Петр Романов
Великий князь Александр Николаевич - будущий российский император Александр II («Освободитель»), родившийся в Москве 17 апреля 1818 года, свой первый орден Черного Орла получил от прусского дедушки Фридриха-Вильгельма III еще до крещения. Пруссия и Россия праздновали рождение Великого Князя одинаково радостно. Узнав о событии, в Москву сразу же поспешили и Александр I, и прусский монарх. Кстати, и позже в юношеские годы чин полковника Великий Князь сначала получил в прусской армии, а затем только уже в русской. В Берлине о своем близком родстве с царской семьей всегда помнили, а если надо было (для Пруссии), то и напоминали.
В декабре 1825 года в разгар мятежа декабристов семилетнего мальчика специальным манифестом объявили наследником престола. О чем думал тогда цесаревич, не знает никто, свидетели лишь отметили: «Дитя много плакало».
Среди учителей цесаревича, как обычно, преобладают люди с иностранными фамилиями: воспитатель капитан Мердер, надзиратель (он же учитель французского) - «уроженец Швейцарии Жилль», учитель немецкого языка - Шамбо, английского - Альфри, арифметики - академик Коллинс, естественную историю преподавал академик Триниус, химию - Кеммерер, всеобщую историю - Линман, чистописанию учил Рейнгольдт, фехтованию - Сивербрик, танцам - Огюст, фортификации - Христиани, артиллерии - Вессель, военной истории - полковник Веймарн и так далее.
Возглавлял весь этот многочисленный штат иностранных либо обрусевших педагогов тем не менее сугубо русский человек - поэт Василий Жуковский. Именно он составил, а главное, затем и реализовал на практике, подробнейший план многолетнего обучения наследника престола - невиданный ранее в русской истории педагогический проект.
Нужно отдать должное и Николаю I. Прекрасно осознавая, как мало сам он был подготовлен к роли российского самодержца, Николай сделал все возможное, чтобы достойным трона оказался его наследник. И дело не только в том, что император нашел в лице Жуковского идеального воспитателя для своего сына. Есть немало доказательств тому, что Николай Павлович и сам от природы был неплохим педагогом. Об этом свидетельствует следующий эпизод, рассказанный историком Татищевым: «Отсутствие всякой пышности и этикета в обстановке наследника крайне удивило чрезвычайного французского посла маршала Мармона. Но едва ли не больше поразил его ответ императора Николая на просьбу его представиться наследнику. «Вы, значит, хотите вскружить ему голову? - сказал государь. - Какой прекрасный повод к тому, чтобы возгордиться этому мальчугану, если бы стал выражать ему почтение генерал, командовавший армиями? Я тронут вашим желанием его видеть, и вы будете иметь возможность удовлетворить его, когда поедете в Царское Село. Там вы встретитесь с моими детьми. Вы посмотрите на них и поговорите с ними; но церемониальное представление было бы непристойностью. Я хочу воспитать в моем сыне человека, прежде чем сделать из него государя».
В этом император полностью сходился с Жуковским. Расхождения, и немалые, проявились в другом. Николай Павлович приоритетным для сына считал военное образование, без которого наследник, по его мнению, не мог стать полноценным русским императором. Именно за этим направлением в образовании сына Николай I следил особенно пристально, обращая внимание педагогов на то, чтобы Александр не увлекался парадной стороной военного дела, а прежде всего преуспевал в военных науках. Жуковский, напротив, считал военное образование для русского государя отнюдь не главным.
Не находя здесь взаимопонимания с императором, поэт апеллировал к императрице. В одном из своих писем воспитатель пишет: «Должен ли он быть только воином, действовать единственно в сжатом горизонте генерала? Когда же будут у нас законодатели? Когда будут смотреть с уважением на истинные нужды народа, на законы, просвещение, нравственность? Государыня, простите мои восклицания, но страсть к военному ремеслу стеснит его душу; он привыкнет видеть в народе только полк, в отечестве - казарму».
«План обучения», составленный Жуковским и принятый императорской четой, свидетельствует, что поэт сумел настоять на своем. Это был план подготовки государственного мужа, а уж затем и военного. Воспитание и обучение наследника престола подразделялось на три периода: отрочества, юности и первых лет молодости. Наследнику престола предстояло провести за партой немало времени, усевшись за нее восьмилетним ребенком и покинув класс уже двадцатилетним юношей. Программа предусматривала изучение широчайшего круга вопросов и одновременно предполагала изучение всех предметов без какой-либо спешки, подробно и тщательно.
«Надобно читать мало, в порядке, одно полезное, - утверждал Жуковский, - нет ничего вреднее привычки читать все что ни попадет в руки. Это приводит в беспорядок идеи и портит вкус. Для детей написано множество книг. Есть много хорошего на немецком, английском и французском языках, но почти нет ничего на русском. Почитаю необходимым сделать строгий выбор из сего множества материалов; многое перевести на русский, нужное написать по-русски, все привести в порядок, сообразуясь с планом учения, и таким образом составить избранную библиотеку детского чтения для первого периода».
Уже из этого краткого, но дотошного анализа мировой детской литературы можно понять педагогическую методику Жуковского. Скептически относясь к образованию Петра Великого, Жуковский не отвергал, однако, полезный педагогический опыт и из его жизни. Он, например, предлагал царю создать для маленького Александра точно такой же потешный полк, что был в детстве у Петра. Единственное, на чем настаивал воспитатель, это чтобы все военные потехи происходили только во время каникул и не мешали другим урокам.
По желанию царя вместе с наследником престола курс обучения проходили еще два его сверстника: граф Иосиф Виельгорский и Александр Паткуль. Относились преподаватели к ученикам подчеркнуто одинаково, со всех троих требовали в равной степени. Каждое полугодие проходил строгий экзамен, где нередко присутствовали император или императрица. Наследник престола своих педагогов обычно радовал, хотя, судя по некоторым свидетельствам, лучшим из троицы не был. Во всяком случае, однажды, отвечая на комплимент со стороны императора, Жуковский заметил: «Я вижу сам, что экзамен был хорош, но по рапортам, которые ваше величество получать изволили, вы могли видеть, что из числа двадцати шести недель у Великого Князя было отличных всего две за учение и поведение, у Виельгорского - пять, а у Паткуля - одна. Это доказывает, что эти господа, как в учении, так и в поведении, имеют мало настойчивости».
Требовательность к ученикам была столь высокой, что мальчик, ощущая лежащую на нем особую ответственность, не раз признавался своим воспитателям, «что он не желал бы родиться Великим Князем». Выручало только то, что, согласно планам Жуковского, обучение шло не спеша. Для примера скажем, что ко дню совершеннолетия наследник престола по русской истории прошел только период до воцарения дома Романовых. Точно так же медленно, но тщательно готовили будущего реформатора и по другим предметам.
Мечта Жуковского воспитать из наследника престола не военного, а законодателя начала обретать реальные очертания в 1835 году, когда лекции стал читать сам Сперанский. Цикл лекций, а он продлился до 1837 года, назывался скромно «Беседы о законах», но можно с уверенностью сказать, что именно эти неторопливые «беседы» умудренного жизненным опытом законодателя с цесаревичем во многом сформировали взгляды будущего царя-освободителя.
По замыслу Жуковского, именно со Сперанского должна была начаться для наследника фаза, так сказать, высшего образования. В следующем году Александра стали знакомить с современным состоянием русских финансов (беседы вел министр финансов граф Капкрин), с высшей стратегией и военной политикой (эти вопросы освещал бывший начальник штаба маршала Нея - авторитетный военный специалист барон Жомини) и с внешней политикой России (в секреты дипломатии наследника посвящал старший советник министерства иностранных дел барон Бруннов).
В своем всеобъемлющем плане обучения Василий Жуковский предусмотрел для воспитанника и два обязательных путешествия. Сначала по России, чтобы будущий государь познакомился со своим хозяйством и подданными, а затем и в Европу, чтобы мир посмотреть. Поездка по России получилась не только ознакомительной, но и отчасти рабочей. Первым из царского рода Александр, например, посетил Сибирь, где способствовал смягчению положения заключенных. Побывал наследник и в «горячей точке» империи - на Кавказе. Будучи в Чечне, Великий Князь участвовал в боевом столкновении с горцами, за что был заслуженно награжден Георгиевским крестом 4-й степени.
Заграничный маршрут, тщательно составленный для цесаревича, включал почти все западноевропейские страны. Первые свои шаги в Европе 20-летний великий князь сделал под присмотром отца (они вместе посетили Швецию), а затем Александр был предоставлен себе. В ходе этой поездки наследник не только посмотрел Европу и показал Европе себя, но даже сумел самостоятельно (дело в царской семье редкое) подыскать жену - дочь великого герцога Людвига Гессен-Дармштадтского. По прибытии в Россию, как и все женщины, входившие в царский дом, принцесса приняла православие и поменяла свое сложное иностранное имя Максимилианы-Вильгельмины-Августы-Софии-Марии на простое русское, став Марией Александровной.
Премудрости государственного управления, как и книжные науки, наследник осваивал, не торопясь, шаг за шагом. Когда в 1838 году Николаю I предложили включить сына в Государственный Совет, император согласился, но предоставлять новому члену совета право голоса счел преждевременным. То же касалось и заседаний Кабинета министров. Лишь спустя некоторое время Александру разрешили не только слушать, но и высказывать свое мнение на совещаниях.
Начиная с 1842 года, нагрузка на наследника неуклонно возрастает: теперь он уже полноправно заседает не только в Государственном Совете и Кабинете министров, но и в самых разных правительственных комиссиях и комитетах. В финансовом и кавказском комитетах наследник работает в качестве рядового члена, зато одновременно возглавляет ряд секретных комитетов по крестьянской реформе и руководит комитетом по строительству железной дороги Петербург - Москва. Осенью 1842 года, отправляясь в инспекционную поездку по южной и западной России, царь впервые оставляет на хозяйстве сына. Согласно распоряжению императора, наследник теперь уже полностью отвечает за «решение дел Комитета гг. Министров и Государственного Совета, равно как по всем министерствам и главным управлениям отдельными частями».
В 1851 году Великий Князь принимает первое судьбоносное для России решение. Разбирая спор, возникший в кругу правительственных чиновников относительно необходимости освоения Приамурского края, цесаревич решительно принимает сторону тех, кто считает необходимым прочно закрепиться в этом регионе. Именно с решения Александра Николаевича начинается активное заселение русскими Приамурья.
Ни ранее, ни позднее не было в истории России человека, которого столь тщательно готовили бы к исполнению высшей государственной должности. К моменту смерти Николая I наследник имел уже не только фундаментальное образование, но и немалый опыт практической работы. Александр уже умел принимать самостоятельные и ответственные решения, сам вел дела секретных комитетов, обсуждавших вопрос отмены крепостного права, немало поездил по России и Европе, наконец, даже побывал под огнем.
Во времена Екатерины II русские масоны мечтали создать для наследника русского престола своего рода образовательный инкубатор, из которого бы вышел царь-реформатор. С Павлом эта затея тогда не удалась, не позволила императрица, да и материал для работы оказался не очень качественным. Теперь эту давнюю масонскую мечту в полном объеме осуществил Жуковский. Правда, Александр, как и Павел, также оказался далеко не идеальным материалом для эксперимента. По своему темпераменту и характеру наследник мало напоминал неистового, но в то же время волевого и непоколебимого Петра Великого, но воспитание сумело извлечь максимум из того, что было предоставлено природой.
Так что, отдавая должное великому Александру-Освободителю, стоит вспомнить и о его главном воспитателе - Жуковском. Как, впрочем, и о педагогических талантах Николая I.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
