе, КАК смотрят на российскую власть, которая Политковскую не любила, какая это невероятная "подстава" самому президенту.
Но если он и хотел привести этот аргумент, его не нужно было произносить публично, да еще несколько раз. Тогда же он несколько раз повторил и другое: что своими статьями она не оказывала влияния на власть.
В этом подходе Путина, в сущности, ничего нового. Он еще в 2000 году твердо верил, что журналисты не должны помыкать политикой и особенно политиками, что вести они должны себя в рамках, термина "четвертая власть" он не признавал. Возможно, у него были на то причины, он нагляделся на эту "власть" в 1990-е, включая, видимо, свой родной Питер времен разных избирательных кампаний.
Но - фраза эта не для Германии, где функции СМИ издревле понимают немножко иначе, где от полномасштабного расследования с возможной последующей отставкой не застрахован никто, вплоть до канцлера. Где сильны общественные движения и оппозиционные партии. То, что Путин сказал, для германского уха звучит примерно так: российская власть не реагирует на общественное мнение, выражаемое журналисткой. Вот что получилось.
И даже если некоторые зарубежные политики втайне и мечтали бы достичь у себя в стране такой ситуации, они вынуждены принимать иную данность: голос общественности слышен, заметен, его учитывают или вынуждены учитывать. В том числе, кстати, потому что порой оно удерживает власть от непродуманных решений и заставляет последовательно выполнять принятые. А также потому, что когда иные, те, кто сегодня у власти, станут оппозицией, их тоже будут слышать, в том числе, благодаря СМИ. В принципе, это одна из исконных функций СМИ - указывать власти на недостатки в ее решениях или действиях, обращать внимание на проблему, удерживать. И если в России СМИ подчинены порой иным функциям, это не значит, что так существует весь мир.
Не стоило и в Финляндии оперировать такими понятиями, как "кровопролитие", говоря о российско-грузинской напряженности. Это сильное слово, эмоциональное, оно пугает. Особенно в ситуации, когда Запад проявляет изначально больше толерантности к малым странам. Да и Финляндия, десятилетиями строившая филигранную политику с большим соседом прежде всего потому, что ее угораздило граничить с ним, - тоже не лучшее место, где подобные вещи нужно произносить.
Есть множество национальных нюансов, которые присутствуют в каждой стране. Любой приезжающий не обязан их знать в деталях, но все же ... В целом нетрудно представить, что сработает в России, а что в Китае, чего никогда не нужно произносить в Америке и от каких фраз стоит воздержаться в Европе. Даже человеку с беспрецедентной поддержкой и рейтингом доверия у себя на родине. И вот тут возникает вопрос именно к советникам и помощникам. Они должны удержать, отговорить, посоветовать. Они должны владеть культурологическими особенностями стран, куда едет первое лицо. Потому что, в конечном итоге, они же вредят и президенту, и стране, которую он, буквально не щадя сил представляет и защищает в таких поездках и на таких встречах. Потому что порой их эффект может быть перечеркнут всего лишь одним словом. Пусть даже шутливым.
Светлана Бабаева, шеф-редактор журнала "Профиль" - специально для РИА Новости
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
