Имя Парвуса, как специалистам, так и людям, всерьез интересующимся отечественной историей, конечно, известно, но, если говорить о более широкой аудитории, то вряд ли. Между тем, этот человек сыграл в нашей общей судьбе одну из ключевых ролей. Международный авантюрист, шпион, коммерсант, социалист и публицист - одессит Израиль Лазаревич Гельфанд, он же Александр Парвус, обладал редчайшим даром - делать революцию одновременно эффектно и комфортно. Парвус, подходивший к революционной борьбе, как к бизнесу, ни для кого не был по-настоящему своим, зато сумел стать всем полезным, поэтому легко входил в любые двери. И революционера-подпольщика, и германского дипломата, и сотрудника спецслужб.
У одессита был острый взгляд на окружающий мир, а главное кипучая энергия и предприимчивость первопроходца. В советские времена рассуждать об этом было неуместно, но, по правде говоря, г-н Парвус очень многое предсказал и сделал раньше Ленина. Если бы слава распределялась по справедливости, то в Советском Союзе, наряду с бесчисленными улицами, проспектами и памятниками Ленину, должен был бы, конечно, существовать хотя бы переулок и бронзовый бюст Израиля Лазаревича.
В своих блестящих статьях в Германии, куда он перебрался из России, Парвус еще в XIX веке первым начал борьбу за 8-часовой рабочий день и провозгласил всеобщую стачку, как основной метод борьбы невооруженного пролетариата. Ему же принадлежит идея создать и направлять из-за границы в Россию подпольную газету «Искра». После начала русско-японской войны (которую Ленин поначалу недоучел, как и февральскую революцию) Парвус раньше всех социалистов заявил, что крупнейшие промышленные страны идут к мировой войне, следовательно, грядет мировая революция. Пролетарию, ставшему волей судьбы солдатом, надо лишь не выпускать оружие из рук и превратить империалистическую войну в войну гражданскую.
Эти и другие выводы одессита, уже как заимствование, легли затем в основу многих ленинских работ. Наконец, не Ленин, а Парвус с Троцким, нелегально пробравшись в Петербург, возглавили русскую революцию 1905 года и создали прообраз всех будущих советов - питерский Совет Рабочих Депутатов. (Хронологически самым первым в истории является ивановский Совет, организованный местными текстильщиками, но по-настоящему боевым штабом революции, на который позже все русские максималисты и ориентировались, стал троцкистско-парвусский питерский Совет.)
Кстати, в этот период и Троцкий зачерпнул из идейного колодца одессита, именно у Парвуса были заимствованы все основные положения известной «перманентной революции». Косвенное признание содержится, например, в таком высказывании Троцкого: «Вместе с Парвусом... мы отстаивали ту мысль, что русская революция является прологом социально-революционной эпохи в развитии Европы; что русская революция не может быть доведена до конца ни сотрудничеством с либеральной буржуазией, ни его союзом с революционным крестьянством; что она может победить лишь как составная часть революции европейского пролетариата». Примерно эти же идеи, только используя термин «непрерывная революция», проповедовал много позже, а именно в 1917 году и Ленин, вернувшись из Швейцарии.
Наконец, все тот же Парвус, а он отлично знал теневую сторону революционного дела в России, одним из первых предсказал и грехопадение ленинизма. Парвус открыто заявил, что большевики, взяв власть в свои руки, сначала безжалостно покончат с политическими противниками и независимыми профсоюзами, а затем начнут истреблять и всех остальных. Сам Владимир Ильич с бывшим одесситом то тесно контактировал и даже кормился за его счет, то от него отмежевывался и клеймил, как мошенника и идеологического противника.
Выходец из бедной одесской семьи ремесленников, Парвус стал крупным капиталистом, но считал своим учителем Маркса. Будучи евреем, он не очень жаловал еврейских социалистов, зато тесно общался с русскими и немецкими революционерами. Родившись в России, он предпочел эмигрировать и стать немцем, при этом, уехав, все время влезал в российские политические дела. Он изменил своему социальному классу, изменил национальности, изменил Родине, предпочитая работать на германского императора против русского царя. Самым крупным бизнесом в его жизни стала организация революции в России с помощью Германии.
Первая мировая война дала новый импульс догадке о близости русской революции и Парвус начал энергично действовать в этом направлении, всеми возможными силами сближая русских максималистов, а именно ленинцев, с германскими властями. Как яркий публицист социалистического толка, как один из активнейших участников, наряду с Троцким, первой русской революции (тогда он действовал по паспорту австрийца Карла Ваверка) и как бывший ссыльный Туруханского края, куда, впрочем, он не доехал, сбежав по дороге, Парвус легко входил в контакт с русской революционной эмиграцией. А, как старый помощник германских спецслужб - среди прочего Парвус нелегально поставлял русское оружие в дружественную Берлину Турцию - не менее легко контактировал с немецкой разведкой.
(Справедливости ради заметим, что деньги Парвус делал на всем, в том числе и на русской культуре. Это ему пришла в голову мысль вывезти в Европу Горького с пьесой «На дне». Только в Берлине постановку дали больше пятисот раз, а затем еще долго крутили в провинции. Так что, и здесь на талантливого бизнесмена пролился настоящий золотой дождь).
Немецкие левые в своем большинстве были Парвусом очарованы, особенно революционные дамы. Любопытную характеристику дает одесситу Клара Цеткин: «Он был человеком необычайно живым и мог производить на людей впечатление. Он блистал умом, легко избавлялся от старого, традиционного и оказывал чарующее действие на трезвый ум Каутского. Он легко обзаводился друзьями и так же легко без сожаления расставался с ними. Он любил красивую жизнь и пользовался успехом у прекрасного пола. Имея склонность к авантюрам, он без страха решался на любой запланированный риск. Разумеется, его страсть к богатству, ставшая основным увлечением, затмила все остальное. Мне кажется, Троцкий был прав, считая Парвуса выдающимся марксистом, но в нем всегда было что-то ненадежное и непостоянное».
Судя по факсимильным документам, представленным в книге «Купленная революция. Тайное дело Парвуса» немецкого исследователя Элизабет Хереш, германские власти оценили революционный бизнес-план для России одессита буквально сразу же. 9 марта 1915 года Парвус уже представляет министру иностранных дел Германии двадцатистраничный доклад о подготовке революции в России на германские деньги, чтобы вывести русских из битвы и привести к власти в стране радикалов, которые заключат с Берлином сепаратный мир. План предполагал все необходимое для дестабилизации ситуации в России, включая революционные выступления, террористические акты, агитацию, диверсии, манипуляции по обвалу курса рубля и т.д.
Операция Парвуса началась. Всего она стоила, с точки зрения автора бизнес-плана, 20 миллионов рублей. Документально подтверждено (распиской), что одессит получил в руки один миллион, однако, трудно себе представить, что опытный бизнесмен, потратив первые деньги, все остальное время использовал свой личный кошелек.
Сложнее оказалось наладить порванную связь с Лениным, с которым Парвус до раскола РСДРП на большевиков и меньшевиков был тесно связан. После раскола РСДРП одессит и здесь оказался на нейтральном поле, довольно долго и безуспешно, пытаясь склеить разбитую большевиками и меньшевиками чашку. Ленин помнил главный упрек Парвуса в том, что лидер большевиков хочет «опекать пролетариат партийным уставом, вместо того чтобы заставить массы думать и действовать самостоятельно». Тем не менее, ровно через десять лет после разрыва в 1905 году, Парвус и Ленин встречаются вновь. Одессит подробно излагает свой грандиозный план, а затем завершает речь убийственным вопросом: «Вы хотите еще раз провалить революцию?», намекая на неудачу той первой попытки. Ленин не дает согласия. Правда, не говорит и «нет», а, значит, шансы на успех остаются.
Пока Ленин думает, Парвус действует самостоятельно через своих людей, оправдывая полученные в Берлине суммы. В мае 1915 года Ленин возобновляет контакт с Парвусом уже по собственной инициативе. Посредник - Яков Фюрстенберг (он же польский большевик - Яков Ганецкий), который уже выполнял ранее ряд деликатных поручений лидера большевиков, и к тому же хороший знакомый Парвуса, он однажды вытащил Фюрстенберга из датской тюрьмы, заплатив за него залог. Взаимопонимание между Лениным и Парвусом, а, следовательно, Лениным и германскими властями достигнуто примерно в сентябре 1915 года.
По Парвусу днем «Х», т.е., днем начала революционных событий в России должно было стать 22 января 1916 года. По дореволюционному старому календарю это 9 января - годовщина «кровавого воскресенья» - расстрела мирной демонстрации у Зимнего дворца в 1905 году. В назначенный срок одессит выполняет свое обещание и поджигает фитиль - в этот день 45 тысяч рабочих выходят на забастовку в Петрограде в память о «кровавом воскресенье». Еще 10 тысяч начинают бастовать на юге страны в Николаеве, требуя повышения заработной платы. Полиция чувствует неладное: уж слишком нереальны и высоки требования рабочих, слишком долго рабочие держатся. Они еще не знают, что обе акции оплачены Парвусом - каждый день забастовки стоит немцам полторы марки на человека в день. Бизнесмен от революции, кажется, сделал все, что мог, но огонь не перебросился, как он рассчитывал, на другие фабрики и заводы, а цифра забастовщиков не достигла 100 тысяч человек, как было согласовано с немцами. Страна до взрыва еще не дозрела. Но Парвус ошибся всего на год: январь 1916 - февраль 1917.
В Берлине разочарование, а потому финансирование временно урезается. В ответ Парвус, чтобы доказать свою лояльность, подает прошение о предоставлении ему германского гражданства. Вчерашний одессит становится пруссаком, паспорт ему выдан именно прусский. Он проиграл, снова выиграл и теперь ждет удобного момента, чтобы реанимировать операцию. На него и на Ленина работает война и все более обостряющаяся (кстати, и без немецких марок) ситуация в России. Так и приходит Февраль 1917 года, сразу же ожививший и германский МИД, и Парвуса, и Ленина.
Уже 2 марта по просьбе Парвуса германское правительство направляет в свое стокгольмское представительство следующее указание № 7443 Германского имперского банка: «Вы сим извещаетесь, что из Финляндии будут поступать требования на денежные средства на пропаганду мира в России. Требования будут исходить от следующих лиц: Ленина, Зиновьева, Каменева, Троцкого, Суменсон, Козловского, Коллонтай, Сиверса или Меркалина. Для этих лиц открыты текущие счета в отделениях частных германских банков в Швеции, Норвегии и Швейцарии в соответствии с нашим приказом № 2754. Требования завизированные одним из упомянутых лиц, должны быть исполняемы без промедления».
В это же время начинается и предотъездная суета Ленина и германских властей. Февраль не то, что им нужно: требуется Октябрь. Ленин уже не сомневается. «Когда революция в опасности, - говорит он Луначарскому, мы не можем думать о каких-то предрассудках. Если германские капиталисты настолько глупы, чтобы доставить нас в Россию, то они роют себе тем самым могилу. Я принимаю предложение - я еду». Кстати, уместно вспомнить и историческую фразу, сказанную по поводу германской операции Черчиллем, о которой даже сегодня предпочитают в России не вспоминать: «Ленин перевезен в Россию, как палочка чумы».
Весь путь пломбированного вагона по дням запротоколирован в немецких архивах, Германия внимательнейшим образом следит за судьбой «пробирки с чумой». Когда у пассажиров вдруг возникает проблема с пересечением шведской границы, к решению вопроса подключается лично кайзер. Наконец, донесение германской агентуры в Берлин: Ленин прибыл и приступил к революционной работе.
А там уже и Октябрь. Бизнес-план Парвуса сработал.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
