Израильская контртеррористическая операция ставит в двусмысленное положение не только российскую власть, но и ее критиков.
Власть старается усидеть на двух стульях, осуждая неадекватные действия Израиля, но не безоговорочно, поскольку памятует о том, что точно так же действовала в контртеррористической войне с самопровозглашенной Ичкерией. Поскольку знает, что полумерами в войне с хорошо структурированной террористической организацией не обойтись.
Оппозиционеры либерального уклона, со своей стороны, оправдывают наступление на «Хезболлах». (Кто бы мне сказал: женщина это или все-таки мужчина - «Хезболлах»?). И тоже небезоговорочно, и даже не без ужаса - все-таки слишком много жертв среди мирного населения. Все-таки еще недавно за точно такие же действия они порицали «российскую военщину». Все-таки гибнут дети, беременные женщины, и колеблются краеугольные камни либеральной демократии.
То, что происходит сегодня на Ближнем Востоке, хотим мы того или нет, заставляет обернуться на старые споры в российском обществе и в международном сообществе о том: надо было воевать с Дудаевым (а затем и с Масхадовым) или не стоило с ними вязаться. И пусть бы все шло, как шло.
После Буденовска было еще не вполне ясно. Казалось, уступим Басаеву сейчас, а через час реваншируемся. Хасавьюрт был тоже уступкой, выбором меньшего зла. И тоже после того, как город Грозный со всем его мирным населением оказался в заложниках у мятежников.
Но после 11-го сентября все прогрессивное человечество с чувством глубокого удовлетворения наблюдало за тем, как Штаты забросали талибанский Афганистан бомбами.
После Ирака человечество снова усомнилось в пользе силовых решений. Потому резкие и, казалось бы, неадекватные действия «израильской военщины» повергли западную общественность в ступор.
А еще сравнительно недавно, в конце прошлого тысячелетия, она выступала по поводу бомбардировок Грозного с такими категорическими заявлениями: «Только преступник может серьезно рассматривать в качестве союзника в борьбе с разрушительным варварством государство , ведущее такую убийственную войну».
То были камушки в огород правительств США и других стран Запада, и, понятное дело, увесистый булыжник в адрес России. За ними следовали строгие указания: «Мы обязаны нетерпимо относиться к таким победам и с отвращением относиться к тем средствам, при помощи которых данные победы достигаются». Тут же следовал вопрос, который был сформулирован примерно следующим образом: «Только на минуту представьте себе общую реакцию, если бы Великобритания в конце XX века использовала мотив террористической угрозы для оправдания разрушительных действий в Ирландии?».
Вопрос был риторическим. Предполагалось, что нечто подобное невозможно в принципе для цивилизованного мира. Предполагалось, что с террористами можно договориться, если действовать с разбором, если их поделить на чистых и нечистых.
По ходу кровавого мюзикла "Норд-Ост" и после него от политических деятелей, отечественных и зарубежных, от журналистов, артистов, от прочих граждан стали в большом количестве поступать заявления, суть которых состояла в формуле: "Мы категорически осуждаем тех, кто захватил заложников, но...". Затем выставлялись резоны теракта, предлагались аргументы в его пользу, объяснялась его необходимость.
После штурма опять: "Мы глубоко скорбим по погибшим, мы не оправдываем террористов, но..." Дальше снова следовали суровые предупреждения, что если правительство не выполнит требования покойных террористов и оставшегося в живых Басаева, то страну ждут новые акции чеченских боевиков, которые начнут минировать школы, детские сады и ясли.
Ключевым в этих словесных построениях всегда служил ощетинившийся, как противотанковый еж, разъединительный союз "Но".
В одном из фильмов про Бонда был такой злодей вселенского масштаба доктор Но. Для смеха кинозрителей он шантажировал мир атомной бомбой. Комичный был персонаж.
И артист Ахмед Закаев много раз говорил, что он тоже не оправдывает теракты, но... И много раз пугал мир ядерной катастрофой, вдохновителем и организатором которой мог бы стать доктор Но, известный в миру как Басаев.
Мир после 11-го сентября в Америке четко поделился на террористов и прочее человечество. Он в тот момент стал черно-белым. Через некоторое время либерально мыслящие политики и публицисты стали различать оттенки. Террористы не такие уж и сволочи, они же - мерзавцы по идейным соображениям, а значит, и не вполне мерзавцы... А радикально мыслящие исламские фундаменталисты приводили свои резоны: жертвы-то терактов в Нью-Йорке - не ангелы, они же все были на службе у капиталистов-кровососов. Может, даже в чем-то и чем-то заслужили свою незавидную участь... Может, это их расплата за чью-то вину...
23-го октября 2002 года мир снова стал черно-белым, он снова четко поделился на террористов и остальное человечество. На этот раз, впрочем, совсем на одно мгновение; оттенки появились еще до того, как начался штурм и отстреляли захватчиков. Одна журналистка, принимавшая исповедь у террористов, обратила внимание на то, какие у них «чистые глаза». Другой журналист уже после штурма высказал предположение, что в лице налетчиков на "Норд-Ост" мы имеем последних террористов-романтиков. Еще один: "Ну, это нормальная операция в рамках диверсионно-партизанской войны". Еще один: "Да они никакие не террористы, поскольку денег не потребовали. Они только поговорили с нами на языке террористов".
"Норд-Ост" - тот же "Буденновск", правда, несколько модернизированный и перенесенный на столичную сцену. В постановке террористического мюзикла видна стилистика режиссера Басаева. Прежде всего, жертвоприношение заложников должно быть по возможности массовым. А дальше та же игра в свою обреченность, тот же расчет на сочувствие общественности, как российской, так и мировой, та же надежда на детонирующий эффект ТВ... Для пущей убедительности напрокат был взят гардероб и реквизит у шахидов.
Видимо, мотивы романтического мюзикла навели Басаева, худрука кавказской террористической труппы, на мысль организовать представление с еще более молодежной массовкой заложников - так случился бесланский ужас «South-Ost».
...Один из уроков 11-го сентября состоял в различении двух вещей: террористические инфраструктуры - отдельно, а бедственное положение мусульманского населения в разных частях света - отдельно. Смешивать их была тьма охотников, в том числе и у нас. Американцы себе этого не позволили сделать. Не позволяют себе этого делать израильтяне. Наши доктора "Но" на этом выстраивают линию защиты и оправдания терроризма.
Между тем, в борьбе, в противостоянии ему давно настало время говорить без каких бы то ни было "но". Как когда-то мир заговорил с фашизмом. Случилось это не сразу. Тогда были свои доктора "Но". Звали их "Мюнхен", пакт "Риббентропа-Молотова"...
Сейчас-то ситуация представляется еще более запутанной и даже безысходной. Как выразилась одна радикальная публицистка: «Нынешняя война на Ближнем Востоке - кошмар для либерально мыслящего человека».
Самый большой «кошмар» для либерала, как я понял автора статьи, не в том, что убивают мирных граждан и детей в том числе, а в том, что не убивать их невозможно. Что убивать их приходится «либерально мыслящим людям», а либерально мыслящие журналисты должны оправдывать это.
К еще более категоричному выводу пришел другой журналист. Израиль, - полагает он, - стоит перед выбором: либо капитуляция, либо геноцид. А дальше логично предположить, что перед этим выбором рано или поздно окажется вся западная цивилизация. Но тогда весь либерализм со всеми его гуманистическими ценностями летит к черту.
Мы прежде жаловались, что нам всем приходится на протяжении веков выбирать между злом приемлемым и неприемлемым. Даже демократия, если верить Черчиллю, - всего лишь лучшее из зол. А тут западная цивилизация поставлена перед выбором двух совершенно одинаковых погибелей. Отныне нет меньшего и большего зла. И то и другое абсолютны в своей безумной ирреальной бесчеловечности.
Такой видится коллизия с высоты птичьего полета над цивилизацией. Но если снизиться, то можно заметить, что все не так безнадежно.
Снизившись, мы обратим внимание на то, что «Хезболлах» («Хезболлах» - скажем так, чтобы не обижались феминистки) - это вооруженная организация, находящаяся под крылом политической партии. Такого рода симбиоз довольно распространен с незапамятных времен. В эсеровской партии Чернова была БО (Боевая Организация) Евно Азефа и Бориса Савинкова. И такое же разделение труда: одни идеологически крышуют других - тех, кто убивает. Что-то подобное, но более завуалированное было и у большевиков-ленинцев. Затем, мы помним, что талибанизированный Афганистан дал кров Аль-Каиде. За государственный кров в Чечне сражались басаевские террористы.
Словом, раздвоение терроризма на политическую личину и вооруженную ипостась действительно старо. Хотя, как мы видим, по прежнему эффективно и в политическом и в коммерческом отношениях. Активность боевиков еще со времен Азефа и Савинкова способствовала оживлению финансовых потоков в сторону террора.
В чем новация «Хезболлы» как террористической организации? В том, что она снискала в Ливане еще и гуманитарный имидж. То есть она не просто захватила в заложники население целой страны, но и привязала его к себе социальными программами. «Стокгольмский синдром» в этом случае получает серьезную подпитку.
В чем специфичность таких антитеррористических войн, какая велась вчера в Чечне, и какая ведется сегодня в Ливане, какая идет уже на протяжении нескольких лет с Аль-Каидой? В том, что Государству приходится воевать с Негосударством. Отсюда все сложности, трудности и ужасы.
Евгений Примаков, бывший разведчик, дипломат и премьер-министр, на днях по телевидению заявил, что «Хезболлах» победить невозможно. Потому что это политическая организация. Соглашусь, но, тем не менее, ее военную инфраструктуру можно и нужно разбомбить и добить. Как это было сделано в Афганистане. Как это сделано в Чечне. Как это, надо полагать, будет в Ливане.
Говорят: а она снова воспроизведется. Тогда снова ее надо будет бомбить и не медлить с этой акцией. Это как с прополкой сорняков - нельзя запускать процесс.
Увы, терроризм стал естественным спутником глобализирующейся цивилизации. Как коррупция или наркобизнес. И то, и другое, и третье нельзя победить раз и навсегда, но можно и нужно его ограничить и минимизировать.
Разумеется, сказать легче, чем сделать. Но ясно одно: если армия террористов становится общественной организацией, то и противостоять ей должна общественная антитерроистическая сеть. Ее прообраз нащупан Спилбергом в фильме «Мюнхен». Тоже ведь доктор «Но». На сей раз тот, который лечит.
И тогда никакой речи не может быть ни о капитуляции, ни о геноциде.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
