12 сентября в Регенсбургском университете, перед группой теологов и философов Бенедикт XVI произнес речь, посвященную проблеме соотношения веры и разума и ее пониманию в христианстве. В ней Понтифик выступил с критикой развивавшейся в средневековом богословии так называемой "волюнтаристской точки зрения", согласно которой, говоря кратко, Божественная воля для человека до конца не познаваема, а потому "наш разум, наше чувство истины и добра больше не являются настоящим отражением Бога". Подобные убеждения, как отметил папа, "ведут к образу Бога-Судии, который даже не связан с истиной и добром". "Вера Церкви, - сказал Папа, - всегда придерживалась убеждения, что между Богом и нами, между Его сотворяющим Духом и нашим сотворенным разумом существует аналогия, в которой... несходства, конечно, неизмеримо больше, нежели сходства, но не до такой степени, чтобы упразднить аналогию и ее язык". Проводя ту же мысль - о гармонии разума и веры - он предостерег и от другой крайности: излишне "практического" понимания веры, как некой философской системы или совокупности моральных норм. Две эти крайности тесно взаимосвязаны: ведь когда "монополия" на разумность оказывается у науки, вера скатывается к смутным мечтаниям или безоговорочным нормативам, в которых нет места Божественному Логосу. Это, в свою очередь, вызывает вопрос о том, каким образом может распространяться вера? Ведь если Бог непознаваем (трансцендентен), что толку пытаться объяснять человеку основы вероучения? Куда более логичным было бы применить силу.
Таким образом, Папа связывает сложнейший вопрос христианского учения, - о возможности свободного познания Божественной воли - далекий, казалось бы, от нашей повседневной жизни - со столь актуальной сегодня проблемой религиозного насилия, в очередной раз высвечивая внутреннее единство христианской мысли, в которой нет "важных" и "неважных" вопросов. И лейтмотивом через все выступление проходит диалог византийского императора Михаила II Палеолога с неким "ученым персом", записанный греком, как предполагается, во время осады Константинополя между 1395 и 1402 гг. - за несколько дней до падения Византии и, кстати сказать, становления Москвы как ее преемницы в качестве духовного центра православного мира.
В своем выступлении папа, в частности, приводит следующие слова императора: "...Покажи мне, что нового принес Мохаммед, и ты найдешь там только нечто злое и бесчеловечное, такое, как его приказ распространять мечом веру, которую он проповедовал". Именно это высказывание, растиражированное СМИ, и спровоцировало наибольшее возмущение в исламском мире.
"Обидная цитата"
Как "унижающие ислам" восприняли слова Понтифика пакистанские парламентарии, а Пакистанский МИД выразил недоумение по поводу того, зачем приводить "обидную цитату из какого-то императора, который жил сотни лет назад, когда мы пытаемся преодолеть разделяющие нас противоречия".
Палестинское движение ХАМАС вывело на улицу своих сторонников в знак протеста против оскорбительной речи. На Западном берегу реки Иордан сожгли и разгромили три католических храма.
Близкая к "Аль-Каиде" группировка "Ансар ас-Сунна" пригрозила "разрушить стены Рима".
Иракские мусульмане - видимо, не без одобрения своих духовных лидеров - сожгли чучело Бенедикта XVI, а заодно с ним флаги - итальянский, германский и для полноты картины американский с израильским. Представитель шиитского духовенства Ирака Ахмад аль-Бадрани потребовал, что "Папа и другие представители Ватикана, которые набросились на ислам с нападками, предстали перед судом под контролем Совбеза ООН".
В Сомали расстреляли без видимых причин итальянскую монахиню-католичку, которая трудилась в детском госпитале.
Сирийская группировка "Джунд аш-Шам" потребовала наказать Папу по законам шариата за оскорбление пророка.
Аятолла Хоменеи и группировка "Исламская армия Ирака" обвинили Бенедикта XVI в новом "крестовом походе", при этом последние сопроводили свое заявление угрозами напасть на итальянское посольство в Багдаде.
Замглавы парламентской фракции правящей в Турции Партии справедливости и развития Салих Капусуз заявил, что Папа Римский из-за своих высказываний "войдет в историю такой же негативной фигурой, как Гитлер или Муссолини". А турецкий министр по делам религии Али Бардак-оглу сказал, что высокопоставленному лектору придется отказаться либо от сказанного в Регенсбурге, либо от запланированной поездки в Турцию.
Приводить примеры и дальше нет необходимости. Духовные и политические лидеры мусульманских общин по всему миру восприняли приведенную папой цитату как оскорбление своих религиозных чувств, при этом, как отмечали некоторые, намеренное. Папе посоветовали и получше ознакомиться с учением пророка, и даже принять ислам (отличился старший сын ливийского лидера Муамара Каддафи).
За последнюю неделю Ватикан был вынужден неоднократно пояснять свою позицию, объясняя, что Папу не так поняли. Сам Понтифик в воскресном обращении к верующем выразил сожаление, что его речь была неправильно понята. "Я живейшим образом сожалею о реакции на мое выступление, которое мусульмане сочли оскорбительным. На самом деле это была всего лишь цитата из средневекового текста, и она никоим образом не отражает моей собственной позиции", - сказал он. 20 сентября Бенедикт XVI повторно выразил сожаление, отметив, что его речь была, скорее, приглашением к диалогу и не преследовала цели кого-либо обидеть.
Что ж, если это так, то диалога не получилось. Содержательного ответа на вопрос, адресованный "ученому персу", не прозвучало - по крайней мере, публично. А ведь каких-нибудь пять-шесть веков назад он был возможен...
Переводя Папу
Помимо собственно реакции мусульман на речь Папы, интересно отношение к конфликту светских СМИ. "Зачем цитировать кого-то, чьи мысли ты не разделяешь?" - задаются вопросом те, кто считает цитирование Папой византийского императора "неосторожным". Кроме того, как указывают наблюдатели, раз уж Понтифик решил проиллюстрировать свою мысль о религиозном насилии примером из истории, зачем было выбирать историю ислама, а не обратиться, например, к опыту самой Католической церкви? Так было бы корректнее.
При этом многие из западных и отечественных журналистов, высказывающих подобные мысли, признают, что реакция мусульманского мира была "неадекватной". И тем не менее: Папе, как пастырю миллионов верующих, следовало бы быть более "дипломатичным", более "толерантным". Многие даже называют приведенную цитату "оговоркой" и связывают ее с происходящими в Ватикане "кадровыми перестановками". Общее же настроение большинства публикаций можно выразить так: "Мне не очень нравится реакция мусульман, но Папе, безусловно, надо более внимательно относиться к чувствам верующих". Кое-где звучали даже комментарии, что вся эта история будет Ватикану "уроком".
Но нуждается ли Папа в наших оправданиях? Вряд ли цитата из беседы грека и перса попала в выступление по недосмотру, говорят эксперты. Бенедикт XVI - опытный богослов, да и речь в университете очевидно не была импровизацией. Показательно, что сам Понтифик в прямом смысле этого слова не принес извинений, выразив лишь сожаление в связи с вызванной его словами реакций.
Причем даже эти объяснения многими были сочтены излишними. "У Папы нет необходимости пояснять, что он имел в виду", - недоумевали многие присутствовавшие на воскресной проповеди в Риме. "Хватит извинений!" - под таким заголовком вышли некоторые СМИ.
Конечно, затрагивая проблему насилия в религии, Папа приводит в качестве примера убеждения мусульманина, не упоминая преступлений, совершенных Католической или Православной Церквами. Возможно, действительно было бы более корректно упомянуть о них в "баварской речи". Но нет ли в таком подборе цитаты стремления обратить внимание на совершенно конкретные проблемы? И всегда ли корректность возможна в пастырском слове - хотя бы и произнесенном с профессорской кафедры?
Но разберемся, из-за чего же разразился скандал.
Что же сказал Папа?
"Регенсбургскую речь" сложно назвать экстремистской. Здесь, как говорят филологи, надо смотреть контекст.
Обращаясь к спору об истинности христианства и ислама (записанному императором, по всей видимости, уже после беседы с персом), папа поясняет, что хотел бы затронуть лишь один, "довольно маргинальный в структуре всего диалога", аргумент, очаровавший его в контексте темы "веры и разума", чтобы использовать его "в качестве отправного пункта своих размышлений на эту тему".
"...Император затрагивает тему джихада, священной войны, - пересказывает Папа. - Император, конечно, знал, что в суре 2, 256 говорится: "Нет принуждения в религии". Как считают эксперты, это одна из сур раннего периода, когда сам Мохаммед не имел еще власти и подвергался преследованиям. Но, естественно, император знал также и о наставлениях, развитых впоследствии и закрепленных в Коране, о священной войне. Не входя в особые детали, такие, как разница обхождения между обладающими "Книгой" и "неверными", он удивительно грубо - что нас поражает - и без обиняков обращает к своему собеседнику главный вопрос о связи между религией и насилием вообще, говоря: "Хорошо, покажи мне, что нового принес Мохаммед, и ты найдешь там только нечто злое и бесчеловечное, такое, как его приказ распространять мечом веру, которую он проповедовал". Император, выразившись столь бесцеремонно, затем подробно разъясняет причины, по которым распространение веры путем насилия является неразумным. Насилие противоречит природе Бога и природе души. "Богу не нравится кровь - говорит он, - и тот, кто действует без разума, ("synе logo"), тот противоречит природе Бога. Вера есть плод души, а не тела. Кто, то есть, желает привести кого-то к вере, нуждается в способности хорошо говорить и правильно мыслить, а не в умении творить насилие и угрожать... Чтобы убедить благоразумную душу, вовсе нет необходимости применять ни руки, ни оружия, ни любого другого средства, которым можно грозить человеку смертью...", - сказал он.
Папа продолжает: "Решающим утверждением в этой аргументации против обращения в веру силой является: неразумное деяние претит природе Бога. Издатель (диалога - ред.) Theodore Khoury комментирует: для императора, византийца, воспитанного на греческой философии, это утверждение очевидно. Для мусульманского же учения, напротив, Бог абсолютно трансцендентен. Его воля не связана ни с одной из наших категорий, вероятно, даже с категорией разумности. В этом контексте Khoury цитирует произведение известного французского исламиста Р. Арналдеса, который отмечает, что Ибн Хацн доходит до того, что заявляет, что Бог, якобы, не связан даже со Своим словом, и ничто не обязывает Его открыть нам истину. Что, будь Его воля, человек практиковал бы даже идолопоклонничество. Здесь в понимании Бога, и, следовательно, в конкретном осуществлении религии, проявляет себя дилемма, которая сегодня бросает нам прямой вызов..."
Далее Папа развивает приводившуюся выше мысль о том, что "действие против разума противоречит природе Бога". По словам Бенедикта ХVI, христианство стало результатом "встречи между библейским посланием и греческой мыслью", и встреча эта, по его словам, не была случайностью. Как отмечает Понтифик, встреча это осуществилась, в частности, в греческом переводе Ветхого Завета. "В сущности, речь здесь идет о встрече между верой и разумом, между подлинным просвещением и религией. Исходя действительно из глубокой природы христианской веры и одновременно из природы греческой мысли, сплавленной отныне с верой, Мануил II мог сказать: действовать без логоса противоречит природе Бога".
В конце своего выступления Бенедикт ХVI возвращается к теме подлинного просвещения (речь-то в университете читалась!) - и к беседе императора с персом. "«Действовать вопреки разуму, действовать без логоса противоречит природе Бога», - сказал персидскому собеседнику Мануил II, исходя из своего - христианского - образа Бога. Именно к этому великому логосу, к широте разума призываем мы наших собеседников в диалоге культур", - заключает глава Католической церкви.
Разыскивается "ученый перс"
Интересно, что в "цитатном скандале" многие СМИ сражу же встали на сторону главы Католической Церкви - даже не столько потому, что разделяют его взгляды о христианской идентичности Европы, сколько потому, что возможность мирного сосуществования с "другими" с Востока в рамках светского либерального государства, рассматривавшегося некогда как панацея от любого рода религиозных столкновений, стала довольно расплывчатой после преследований Рушди, убийства Тео Ван Гога, погромов из-за опубликованных в датской газете карикатур...
"Такую же волну протестов вызвала прошлой зимой публикация карикатур на пророка Мухаммеда в одной из датских газет. Тогда тоже приносились извинения - впрочем, слышать их от датского премьера было не так удивительно, как из уст Бенедикта. Ведь никто, наверно, не припомнит, чтобы любой Папа Римский, даже Иоанн Павел II... когда-либо в столь недвусмысленных выражениях извинялся, например, за Инквизицию, осуждение Галилея и уж тем более за какие-то слова из выступления перед научной аудиторией в небольшом немецком городе", - отмечает колумнист "The Washington Post" Энн Аппельбаум.
"Если папа не волен говорить вещи, неприятные магометанам, то кто волен?", - задается вопросом обозреватель "Известий" Максим Соколов.
Известный журналист Дэниэл Пайпс выражается еще резче: "У мусульманских беспорядков есть цель: запретить критику ислама христианами и, таким образом, ввести на Западе нормы шариата".
Конечно, заявления ХАМАС или какой-то военизированной исламистской группировки не могут рассматриваться как отражение всего спектра мнений внутри ислама. Но если это так, и физическое насилие не имеет отношения к истинно понятому исламу, то почему любое высказывание об этой религии, не разделяемое мусульманами, вызывает силовую реакцию? Таким вопросом задаются многие, и пока что это вопрос, а не утверждение - одно из тех вопросительных предложений, которые принято озвучивать во время диалога.
"Мусульманские интеллектуалы считают, что агрессия - это некая чужеродная примесь. И я рад бы так считать. Но тогда покажите, как эту примесь можно выплавить оттуда. А пока же мы сталкиваемся с реальной амальгамой национальных традиций, социального примитивизма, исторически понятной озлобленности и личной невежественности. И эта амальгама сознательно базирует себя на Коране, на определенной традиции прочтения Корана", - писал в феврале этого года профессор Московской духовной академии диакон Андрей Кураев.
Пока же, как справедливо заметил настоятель храма Мч. Татианы, протоиерей Максим Козлов, "исламисты, выступающие против приведенной цитаты папой о пророке Мохаммеде, сами нагляднейшим образом ее иллюстрируют - желая насилием добиться уважения к себе. Как будто угрожая жизни или потрясая возможными терактами, можно заставить полюбить своего Бога или воспитать уважение к своей вере".
Пастырь или дипломат?
Не стоит, наверное, останавливаться на том, что если выполнять все требования политкорректности, любой мало-мальски внятный дискурс становится невозможным: количество оговорок просто "заглушит" выражаемую мысль. Лес исчезнет за деревьями.
Однако в данном случае есть и еще одно соображение, которое следует учесть тем, кто учит главу Римско-католической церкви политкорректности. А именно то, что Папа, вообще говоря, не открыл Америки, заявив о том, что представление о Боге в исламе не соответствует христианскому учению о Боге. Странно на него за это обижаться.
"Аксиоматика мировых религий несовместима, - поясняет РИА Новости главный редактор журнала "Фома", член общественного экспертного совета при Комиссии Мосгордумы по межнациональным и межконфессиональным отношениям Владимир Легойда. - Надо понимать, что богословский диалог невозможен, если целью его является объединение. Единственно возможная цель - прояснение позиций". Достижение понимания, необходимого для того, чтобы в богословских спорах воздерживаться от физической силы и эффективно сотрудничать в социальной сфере, продолжает он.
Легойда напоминает слова отечественного религиозного философа и историка Льва Карсавина: "Религиозная терпимость не может довести до признания одинаковой ценности всех, даже противоположных религиозных учений. Тогда она стала бы из религиозной терпимости нерелигиозным равнодушием. О догматически-теоретической веротерпимости говорить совершенно бессмысленно".
О невозможности понять веру другого человека в свете "тусклого фонаря конфессионализма" говорил и виднейший исследователь эллинизма (о котором, кстати, так много говорится в речи Папы) Фаддей Зелинский. "...Я мог отдаваться религиозному чувству и испытывать религиозный подъем даже в турецкой тюрбе; но зато никогда не удавалось мне познавать ни того, ни другого в вольнодумческом крематории", - признается он во вступлении к "Религии эллинизма". И продолжает: "По долгу объективности я должен стараться быть понятным каждому интеллигентному человеку, будь он атеистом или верующим; но суть предмета такова, что первый поймет меня только умом, а второй - и умом, и сердцем".
Не о таком ли просвещении - и понимании - говорит и Бенедикт XVI? Его оппоненты в мусульманском мире, взывающие к ложно понято толерантности, в данном случае парадоксальным образом оказываются "либеральнее" самых закоренелых либералов, табуирующих любое публичное оценочное высказывание на религиозную тему. "Это событие, что Бенедикт XVI и Ватиканская администрация, давшие, конечно же, те или иные пояснения, комментарии и прочее, отказались напрямую извиниться, а в сущности признать Мохаммеда пророком подлинной богооткровенной религии, которого мы, христиане, должны почитать и уважать. Сделано то, о чем каждый, сознательно исповедующий себя христианином, не может не порадоваться, то, что дает нам очень большую надежду: от дурного, фальшивого, лицемерного и неискреннего экуменизма минувших десятилетий мы переходим к тому экуменизму, о котором в свое время в темпелтоновской речи говорил Александр Исаевич Солженицын по ту сторону барьера от злодеев", - замечает по этому поводу о. Максим.
Возможно, у многих мусульманских духовных лидеров "баварская речь" вызвала болезненную реакцию: сложно было ожидать, что они отдали бы должное Папе, проявившему, кстати, максимальную деликатность, обращаясь к одной из наиболее сложных проблем межрелигиозного общения. Но и назвать "диалогом" общение сторон, каждая из которых отказывается замечать инаковость другой, мягко говоря, сложно.
Ольга Сухова, ДИП РИА Новости
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
