Андрей Колесников, политический обозреватель РИА Новости.
Согласно последним опросам общественного мнения во Франции, Сеголен Руаяль, политик-социалист и глава региона Пуату-Шарант, постепенно становится основным претендентом на пост президента Франции. Разумеется, ее конкурентная борьба с правым кандидатом Николя Саркози обещает быть весьма непростой и острой, но ее шансы на победу весьма высоки. Во Франции заговорили о «феномене Сеголен». Есть основания полагать, что ее популярность связана не столько с социалистическими взглядами и большей, чем у других коллег по партии, включая гражданского мужа Франсуа Олланда, харизмой, а с тем, что она - женщина.
Она - другая, не похожая на надоевших мужчин, каких бы взглядов они не придерживались. И не случайно эта представительница «левой буржуазии», мать четверых детей, бывший министр, в свои «немного за 50» вошла в рейтинг десяти самых сексуальных женщин мира, составленный журналом FHM.
Гендерные различия становятся важным электоральным конкурентным преимуществом. «Второй пол» (формула Симоны де Бовуар) идет на смену первому в самом мужском из всех возможных публичных занятий - в политике. Во Франции - «феномен Сеголен», в США растет популярность Хиллари Клинтон и Кондолизы Райс. Что уж говорить об Ангеле Меркель, одном из самых влиятельных мировых политиков. А что в России? Возможно ли появление в стране, где политика - дело грубоватых мужчин, своей, русской Сеголен Руаяль?
Женщина может стать президентом России, считают 54% респондентов Фонда «Общественное мнение» (ФОМ). В нынешнем публичном политическом поле России, если говорить всерьез, существуют всего две женщины. Это губернатор Санкт-Петербурга, бывший социальный вице-премьер Валентина Матвиенко и правый политик, экс-министр малого бизнеса Ирина Хакамада. Все остальные персонажи вроде вице-спикера Госдумы Любови Слиски и главы правозащитной комиссии при президенте Эллы Памфиловой не слишком электорально привлекательны. Одна олицетворяет собой тип советской женщины-активистки с деловой интонацией и «халой» на голове. Пик популярности другой прошел в конце 1980-х, во времена перестройки. Есть еще абсолютно новый тип политика-молодежного лидера, и этому образу в большей или меньшей степени соответствует, например, Мария Гайдар, дочь архитектора российских рыночных реформ Егора Гайдара. Но пока не вполне ясно, какого уровня может достичь популярность лидера-неформала, существующего больше в сети или на площадных митингах и перфомансах.
С Валентиной Матвиенко все серьезно. За ней - административный ресурс, в свое время позволивший стать губернатором второго по значению города России. О степени эффективности ее деятельности не посту городского головы говорить сложно. Типологически она, скорее, относится к образу советской женщины-общественницы «в борьбе за мир, права матери и ребенка», но других заметных политиков-выходцев из «второго пола» и одобряемых властью, нет.
Ирина Хакамада обладает меньшим рейтингом доверия - 1% против 4% Валентины Матвиенко. Но зато у нее высокий - на уровне тех же 4% - рейтинг в Москве. (По данным ВЦИОМа, Левада-Центра и ФОМа.) Ее образ складывается из нескольких элементов - абсолютно несоветская self-made woman, достаточно внятный либеральный политик, предприниматель, чиновник, светская львица. При этом она единственный из либеральных оппозиционных политиков, вышедших из 1990-х годов, у которого сохраняются мало-мальские рейтинги доверия и даже электоральный рейтинг (на уровне 1%). На предыдущих президентских выборах она набрала 3,8% голосов избирателей. И если бы у Ирины Хакамады был административный ресурс, деньги на раскрутку, а ее имидж в меньшей степени ассоциировался бы со светской хроникой и в большей - с реальной политикой, она имела бы высокие шансы на успешную конкурентную борьбу за самый высокий пост.
Но, разумеется, поддерживать Ирину Хакамаду «сверху» никто не будет, а вот о Валентине Матвиенко в последнее время стали говорить как о «теневом», но на самом деле главном кандидате от власти на пост президента страны.
Разговоры об этом шли в 2003 году, когда ее кампанию по выборам на должность губернатора многие расценивали как репетицию кампании президентской. Но вскоре все об этом напрочь забыли. Теперь вспомнили - и не случайно. Несмотря на то, что в России гендерный фактор нельзя считать объективным преимуществом кандидата - не та политическая культура в России и не та политическая традиция, пол Матвиенко в соединении с административным ресурсом может сослужить ей добрую службу. Российского массового избирателя все меньше волнует содержание программ кандидатов и во все возрастающей степени - его образ и личная харизма. Наступательная деловая женщина с опытом управленческой работы, в меру «советская», в меру современная, может быть позитивно воспринята избирателем - безотносительно к тому, что она там говорит о политике и экономике.
Такова модель для сборки «русской Сеголен Руаяль». Очень не похожая на свой французский прототип. Во всяком случае, в десятку самых сексуальных женщин мира лидеру российской женской политической гонки не войти. Да в России это и не особо надо. Здесь ценятся иные качества. В России, согласно завету русского поэта-классика, женщине нужно уметь остановить на ходу коня и войти в горящую избу. Иные гендерные свойства востребованы в меньшей степени. Во всяком случае, пока.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
