Виктор Литовкин, РИА Новости.
В Большом Кремлевском дворце президент России вручал государственные награды многим знаменитым людям страны. Среди награжденных Золотой Звездой Героя России были и два мало кому известных офицера, сотрудники некогда секретного 40-го государственного научно-исследовательского института аварийно-спасательных и глубоководных подводно-технических работ из города Ломоносова Ленинградской области капитан 1 ранга Валерий Сластен и капитан 2 ранга Анатолий Храмов.
Этого часа они ждали очень долго - почти девять месяцев, с того самого дня, как был подписан президентский указ о присвоении им этого звания. Впрочем, Анатолий ожидал этого указа еще больше - целых пять лет. С апреля 1991 года, когда установил невиданный до тех пор научный мировой рекорд - проработал 12 суток на глубине более 500 метров. К званию Героя его потом представляли раз семь.
Сначала ему отказали от присвоения этого звания, потому что человек, который должен был подписать указ - Председатель Верховного Совета СССР Янаев в августе 1991 года оказался членом ГКЧП. Второе представление тоже потребовалось переписать, так как из Конституции убрали 6-й пункт о "вдохновляющей и организующей силе нашего общества", а в наградных бумагах указывалось, что он "беспредельно предан делу Коммунистической партии". Потом перестал существовать Советский Союз и отменили все советские награды, а российских еще не придумали. Представление опять вернулось в институт.
И о подвиге Храмова практически забыли.
«Потянул» его за собой Валерий Сластен. Весной 1995 года он повторил и преувеличил рекордное достижение капитана 2 ранга Храмова, поставил последнюю точку в длительном научном эксперименте, доказав, что на сверхвысоких глубинах, таких, как 500 и более метров, можно при определенных условиях жить и работать. 10 суток и больше.
Московское начальство приказало представить капитана 1 ранга к званию Героя России. Но в институте вспомнили: это звание еще не присвоили капитану 2 ранга Храмову. Решили писать представление обоим. Как ни странно, в российских наградных отделах почему-то не вспомнили советские традиции разнарядок, и оба представления дошли до президента. Но вот с вручением наград затянули... Хотя офицерам это теперь уже не столь важно.
За что же присвоили высокое звание Героев России Валерию Сластену и Анатолию Храмову?
Неужели только за то, что они, как подопытные кролики, просидели полторы недели на запредельной глубине? Конечно, не только за это. Хотя пробыли они на сверхбольших глубинах не по десять и двенадцать суток, а по тридцать и сорок. И к тому же не по одному разу.
Только спуск на глубину, где давление составляет 50 килограмм на каждый квадратный сантиметр тела, - уже подвиг для любого человека, хотя не каждому это и доверят. А уж жизнь и работа там - вообще сверхтяжелое и крайне опасное дело. Пожалуй, даже более сложное и рискованное, чем полет в космос.
Когда человек опускается под воду, даже на очень небольшие глубины, в 12 метров, его организм, кровь начинают насыщаться инертными газами, которые вырабатываются нашими легкими при дыхании. Потом его надо очень медленно поднимать на поверхность. После часа работы на двадцатиметровой глубине - 3-4 часа. С 40 метров - семь. После получаса работы на 160 метрах - больше суток, а точнее 31 час. 60 минут работы на 150 метрах, - 50 часов подъем. Иначе декомпрессия - закипает кровь, и человек мгновенно погибнет.
Это точно так, как с бутылкой "Шампанского". Открыл ее, - и мгновенно появляются миллионы пузырьков - вскипает углекислый газ, растворенный в вине. А стоит проделать в пробке микроскопическую дырочку, через которую газ будет тихонечко выходить, и через сутки - двое "Шампанское" становится обычным вином.
А водолазу надо работать на глубине не час и два, а несколько суток, чтобы проходить декомпрессию хоть и долго, но только раз. Особенно тогда, когда ему приходится спасать экипаж затонувшего корабля, готовить его для подъема на поверхность или работать на нефтяном и газовом шельфе. Сделать это можно только при помощи сухих отсеков, или подводных домов, как у Кусто. Но на очень больших глубинах.
Такие подводные дома и водолазное снаряжение для работы на сверхглубинах и испытывают в своем институте акванавты Валерий Сластен, Анатолий Храмов и их товарищи.
Глубоководные барокамеры, где они проводят эксперименты, заполняется газовой смесью: гелиево-кислородной, водородно-гелиевой или какой-либо другой. В зависимости от того, какой проводится эксперимент. В ней под давлением в 50 атмосфер на квадратный сантиметр они и живут. Дышат и работают. "Как внутри газового баллона", смеется Валерий. Бросишь тяжелое махровое полотенце, а оно плывет медленно, как тонкая салфетка. И слов никаких не расслышать от человека, который находится от тебя всего в метре.
- У космонавтов, - смеется Валерий, - говорят, иногда мухи летают по станции. У нас они не выгребают.
Воздух в отсеке плотнее обычного в пятьдесят раз, да это и не воздух, а практически чистый гелий. Да и температурный режим на МКС нормальный. У нас коридор очень маленький, всего один градус. Если в комнатных условиях при температуре от 28 до 32 градусов человек ощущает комфорт. То у нас комфортная температура 31,1 градус. При 32,5 - страшная жара, при 30,5 - ужасный холод. И холодно не так, как обычно.
Озноб идет как бы изнутри. От него никак не избавишься. В руки ничего не взять и слова не произнести, потому что дрожь идет.
Впрочем, на глубине в 500 метров акванавты почти не разговаривают. Звук там практически не распространяется, шипящих, которых в русском языке очень много, вообще не слышно.
- Словарный запас у нас там, как у Элочки-людоедки, - говорит Валерий Сластен. - Порой просишь напарника о чем-то, просишь, а он никак не поймет, о чем это ты. Махнешь рукой и сделаешь сам.
Но и махнуть рукой не просто. Давление выжимает смазку из суставов, и поднять руку, что-то сделать, - надо приложить титанические усилия и превозмочь боль, которая сковывает все мышцы. В аварийных ситуациях помогает только опыт и слаженность команды. Действует неписаный закон: один делает, другой домысливает, что он делает и почему, старается помочь без слов. На последнем эксперименте капитану 1 ранга Сластену и его подчиненным пришлось прибегнуть к такому правилу.
У одного из членов их команды, их в отсеке было шестеро, мичмана Алексея Ильченко заклинило регулятор давления в новом водолазном костюме с компенсирующим жилетом, рассчитанном на 500-метровую глубину. Человек стал задыхаться.
Сластен бросился отворачивать иллюминатор со шлема мичмана, - сломался барашек, а иллюминатор никак не отжать. Поснимал все трубки, - давление не снижается. Пришлось резать гидрокостюм. Еле успел.
А через иллюминатор барокамеры на них смотрят круглыми глазами дежурные по лаборатории и сделать ничего не могут.
Шлюз открыть нельзя, чтобы помочь. Будет еще хуже, погибнут сразу все. Тут только декомпрессия,- десять суток на грунте и двадцать подъем. Чтобы не случилось. Больно тебе или не больно. Умер кто или нет.
- Это как пожар на подводной лодке, - говорит Анатолий. - Сразу задраивают отсек, где это произошло. Победили огонь, значит, не было и пожара. Не одолели, - сгорели все или затонули тоже все, когда отсек затопили.
Есть в институтском "подводном доме-баллоне" отсек для физико-медицинских исследований с компьютером, велоэргометром, другими исследовательскими приборами. Кубрик, где акванавты обедают и отдыхают, санитарный блок, где можно помыться, справить естественные надобности, шлюзовые камеры, через которые им четыре раза в день передают еду и медицинские препараты и гидротанк с океанской водой, в котором они испытывают водолазное снаряжение. И проходят, облепленные по всему телу самыми разными датчиками, медицинские обследования при разных физических и эргономических нагрузках, в разных гидрокостюмах и комбинезонах, водолазном снаряжении, как говорят акванавты.
Вода в гидротанке охлаждена до одного градуса, как на соответствующей глубине в океане и плотность ее тоже такая же, как и там. На расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Сколько одежд под водолазным костюмом не испытывали, а лучше простого российского спортивного шерстяного костюма ничего не нашли. Нормально держит тепло, и приятен телу физиологически. Белье - тоже обычное, шерстяное или хлопчатобумажное. Никакая синтетика не проходит.
Кормят акванавтов, как на убой. По 6000 килокалорий в сутки, четыре раза в день. Жаренное мясо, свежий хлеб, сгущенка, масло, шоколад, соки, как на атомной подводной лодке в автономном плавании. Все им подают с пылу-жару через шлюзовую камеру. Но нечего в глотку не лезет.
- Ощущение от хлеба, как от пережевывания пемзы,- говорит Анатолий.
Мясо кажется резиной. И худеют испытатели, несмотря на самое калорийное питание, по килограмму в сутки. Правда, при подъеме наверх и снижении давления в камере поправляются на тот же килограмм за каждые 50-70 метров. Но самое трудное там, говорят в оба голоса офицеры, это медицинские исследования. Особенно забор крови из вены. Она на глубине в пятьсот метров не красная, а черная. Консистенции такой, как негрол, по выражению Сластена, или как ряженка. Так говорит Храмов. Тем более, что она мгновенно сворачивается. Поэтому и иглы для анализа почти такие же, какими в кинофильме "Кавказская пленница" делали укол герою Моргунова, - в три спички толщиной. А набрать ее надо по несколько пробирок.
Когда такой "проволокой" ковыряют в руке, пытаясь отыскать там вену, затем прокалывают ее, а ты при этом слышишь звук, как у стекла под резаком, нервы не выдерживают даже у таких закаленных людей, как Храмов и Сластен. Некоторые из акванавтов теряют сознание. Даже у врачей там эта операция не всегда получается. Тем более, что в гелиевой среде процесс взятия крови осложняется тремором - постоянным дрожанием пальцев.
На последнем эксперименте врач, который был в группе Валерия Сластена, просто проткнул одному из акванавтов вену насквозь. На глазах у всех на руке вздулся черный пузырь с яблоко величиной. Скандал. Врача больше к этой процедуре и близко не подпускали. Пришлось командиру самому осваивать новую для себя операцию. Взял кровь и у врача, и у членов команды, и даже у себя самого.
Вообще-то капитан 1 ранга - специалист на все руки. За тридцать календарных лет флотского стажа и 11 тысяч часов, проведенных под водой, от испытаний сверхмалых подводных лодок "Тритон" и "Сирена", оружия для разведчиков-диверсантов и экспериментов на сверхглубинах, сумел в совершенстве освоить два десятка профессий. В последнем отпуске он поработал и шофером-дальнобойщиком, и газосварщиком на строительстве Петербургского метро, - помогал вытащить из штрека застрявший там в скале шестиметровый роторный резец, - и даже на возведении особо сложного причала на необорудованном побережье Черного моря. Зарабатывал деньги, чтобы кормить семью. Хотя он просил меня об этом не писать.
Правда, из песни слов не выбросить. Люди должны знать, что за мировые рекорды погружения и за полуторамесячные эксперименты на запредельных глубинах, за смертельный риск и подорванное здоровье (а такие исследования никогда не проходят бесследно), наше государство платит водолазам -испытателям очень смешные деньги. А если учесть, что получка у капитана 1 ранга со всеми накрутками тоже не бог весть какая, да на премиях тоже постоянно экономят, то ясно, что живут наши акванавты сосем не как космонавты. Хотя и тем сегодня не шибко позавидуешь.
Правда, и профессии такой "водолаз-испытатель" в государственном реестре не значится. Нет ее в России. Нет и звания "заслуженный водолаз-испытатель". Заслуженный летчик или штурман есть, а водолаза нет. Может быть потому, что в таких летчиках ходят и генералы, а среди водолазов до пенсии остаются на этой работе единицы. Валерий Сластен - последний среди них.
Ему скоро 50, и надо завязывать с этим делом. Хотя за свою службу он не выслужил и квартиры. Живет с женой и двумя взрослыми детьми в мансарде петербургского дома, который еще двадцать лет назад поставлен на капитальный ремонт. А квартира офицера, как и жилье еще четырех семей по их общей коммуналке, с тех же времен официально признана не пригодной.
Говорят, что начальник ЖЭКа сумел получить наличными отпущенные на капремонт деньги, отчитаться за них, доложив, что ремонт выполнен в высоким качеством, а потом со всей наличкой, переведенной в валюту, смотался за рубеж.
Но от этого никому не легче. Единственная надежда, что теперь-то Герой России капитан 1 ранга Сластен, так же, как и его товарищ - капитан 2 ранга Храмов, который тоже не имеет собственного жилья, наконец-то получат его.
А пишу я об этом не для того, чтобы вышибить из кого-то слезу. Просто, президент России, который вручил капитану 1 ранга Валерию Сластену Золотую звезду Героя, да и не только он, должны знать, откуда на руках у офицера мозоли землекопа.
И последнее. Как стало мне известно, в Ломоносовском ГосНИИ аварийно-спасательных и глубоководных подводно-технических работ, водолазы которого вместе со своими английскими и норвежскими коллегами работали на «Курске», доставая с подлодки тела погибших моряков, испытали жидкость, в которой под огромным давлением, значительно превосходящем глубины на 500 метров, подопытная собачка прожила более двух недель. А после того, как из ее легких был откачан этот раствор, даже сумела произвести на свет кучу щенят.
Офицеры гадают, кто будет следующим после нее. Кому сверлить дырку на мундире под Золотую звезду Героя или...
Но об этом не стоит. Вся романтика подвига пойдет насмарку.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
