Евгений Пышняк, вице-президент Межрегиональной организации ветеранов миротворческих миссий ООН.
В последнее время пресса (не только России и стран Южного Кавказа) живо обсуждает проблему присутствия российского миротворческого контингента в зонах грузино-абхазского и грузино-югоосетинского конфликтов. Особую остроту теме придало заявление грузинского парламента о прекращении полномочий российских миротворческих сил в зоне конфликтов и замене их на международные.
Развал Советского Союза ознаменовался появлением ряда конфликтных зон в национальных республиках. Особо в этой связи можно выделить Кавказский регион, где в 90-е годы ХХ века боевые действия велись на территории Грузии (Абхазия и Южная Осетия), Армении и Азербайджана (Нагорный Карабах). В силу объективных причин в разрешении этих конфликтов активное участие довелось принимать Российской Федерации, в том числе, непосредственно направляя в «горячие точки» свои миротворческие силы.
Дагомысское соглашение, подписанное в июне 1992 года бывшими президентами России и Грузии Борисом Ельциным и Эдуардом Шеварднадзе, стало отправным пунктом для ввода в зону грузино-югоосетинского конфликта Смешанных сил по поддержанию мира. Они состоят из трех батальонов - российского, грузинского и североосетинского - каждый численностью по 500 военнослужащих. По словам Шеварднадзе, только с подписанием Дагомысского соглашения и введением миротворцев в Цхинвальский район была остановлена междоусобная бойня и предотвращена реальная угроза истребления и грузин, и осетин. Зона безопасности, появившаяся летом 1992 года после разведения противоборствующих сторон и введения туда миротворцев, долгое время служила надежным буфером, разделявшим грузин и осетин. До тех пор, пока в феврале 2006 года, в нарушение Дагомысского соглашения, туда не были введены 250 военнослужащих Грузии, практически сразу же начавших провокационные действия против российских миротворцев.
Основанием для ввода миротворцев в зону грузино-абхазского конфликта послужило Московское соглашение от 14 мая 1994 года. В соответствии с ним были задействованы коллективные миротворческие силы СНГ, представленные российским военным контингентом. Функция российских миротворцев - разъединение вооруженных формирований конфликтующих сторон, недопущение боевых действий и создание условий для возвращения беженцев в Гальский район. В соответствии с дополнениями к своему мандату российские миротворческие силы должны совместно с правоохранительными органами Абхазии вести борьбу с действующими в зоне безопасности диверсионно-террористическими группами. Причем группы эти не разделяются по национальному признаку - миротворцы борются как с абхазскими, так и с грузинскими террористами.
Следует отметить, что в первые годы после введения российских миротворцев наметилась тенденция к нормализации грузино-абхазских отношений: большинство населения Гальского района (до 80 тыс. человек) вернулись в места прежнего проживания, началось возвращение грузинского населения в другие районы Абхазии. Однако после попытки Тбилиси силовым путем взять контроль над Гальским районом (май 1998 г.) ситуации заметно дестабилизировалась, враждебность в межэтнических отношениях вновь начала нарастать.
Тем не менее, официальный Тбилиси утверждает, что грузино-абхазский конфликт имел характер «пограничной войны» между Грузией и Россией. Причем Россия обвиняется в вооруженной агрессии против независимой Грузии и длительной оккупации части ее территории.
В условиях нарастания напряженности в зоне конфликтов наблюдается расширение масштабов взаимодействия между Абхазией и Южной Осетией. Лидеры двух непризнанных государств уверены в том, что грузинское руководство намерено решить конфликты военно-силовыми методами. В связи с этим руководство Абхазии и Южной Осетии все более координируют между собой свою деятельность, причем взаимодействие на политическом уровне подкрепляется сотрудничеством в военной области.
Подобные действия не лишены оснований. Так, готовясь к проведению международного мониторинга Кодорского ущелья, Грузия. продемонстрировала ООН и представителям группы «стран-друзей Грузии при Генсеке ООН» лишь собственную позицию. Она заключается в том, что мониторинг необходимо проводить исключительно под эгидой ООН, не привлекая миротворческие силы России. При этом процедуру проведения мониторинга должна определять только грузинская сторона. Грузия продолжает настаивать и на проведении международного обследования бывшей российской базы в Гудауте. Власти Грузии усиливают нажим на российских миротворцев и все более жестко ставят вопрос о необходимости пересмотра Дагомысского и Московского соглашений, по которым те были введены в Абхазию и Южную Осетию. Мало кто в Грузии задумывается, что возможная денонсация Дагомысского соглашения означает возврат к войне, которую в 1992 году удалось остановить в Южной Осетии. Та же судьба ожидает и «мятежную» Абхазию.
В свою очередь, Госминистр Грузии по урегулированию конфликтов Мераб Антадзе в беседе с главой миссии ОБСЕ в Грузии Роем Ривом заявил, что «российские миротворцы не справляются с возложенными на них задачами, так как они не предпринимают никаких шагов по защите прав местных жителей, а зачастую и способствуют сепаратистам в нагнетании обстановки». Отсюда вопрос: если с начала 90-х годов в регионе пусть шаткий, но мир сохранялся исключительно благодаря присутствию российских миротворцев, зачем правительству Грузии захотелось заменить их международным полицейским контингентом? Ответ очевиден: чтобы подобно ситуации в Косово сократить коренное население Абхазии и Южной Осетии до минимума, лишив его права голоса.
Лидер Абхазии Сергей Багапш в июльском интервью однозначно заявил, что он категорически против подобных намерений Тбилиси. Вывод миротворческих сил может привести к эскалации конфликта с непредсказуемыми последствиями. «Абхазия никогда не подчинится решению Грузии о выводе российских миротворцев. Их размещение на территории республики - это дело российской и абхазской сторон», - заявил он.
Волюнтаристское заявление парламента Грузии о прекращении деятельности российских миротворцев в зоне грузино-абхазского конфликта продиктовано не стремлением к урегулированию конфликта или национальными интересами своего государства, а прежде всего той политикой, которую проводит на Кавказе нынешняя администрация США.
Сохраняющиеся между Россией и США противоречия в Кавказском регионе таят в себе потенциальную опасность не только для российской государственности. На фоне бедственного социально-экономического положения региона задача его общей или частичной дестабилизации может быть осуществлена самыми разными силами и с минимальными затратами. Географическая близость Южного Кавказа к Ираку и Ближнему Востоку повышает вероятность превращения его в зону активности радикальных исламских и международных террористических организаций.
Ни для кого не секрет, что в случае развязывания Грузией вооруженной агрессии против Абхазии или Южной Осетии в зону конфликта прибудет множество добровольцев из числа жителей не только Северной Осетии, связанной с Южной множеством родственных нитей, но и из других регионов российского Кавказа. О невозможности удержать этот поток добровольцев неоднократно говорили руководители южных республик России. Абхазия и Южная Осетия, в свою очередь, будут готовы принять добровольцев в случае войны, хотя в настоящее время иностранных солдат на их территории нет. В итоге остановить кровавую бойню не сможет никто.
Миротворческие операции в Грузии имеют разный формат. В случае Дагомысских соглашений - четырехсторонний. И все четыре стороны - Южная Осетия, Северная Осетия, Россия, и Грузия - должны принимать участие в обсуждении. Есть основания считать такой расклад несовершенным, но где найти идеальный формат? То же самое можно сказать и про Абхазию. Миротворческие силы действуют по решению Совета глав государств СНГ. Хотите изменить что-то в формате операции - давайте обсуждать эту проблему на Совете руководителей стран Содружества, давайте вернемся к пролонгации операции, как это было при Шеварднадзе. И не надо забывать, что в зоне грузино-абхазского конфликта убиты 112 наших военнослужащих, многие из которых погибли, между прочим, от рук абхазов, настроенных было вообще очистить Абхазию от грузин. Если бы не эти миротворцы, 60 тысяч грузинских беженцев не вернулись бы в Гальский район.
Поэтому мазать грязью российских миротворцев не стоит. Сравнивая наши операции с теми, которые проводились в Сомали или Косово, мы видим, что российские миротворцы выглядят не хуже, а по многим показателям значительно лучше своих западных коллег. И, между прочим, тем есть, чему у россиян поучиться.
Это же подчеркнул и Сергей Багапш, комментируя критику грузинской стороны в адрес российских миротворцев: «Никакая миротворческая миссия в любой точке мира не будет иметь успеха, если стороны не будут выполнять договоренности, которые они подписывают». Он отметил необходимость выполнения как абхазской, так и грузинской сторонами базовых соглашений по урегулированию ситуации и обеспечению деятельности миротворческих сил. Если грузинская сторона будет нарушать базовые соглашения, никакие миротворцы, сколько бы их ни было, не смогут удержать ситуацию. Багапш также высказался против попыток грузинской стороны навязать миротворческим силам в Абхазии выполнение несвойственных им задач. От миротворцев требуют следить чуть ли не за драками в Гальском районе, а это неприемлемо. Миротворцы должны действовать в точном соответствии с выданным им мандатом.
Вынужденное сокращение военного и экономического присутствия России на фоне активного проникновения в Кавказский регион США и НАТО может изменить сложившийся баланс политических сил. Российское политическое влияние в Закавказье сохраняется в значительной степени благодаря военно-политическому партнерству с Арменией и присутствию российских миротворцев в Абхазии и Южной Осетии. Но в случае включения Южного Кавказа в создаваемую систему безопасности НАТО с военным присутствием России в регионе может быть покончено. Не исключено, что ради достижения этой цели в Азербайджане и Армении попытаются создать ситуацию управляемого кризиса, чтобы привести к власти такие же «ручные» режимы, как в Тбилиси. Последствия подобных авантюрных действий могут быть катастрофическими, причем не столько для России, сколько для самих государств Закавказья.
Однако, даже уйдя из Грузии, Россия останется на Кавказе. От географии никуда не деться. Да и куда Россия, являясь Кавказским государством, уйдет из региона, исторически, экономически, культурно связанного с ней тысячью нитей? Ведь наши предки не просто мирно уживались рядом друг с другом, но и строили общее, далеко не самое худшее государство.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
