Газ Штокмана, нефть Сахалина, рынок Азиатско-Тихоокеанского региона, идущие нефтяные торги в Лондоне и будущие торги в Петербурге - все эта энергетическая география минувшей недели сфокусировалась в маленьком финском городе Лахти. Президент Владимир Путин ясно дал понять партнерам по ЕС: Россия заинтересована в сохранении и развитии этого партнерства, но отнюдь не на любых условиях. Выгодные для России условия - совсем не тайна. Это система долгосрочных поставок энергоносителей в Европу по справедливым ценам, а взамен - инвестиции и технологии, которые должны постепенно изменить структуру национальной экономики. Не глобальная угроза миру, а превращение российской экономики в экономику инноваций - вот подлинная цель политики энергетической сверхдержавы. А ее будни - это установление суверенного контроля над российским ТЭКом, нефтяным и газовым транзитом, а также над торговлей этим весьма важным для страны сырьем.
Суверенный контроль отнюдь не означает национализации и тем более возвращения жестких дирижистских механизмов типа Госплана и Госснаба. Просто граждане страны должны ясно представлять себе, какие именно выгоды мы получаем от реализации того или иного проекта. Сахалинские нефтяные проекты, которые реализовывались на основаниях соглашений о разделе продукции (СРП), 12 лет практически не дают налоговых поступлений в федеральный бюджет. И операторы проекта собирались увеличить свою часть расходов таким образом, чтобы не обременять наш бюджет еще лет десять. Гнев президента, очевидно, был настолько силен, что в Лахти он детально перечислил те расходы, которые планировалось наращивать. Расходы, скажем прямо, не жизненно важные - внешне-представительские, попросту говоря.
А вот на поддержание экологической безопасности денег явно не нашлось. Развороченная почва вдоль трубы и погибшая рыба - вся эта изнанка сахалинского глянца вряд ли работает в пользу режима СРП. Если договор не выполняется одной из сторон, он может быть разорван и должен быть разорван. Впрочем, если устранить экологические нарушения и начать платить налоги хотя бы в объеме средних российских добывающих компаний, ситуацию еще можно исправить.
Штокман - вроде бы совсем другая история. На самом деле история по большому счету та же. «Газпром» будет разрабатывать это крупнейшее месторождение самостоятельно, привлекая иностранные компании в качестве подрядчиков. Многие наблюдатели уже заговорили об «изоляционизме» России. Путин декларирует: открытость национальной экономики сохраняется. И дело не только в декларациях. И не только в том, что по тому же Штокману у «Газпрома» были и будут иностранные партнеры. И не только в 27 млрд. долл. прямых иностранных инвестиций, пришедших в страну в прошлом году. Россия действительно открыта для иностранных товаров, услуг и капиталов.
Но важно понимать: формат открытости бывает разным. Есть открытость, предусматривающая тщательное исполнение иностранным инвестором национального законодательства, обеспечение экологической безопасности и технологической надежности проектов, учет менталитета населения и предпринимательских традиций. Такая открытость соблюдается в ЕС как в сообществе, например. И есть «политика открытых дверей», или открытость колониальная. Ее последствия человечество видело много раз - от грабежа Индии и опиумных войн в Китае до хищнической эксплуатации Анголы и Нигерии.
По той же самой (назовем ее «нигерийской») причине Россия отказалась - видимо, очень надолго, если не навсегда - от ратификации Энергетической хартии. На саммите в Лахти о хартии уже даже не вспоминали. Единое энергопространство создается только с 2007 года и только Францией и Германией. Жестко выступает против Энергетической хартии Норвегия. У итальянских, испанских и британских сырьевых концернов есть специфические антиобъединительные аргументы, которые вряд ли возможно снять даже откровенным политическим давлением. Есть они и у России: относительно низкие цены на сырье и электроэнергию внутри страны - необходимое условие конкурентоспособности целых отраслей экономики, а государственная монополия на экспорт нефти и газа - гарантия эффективного суверенного контроля над ТЭКом (ведь добыча - по преимуществу частная).
Между тем ЕС регулярно требует от нашей страны свободного доступа на внутренний рынок энергоносителей, разрешения на создание негосударственных систем транзита нефти и газа. «Что взамен?» - логично спрашивают представители России. И не слышат в ответ ничего. Ничего, кроме разговоров о принципах свободного рынка и глобализующейся экономики. Когда же «Газпром» был близок к покупке значительного пакета акций компании, контролирующей газораспределительные сети Британии, сделка была сорвана по политическим мотивам. Такая вот взаимная открытость.
У нас, как известно, давно есть собственная гордость. А вот собственной нефтяной смеси - не было. Urals, традиционно стоившая на несколько долларов дешевле Brent, состояла из нефти российских добывающих компаний, но не была отечественным маркетинговым решением. Новая смесь REBCO имеет все шансы стать таким продуктом - и продаваться за справедливую (близкую к среднемировой) цену. А если торги по ней в перспективе будут проводиться на специальной бирже в Санкт-Петербурге, да еще и в рублях, Россия имеет все шансы убить одним выстрелом двух зайцев. А именно: установить контроль над всей нефтяной цепочкой (производство-транзит-сбыт) и расширить ареал оборота национальной валюты.
Европейские партнеры России должны осознать: главный принцип сотрудничества в энергетической сфере - не поспешная адаптация Москвой созданных в Брюсселе протоколов, а диалог, причем наша позиция должна быть не только выслушана, но и детально учтена. Именно против «открытости вовнутрь», против «нигерийского формата» сотрудничества и выступил на прошлой неделе Владимир Путин. Выступил одновременно страстно и аргументированно. Его голос был услышан как внутри страны, так и за ее пределами. Однако необходимо, чтобы детали его позиции, основанной на усилении суверенного контроля над ТЭКом, стали основой практической политики в энергетической сфере. Только тогда будни энергетической сверхдержавы перестанут быть суровыми.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
